Сообщение о надежде дуровой. Надежда Дурова - биография, личная жизнь: Жизнь - не гусарская баллада На какой улице жила надежда дурова

Двадцать четвёртого марта 1866 года на рассвете по тихим улочкам Елабуги следовала похоронная процессия. Хоронили отставного штаб-ротмистра Литовского уланского полка Александра Андреевича Александрова. В гробу покоилось старое-престарое существо в чёрном строгом сюртуке. Вслед за гробом поручик резервного батальона, квартировавшего в городе, нёс на маленькой подушечке солдатский орден Георгия пятого класса. Похоронили Александрова со всеми подобающими воинскими почестями. И только дородный священник в фиолетовой рясе, помахав кадилом, скороговоркой, невзначай, словно уличая в ошибке самого Бога, упомянул имя новопреставленной рабы божией Надежды.

Отец Андрей Васильевич, командир эскадрона гусар, был беден, простоват и добр. На одном из постоев в Полтавской губернии, — а гусар, как известно, городские кумушки привечали, — ему приглянулась красивая дочь помещика Александровича. Получив отказ вступить в брак, молодые бежали из родительского дома, и началось долгое нищенское скитание в армейских обозах. Молодая жена незаметно превратилась в сварливое, капризное существо, постоянно упрекающее мужа. По неразумию она угрожала несчастному Андрею Дурову покинуть его и вернуться в родительский дом.

Однажды на одной из стоянок женщина разрешилась от бремени дочерью, необычайно крупной девочкой, покрытой густым тёмным волосом. Когда акушерка передала младенца матери, та в гневе столкнула его с колен и отвернулась к стене. Женщина мечтала о сыне, прекрасном, как амур, а родилось нечто непонятное, пугающее своим безобразием. Только подчинившись уговорам командирских жён, мать решилась покормить ребёнка, но девочка не взяла грудь, а когда женщина в досаде отвернулась и заговорила со случившейся рядом гостьей, младенец изо всей силы стиснул сосок незадачливой кормилицы. Мать в ужасе закричала и отбросила это дикое существо на руки няньки. С тех пор жена Дурова больше не подходила к дочке, поручив попечительство над ней горничной. На ночлегах Надежду передавали приходившей из деревни крестьянке, которая кормила младенца своим молоком. Таким образом, на каждом перегоне у ребёнка была новая кормилица.

Когда девочка стала подрастать, отец, видя глубокое отвращение матери к своему первенцу, сдал Надежду на руки фланговому гусару, татарину Ахматову. Едва научившись ходить, ребёнок, совершенно лишённый материнской ласки, оседлал коня, играл с пистолетом и целыми днями посверкивал саблей.

С рождением ещё двух дочерей Андрей Дуров понял невозможность дальнейшей походной жизни и выхлопотал для себя место сарапульского городничего. Потекла ещё более унылая провинциальная жизнь. Жена каждый год неизменно приносила по девочке, старела, пилила мужа и люто ненавидела Надежду, объявив ей настоящую войну. Целыми днями она тупо терроризировала ребёнка, заставляя Надежду зашнуровывать корсет, вышивать на пяльцах, вязать. Девочка с ослиным упорством отказывалась от женских занятий, часами сидела, уставясь в одну точку, за что, конечно, была жестоко бита. Иногда, по материнскому недосмотру, Надежде удавалось вырываться на волю и предаваться милым её сердцу мальчишеским забавам — лазать по деревьям, кататься на отцовском коне, прыгать с высокой крыши. Двойная жизнь становилась почти привычкой для юного существа.

Когда Надежде исполнилось семнадцать, в доме появились женихи. Хоть и не была девица хороша собой, мало, что рябая, а всё же лестно оказалось получить в жёны дочку городничего. Вот тут и началось настоящее мучение Надежды. Двоим она грубо отказала, отчего разразился такой страшный скандал, что несостоявшаяся невеста вынуждена была пересидеть два дня гнев матери в лесу. Наконец, отец уговорил измученную дочь принять предложение смирного, солидного человека, заседателя Чернова.

Семейная жизнь превратилась в сплошной кошмар. Провинциальный чиновник, конечно, не мог взять в толк, что за жена ему досталась, и по бессилию бегал жаловаться городничихе на злую и бестолковую дочь. Зимой 1803 года Надежда родила сына Ивана, а вскоре Чернов получил назначение в другой город, и супруги покинули Сарапул. Тут, вдали от семейства, Надежда устроила мужу совсем уж несладкую жизнь, и он облегчённо вздохнул, узнав, что жена собирается вернуться к родителям. С тех пор Надежда больше никогда не видела своего супруга, никогда не интересовалась ни его судьбой, ни судьбой оставленного сына.

Мать и отец тяжело переживали позор непутёвой дочки, а для Надежды жизнь в родном доме стала совершенно невыносимой. Добрый старик-отец, чтобы скрасить существование дочери, подарил ей своего коня и тайком сшил костюм для верховой езды. Это помогло осуществить уже принятое ею решение. Летней ночью 1806 года она отрезала длинные локоны, облачилась в казачью униформу, надела высокую шапку с пунцовым верхом и покинула дом.

Под именем Александра Соколова Надежда была зачислена в один из казачьих отрядов. Начиналась война с Наполеоном в Пруссии и каждый воин был на вес золота, поэтому у новобранца не удосужились спросить документы, а через год Дурова уже приняла своё первое боевое крещение в битве у Гутштадта. Ей везло — пуля и штык обходили Дурову стороной, хотя она, боясь струсить, боясь разоблачения, всегда лихо выходила на самые опасные позиции. Конечно, с трудом себе представляешь, как среди походной жизни, когда человеку нужно мыться, справлять естественные потребности, никто даже не заподозрил женский пол кавалериста, но…

Служба Дуровой, однако, не складывалась достаточно успешно. Она постоянно получала выговоры, начальство было недовольно Соколовым. Однажды её вызвал сам генерал: «Храбрость твоя сумасбродна, сострадание безумно, бросаешься ты в пыл битвы, когда не должно, ходишь в атаку с чужими эскадронами. За всё это приказываю тебе, Соколов, тотчас же ехать в обоз».

Солдатская «лямка» в позорном обозе заставила Дурову приуныть. Война закончилась, перспектив никаких, к тому же она лишилась своего единственного друга — коня Алкида. Жизнь потеряла смысл.

В это время в Сарапуле умерла мать Дуровой и растерянный отец, оставшийся с кучей малолетних детей, не придумал ничего лучшего, как написать своему брату в Петербург о розыске пропавшей старшей дочери, которая могла бы взять на себя домашнее хозяйство. Дядя оказался крайне настойчив в своём желании помочь близкому родственнику и представил просьбу самому государю. Распоряжением Николая «кавалерист-девица», скрывавшаяся под именем Соколова, быстро была найдена. Он лично пожелал встретиться с Дуровой. Неизвестно, как сложился разговор царственной особы и необычной женщины, но Николай повелел инкогнито Надежды не раскрывать и направить её на службу корнетом в очень приличный Мариупольский полк. Бытовые условия новой службы были непривычно комфортны для Дуровой, но она столкнулась с другими сложностями двойной жизни. Подвыпившие гусары пускались в амурные развлечения с местными кумушками, а корнет Соколов не мог найти приличной причины для отказа от приключений. Он лихо вытанцовывал на городских балах, ухлёстывал за местными красавицами и уворачивался от слишком назойливых невест.

Зимой 1809 года Надежда Дурова решилась наконец посетить семейство отца. Бедный папаша растерялся, увидев дочь вовсе превратившуюся в заядлого гусара. С испугом изумлённая горничная, жившая с отцом, смотрела на корнета, курившего трубку. Сестры, смущённые обличьем Надежды, не знали, как к ней обращаться. Сама же она говорила о себе исключительно в мужском роде и страшно свирепела, если кто-то, забывшись, переходил на женский. Только единственный брат Василий, надежда семьи, чрезвычайно радовался, все примеряя каску с султаном. Понятно, что никакой речи о роли хозяйки дома идти не могло. В конце побывки корнет расцеловался с домашними и укатил в полк, оставив потрясённых родных.

Самым вдохновенным этапом её жизни стала Отечественная война 1812 года. Казалось, сама история предоставила Дуровой возможность обрести смысл её странного существования. И «кавалерист-девица» не хотела упускать такой возможности. Она участвовала в Бородинском сражении, смело ходила в атаку, так как была уже опытным воином. Здесь на поле её ранило в ногу. Но счастье по-прежнему благоволило Надежде, и, немного подлечившись, она на собственный страх и риск явилась к легендарному Кутузову и предложила себя в ординарцы. Вначале полководец был удивлён странной дерзостью неизвестного поручика, но потом всё-таки согласился. Радости Дуровой не было предела: находиться всегда около Кутузова, героя, любимого народом, её идеала. Однако счастье оказалось изменчивым. Через два месяца ранение ноги дало о себе знать острой болью. Дурова не могла больше оставаться в действующей армии и вынуждена была возвратиться в Сарапул. А куда же ей было деваться, больной, одинокой и уже немолодой, без всяких перспектив, с тяжёлой, не понятной никому душевной травмой?

20 лет о «кавалерист-девице» никто ничего не знал. В полной безысходности влачила она своё горькое существование, и один только Бог знает, о чём думала она в горькие минуты. Но история любит курьёзные выпады. В 1829 году Пушкин, возвращаясь из Арзрума, познакомился на Кавказе с неким Василием Дуровым, который привлёк поэта эксцентричным поведением и простодушием. Знакомец постоянно просил Пушкина научить его раздобыть 100 тысяч рублей. Поэт много смеялся, придумывая разнообразные способы приобретения такой огромной суммы, в том числе и криминальные. Однако проигравшийся на Кавказе Дуров ни убивать, ни воровать не хотел, а хотел получить деньги, выиграв какое-нибудь пари. В конце концов поэт привёз Василия в своей коляске до Москвы, где они и расстались.

Спустя шесть лет Пушкин получил письмо из Сарапула, в котором дорожный знакомый попросил оказать содействие его сестре, а также Александру Андреевичу Александрову (под таким именем проживала теперь Надежда Дурова) в издании записок. Пушкин, охочий до всякого живого дела, до сенсаций, с удовольствием согласился, понимая, какой интерес вызовет эта публикация у столичной публики. Дурова, приехав в Петербург, произвела фурор в модных салонах. На неё дивились, рассматривали как обезьянку, но общаться с нею было неудобно, непривычно. Она зло отдёргивала руку, если кто-то из мужчин, растерявшись, пытался её поцеловать. Сам Пушкин смущался и спешил сократить визит. Но «Записки» ему понравились. Это была странная, единственная в своём роде мистификация, обаянию которой поддавались читатели.

Уехала из Петербурга Дурова огорчённая, не понятая никем, по-прежнему одинокая. «Записки» увидели свет, но это принесло мало радости в её жизнь. Судьба уготовила ей долгий срок на земле, словно отмеренный на две жизни.

ДУРОВА, НАДЕЖДА АНДРЕЕВНА (1783–1866) – первая в России женщина-офицер («кавалерист-девица»), писательница.

Родилась 17 сентября 1783 в Киеве в семье отставного гусарского ротмистра А.В.Дурова и Н.И.Дуровой (Александрович). Ее мать была разочарована рождением дочери вместо сына, и отдала ее на воспитание гусару Астахову, который привил девочке любовь к военному делу («Воспитатель мой, Астахов, по целым дням носил меня на руках, ходил со мной в эскадронную конюшню, сажал на лошадей, давал играть пистолетом, махать саблею»).

Выйдя в 18 лет замуж за чиновника 14 класса Сарапульского земского суда, Чернова, она в 20 лет (1802 или 1803) родила сына Ивана и, оставив мужа, переведенного служить в Ирбит, вернулась с ребенком в родительский дом. Здесь мать, по ее словам, все так же «постоянно жаловалась на судьбу пола находящегося под проклятием божьим, ужасными красками описывала участь женщин», отчего у Надежды возникло «отвращение к своему полу». В 1806 Дурова, в день своих именин пошла купаться, прихватив старую казацкую одежду. В нее она переоделась, а платье оставила на берегу. Родители решили, что она утонула, а она, переодевшись в мужское платье, присоединилась к направлявшемуся на войну с французами донскому казачьему полку. Она выдала себя за «помещичьего сына Александра Соколов».

В 1807 ее приняли «товарищем» (рядовым из дворян) в Коннопольский уланский полк под именем Александра Соколова. Полк в конце марта был направлен в Пруссию, откуда Дурова написала письмо отцу, прося прощения за свой поступок и требуя «позволить идти путём, необходимым для счастья». Отец Дуровой, получив от нее письмо, раскрывающее мотивы поступка, послал прошение к царю с просьбой разыскать дочь. По величайшему повелению Дурову, не раскрывая ее инкогнито, со специальным курьером отправили в Петербург. Там было принято решение оставить Надежду на службе, присвоить имя Александра Андреевича Александрова (его она и носила до смерти), зачислить корнетом в Мариупольский гусарский полк. За участие в боях и за спасение жизни офицера 1807 была награждена знаком отличия Военного ордена (солдатским Георгиевским крестом). В своих многолетних походах Дурова вела записки, которые позже стали основой для ее литературных произведений.

В 1811 Дурова перешла в Литовский уланский полк, в составе которого приняла участие в боевых действиях Отечественной войны, получила в Бородинском сражении контузию и была произведена в чин поручика. Была адъютантом (ординарцем) фельдмаршала М.И.Кутузова , прошла с ним до Тарутина. Участвовала в кампаниях 1813–1814, отличилась при блокаде крепости Модлине, в боях при Гамбурге. За храбрость получила несколько наград. Прослужив около десяти лет, в 1816 вышла в отставку в чине штаб-ротмистра. После отставки Дурова жила несколько лет в Петербурге у дяди, а оттуда уехала в Елабугу.

В Елабуге, «от нечего делать», занялась литературным трудом. Написала воспоминания на основе путевых записок (Кавалерист-девица. Происшествие в России , 1839), которые высоко оценил А.С.Пушкин . В жизни была нарушительницей канонов: носила мужской костюм, курила, коротко стригла волосы, при разговоре накидывала ногу на ногу и упиралась рукой в бок, да и именовала себя в мужском роде.

В 1842 вышла первая повесть о ее подвигах, написанная А.Я.Рыкачевым Надежда Дурова ; так она при жизни была признана уникумом. Сама же героиня жила в это время в Елабуге, забытая в том числе и выросшим сыном. В Елабуге она и умерла в 21 марта (2 апреля) 1866 в возрасте 83 лет. Хоронили ее, согласно завещанию, в мужском платье, с воинскими почестями на Троицком кладбище Елабуги.

В советское время Дурова послужила прототипом главной героини пьесы Александра Гладкова Давным-давно Шурочки Азаровой. Пьеса впервые была поставлена в 1941 в блокадном Ленинраде. По ней Э.А.Рязанов снял кинофильм Гусарская баллада . На основе либреттно А.Гладкова А.В.Богатыревым написана опера Надежда Дурова (1957). Потомки Дуровой – Владимир, Анатолий и ныне живущая Наталья Дуровы – стали всемирно-известной фамилией цирковых дрессировщиков.

Сочинения: Дурова Н.А. Избранные сочинения кавалерист-девицы . М., 1988.

Наталья Пушкарева

Надежда Дурова, первая женщина, награжденная за боевые заслуги Георгиевским крестом, оказалась в рядах защитников Отечества не из внезапного порыва патриотизма. Еще за несколько лет до вторжения Наполеона в Россию в рядах русских войск, сражавшихся в Пруссии с «корсиканским чудовищем», появилась загадочная амазонка, выдававшая себя за мужчину по имени Александр, а фамилия менялась: сначала Дуров, Соколов, а потом Александров, под которой и жила «амазонка» до конца жизни. Жила довольно замкнуто, в обществе появлялась в мужском костюме и называлась мужским именем, не выходила замуж, не имела детей. Из-за таких странностей злые языки поговаривали, что она, вероятно, «не совсем женщина». Но все было гораздо сложнее.

Надежда Дурова оставила нам свои «Записки» и еще несколько рассказов и повестей, свидетельствующих о незаурядном литературном таланте автора. Из них и из немногих воспоминаний современников вырисовывается удивительная, полная невероятных событий и поворотов жизнь и мужественная, дерзкая, но при этом тонкая, ранимая и очень женственная натура автора.

Мать Надежды Дуровой, имени которой наша героиня в своих мемуарах даже не упоминает, «урожденная Александрович и одна из прекраснейших девиц в Малороссии», была дочерью богатого полтавского помещика. Когда она влюбилась в красавца Андрея Дурова, за которым была всего какая-то деревенька в Сарапульском уезде, деспотичный отец выбору дочери воспротивился, а когда дочь убежала из дома и тайно обвенчалась с возлюбленным, он ее проклял. Два года молодые вымаливали прощение родителей, рассчитывали, что этому поможет рождение сына. Но родилась дочь, и хотя была она форменным богатырем, мать сразу невзлюбила бедняжку и открыто тяготилась ею.

«Мне минуло четыре месяца, когда полк, где служил отец мой, получил повеление идти в Херсон; так как это был домашний поход, то батюшка взял семейство с собою, - писала Надежда Дурова в воспоминаниях. - В один день мать моя была весьма в дурном нраве; я не дала ей спать всю ночь; в поход вышли на заре, маменька расположилась было заснуть в карете, но я опять начала плакать, и, несмотря на все старания няньки утешить меня, я кричала от часу громче: это переполнило меру досады матери моей; она вышла из себя и, выхватив меня из рук девки, выбросила в окно! Гусары вскрикнули от ужаса, соскочили с лошадей и подняли меня всю окровавленную и не подающую никакого знака жизни: они понесли было меня опять в карету, но батюшка подскакал к ним, взял меня из рук их и, проливая слезы, положил к себе на седло. Он дрожал, плакал, был бледен, как мертвый, ехал не говоря ни слова и не поворачивая головы в ту сторону, где ехала мать моя. К удивлению всех, я возвратилась к жизни... только от сильного удара шла у меня кровь из рта и носа; батюшка с радостным чувством благодарности поднял глаза к небу, прижал меня к груди своей и, приблизясь к карете, сказал матери моей: «Благодари бога, что ты не убийца! Дочь наша жива, но я не отдам уже ее тебе во власть».

Отец поручил дочь заботам флангового гусара Астахова, что служил барину в походах и дома. На его руках, оказавшихся более ласковыми, чем материнские, и прошли первые годы жизни маленькой Наденьки...

Надежда Дурова в возрасте 14 лет

Надежда Дурова в возрасте 14 лет. Неизвестный автор польстил оригиналу: Надежда была некрасивой, лицо её было в оспинах, но главное - она была смуглой, что в то время считалось для девушки серьёзным недостатком.

Неизвестно, сколько бы продолжалось такое ее походное детство, если бы не появились у молодых Дуровых еще двое детей. От Александровичей пришло долгожданное прощение, а семейные походы стали невозможными. Андрей Васильевич вышел в отставку и получил место городничего в Сарапуле. Но когда Надежда перешла из гусарских рук в материнские, оказалось, что ей совсем не нравится сидеть в горнице за вязанием и вышиванием. Гораздо охотнее и лучше она лазила по деревьям, стреляла из лука и ружья и скакала верхом, а всем игрушкам предпочитала сабли. А тут еще от отца, которого она безумно любила, с пеленок слышала, что, если бы вместо Надежды у него был сын, он был бы спокоен за свою старость. Отец купил воинственной дочери чистокровного черкесского жеребца Алкида, и вскоре она лаской и терпеливой заботой покорила неукротимого коня. Мать продолжала мучить дочь ненавистным рукоделием и бить по рукам за испорченную канву, зато ночами Надежда выводила из конюшни любимого Алкида и до рассвета скакала по окрестным полям. Когда все раскрылось, девушку отправили перевоспитывать к бабушке на Полтавщину. Здесь, в имении Великая Круча у городка Пирятина, она наконец обрела некоторую свободу.

Даже начался было любовный роман с молодым соседом Кирияковым. Сын богатого помещика уже объяснился романтичной соседке в серьезных намерениях и ждал ее согласия, чтобы затем официально просить руки у ее родных. Но не заладилось. «Думаю, что если б тогда отдали меня за него, - вспоминала Дурова, - то я навсегда простилась бы с воинственными замыслами; но судьба, предназначавшая мне поприщем ратное поле, распорядила иначе».

Иначе, да не сразу. В своих «Записках» Надежда Дурова ни словом не обмолвилась о горьком опыте семейной жизни. Больше того, в «Записках» она специально убавила себе возраст - вовсе не из противного ее натуре кокетства, но исключительно чтобы никому и в голову не пришло, что она все-таки побывала замужем: не могла же она венчаться восьми лет от роду. На самом деле Надежде Дуровой было уже восемнадцать, когда из-за измен отца между ее родителями возникли раздоры, и они срочно вызвали дочь с Полтавщины, чтобы против ее воли, без любви выдать замуж. Только многие годы спустя дотошные исследователи докопаются, что не могла девица-гусар выйти в 1816 году в отставку двадцатичетырехлетней, если к славному 1812-му пришла уже опытным воином. Больше того, нашелся документ от 25 октября 1801 года о бракосочетании Сарапульского земского суда дворянского заседателя 14-го класса Василия Степановича Чернова 25 лет и дочери Сарапульского городничего секунд-майора Андрея Дурова девицы Надежды 18 лет. Сохранилось и метрическое свидетельство о рождении у Черновых в январе 1803 года сына Ивана... Вскоре молодая семья отправилась по месту служебной командировки мужа в Ирбит, но между супругами не было ни любви, ни согласия, и Надежда покинула мужа, забрав сына и вернувшись в дом родителей...

В «Записках» она начисто «забыла» эту драматическую страницу жизни, будто ее вовсе не было. Не укладывалось ее унылое замужество ни в господствующий тогда, когда она их сочиняла, в литературе романтизм, ни в ее собственные искренние романтические порывы стать воином и отцовской гордостью: «Батюшка говорил, что я живой образ юных лет его и что была бы подпорою старости и честию имени его, если б родилась мальчиком».

«Я решилась, - писала она, - сделаться воином, быть сыном для отца своего и навсегда отделиться от пола, которого участь и вечная зависимость начали страшить меня...»

Гнев матери при возвращении Надежды домой только усилил это желание - мать требовала, чтобы она вернулась к нелюбимому мужу. 17 сентября 1806 года был день ее именин. Но не это волновало Надежду. Она знала, что в поход из Сарапула выступил казачий полк и остановился на дневку в 50 километрах от города. Она дождалась вечера - ей хотелось попрощаться с отцом, который непременно заходил к ней пожелать покойной ночи. Ведь он ее больше не увидит, по ее плану Надежда должна была исчезнуть - утонуть в Каме. «Когда батюшка ушел, - вспоминала она, - я стала на колени близ тех кресел, на которых сидел он, и, склонясь перед ними до земли, целовала, орошая слезами, то место пола, где стояла нога его. Через полчаса, когда печаль моя несколько утихла, я встала, чтоб скинуть свое женское платье: подошла к зеркалу, обрезала свои локоны, положила их в стол, сняла черный атласный капот и начала одеваться в казачий униформ. Стянув стан свой черным шелковым кушаком и надев высокую шапку с пунцовым верхом, с четверть часа я рассматривала преобразившийся вид свой; остриженные волосы дали мне совсем другую физиономию; я была уверена, что никому и в голову не придет подозревать пол мой...» Спустившись на берег Камы, она оставила свой капот со всеми принадлежностями женского одеяния. А потом вскочила на своего Алкида и... - «Итак, я на воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу; свободу! Драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий каждому человеку! Я умела взять его, охранить от всех притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим, и наградою!»

Надежда Дурова в уланской форме и с Георгиевским крестом

Надежда Дурова в уланской форме и с Георгиевским крестом. Уланский полк Надежда выбрала не случайно: уланы, в отличие от казаков, не носили бород.

Казаки тепло приняли «сына помещика Александра Дурова», «камского найденыша», как стали называть новенького, поставили в первую сотню. За более чем месяц похода Надежда привыкла к тяготам военной службы и мужской одежде, овладела саблей и пикой, научилась постоянно сидеть в седле. А в Гродно завербовалась в регулярные войска рядовым в Коннопольский уланский полк под фамилией Соколов. Оттуда решилась написать отцу, просила простить и позволить послужить Отечеству. «Я выступила из своей сферы, чтобы стать под развевавшуюся тогда нашу орифламму», - объяснила она. Тогда шла прусская кампания, и в первом же бою под Гейльсбергом Надежда проявила героизм, спасла жизнь раненого офицера, а через неделю в новых боях там же вышла живой из боя, когда граната разорвалась буквально под брюхом ее лошади. «Священный долг к отечеству заставляет простого солдата бесстрашно встречать смерть, мужественно переносить страдания и покойно расставаться с жизнью», - вспоминала она. Ее произвели в корнеты, но как ни лестно было признание заслуг, главное для нее было в другом: «Неустрарашимость есть первое и необходимое качество воина, с неустрашимостью неразлучно величие души, и, при соединении этих двух великих достоинств, нет места порокам или низким страстям».

Тогда еще не знала «неустрашимая», что о ней и ее подвигах уже идет настоящая слава. «Дурову я знал, потому что я с ней служил в арьергарде, во все время отступления нашего от Немана до Бородина, - писал Пушкину более двадцати лет спустя легендарный поэт и партизан Денис Давыдов. - Полк, в котором она служила, был всегда в арьергарде, вместе с нашим Ахтырским гусарским полком. Я помню, что тогда поговаривали, что Александров - женщина, но так, слегка. Она очень уединена была и избегала общества столько, сколько можно избегать его на биваках. Мне случилось однажды на привале с офицером Волковым войти в избу... напиться молока...Там нашли мы молодого уланского офицера, который, только что меня увидел, встал, поклонился, взял кивер и вышел вон. Волков сказал мне: «Это Александров, который, говорят, - женщина». Я бросился на крыльцо, но он уже скакал далеко. Впоследствии я ее видел на фронте...» А поэты сочиняли стихи о неизвестной амазонке. Вот что писал Андрей Глебов, поэт-генерал герой Бородинской битвы:

В войне 1812 года корнет Александров участвовал в сражениях под Миром, Романовом, Дашковкой, в конной атаке под Смоленском. В «день Бородина» 26 августа получил контузию ноги и звание поручика - за героизм.

Все эти тяготы воинской жизни Надежда переносила легче, чем всплески неутраченных женских эмоций, порой диктовавших поступки, непонятные мужскому окружению. Что греха таить, она сама откровенно описала собственные нарушения воинской дисциплины: заснула на посту, отстала от полка, не выполнила приказ... Но - каково было удивление Надежды, когда после нового героического поступка -спасения раненого улана - она получила замечание от шефа полка генерала Каховского за сумасбродную храбрость: бросается в бой, когда не надо, ходит в атаку с чужими эскадронами, среди боя спасает каждого встречного... Даже пригрозил наказанием: отправить в обоз. На такую несправедливость Дурова отреагировала по-женски - слезами, разумеется, от всех спрятавшись. Пока французы продвигались к Москве, не обошлось без неразберихи: приходилось то добывать корм коням, то разыскивать отставших товарищей, самой едва не потерявшись между отрядами наступающих врагов. Начальство нервничало, и Дуровой в сердцах даже пригрозили расстрелом. Тогда и пришла она к фельдмаршалу Кутузову с горькой обидой и просьбой взять к себе ординарцем. Михаил Илларионович помнил ее отца, но - посоветовал не реагировать так болезненно на начальственную несправедливость. Однако после недолгого отпуска на лечение контуженной ноги она получила желанную штабную должность: так ей было проще скрывать свой пол.

Первое издание «Записок» Н. Дуровой. Титульный лист

Впрочем, не только фельдмаршал знал всю правду о юном поручике. Еще в 1807 году после возвращения из Пруссии Надежду неожиданно пригласили к императору. Она вспоминала: «Государь подошел ко мне, взял за руку и, приблизясь со мною к столу, оперся одной рукою на него, а другою продолжая держать мою руку, стал спрашивать вполголоса и с таким выражением милости, что вся моя робость исчезла и надежда снова ожила в душе моей. «Я слышал, - сказал государь, - что вы не мужчина, правда ли это?» Я не вдруг собралась с духом сказать: «Да, ваше величество, правда!» С минуту стояла я, потупив глаза, и молчала; сердце мое сильно билось, и рука дрожала в руке царевой! Государь ждал! Наконец, подняв глаза на него и сказывал свой ответ, я увидела, что государь краснеет; вмиг покраснела я сама. Расспросив подробно обо всем, что было причиною вступления моего в службу, государь много хвалил мою неустрашимость, говорил, что это первый пример в России; и что он желает наградить меня и возвратить с честию в дом отцовский, дав... Государь не имел времени кончить; при слове: возвратить в дом! Я вскрикнула от ужаса и в ту же минуту упала к ногам государя: «Не отсылайте меня домой, ваше величество! - говорила я голосом отчаяния, - не отсылайте! Я умру там! Непременно умру!» Говоря это, я обнимала колени государевы и плакала. Государь был тронут; он поднял меня и спросил изменившимся голосом: «Чего же вы хотите?» - «Быть воином! Носить мундир, оружие!» «Если вы полагаете, - сказал император, - что одно только позволение носить мундир и оружие может быть вашею наградою, то вы будете иметь ее!» Государь продолжал: «И будете называться по моему имени - Александровым!»

В 1816 году вышел приказ: «9 марта поручик Литовского уланского полка Александров уволен в отставку в чине штабс-ротмистра». Это стало потрясением: «Минувшее счастье! Слава! Опасности! Жизнь, кипящая деятельностью! Прощайте!» Ей трудно было привыкать к лишенной романтики размеренной жизни сначала в Сарапуле, где ее брат Василий служит городничим, потом в Елабуге... Единственная радость - начатые «Записки», которые делались для себя. Но жить на пенсию в тысячу рублей в год невозможно - не попытаться ли продать «Записки»? Поездка в Петербург принесла счастье встречи с великим Пушкиным, давней поклонницей которого она была. Поэт дал высокую оценку ее литературного таланта и напечатал «Записки» в своем «Современнике» с прекрасным отзывом Виссариона Белинского, отметившего яркие картины и точные характеристики, тонкие наблюдения и сочный язык автора. После этого стоило продолжать «Записки», да и задумок для рассказов и повестей было немало.

Надежда Дурова. Литография Карла Брюллова. 1839 год.

Новоиспеченную писательницу тяготило лишь то, что ее персона привлекала все большее внимание окружающих, и, появляясь в свете, она была осторожна и при видимой открытости замкнута. «Она была среднего роста, худая, лицо земляного цвета, кожа рябоватая и в морщинах; форма лица длинная, черты некрасивые; она щурила глаза, и без того небольшие. Волосы были коротко острижены и причесаны, как у мужчин. Манеры у нее были мужские: она села на диван... уперла одну руку в колено, а в другой держала длинный чубук и покуривала» - такой не слишком лестный портрет Дуровой оставила писательница и мемуаристка Авдотья Панаева, гражданская жена Николая Некрасова (историю любви Некрасова и Панаевой читайте ), и сделала это, возможно, не без зависти к более высоким оценкам личных и литературных заслуг современницы. А драматург Николай Васильевич Сушков не скрывал раздражения курящим табак из своей гусарской трубки «заслуженным воином», который еще «вздумал... прибавить лавры писателя». В обидчивости она до конца оставалась женщиной. Сама записала, как уже после отставки обиделась на аристократку, которая, высказывая все уважение заслуженному воину, отпустила гостью из дома под проливной дождь, не предложив одну из многих карет, - больше она в этот дом не хаживала.

С 1841 года до конца жизни Надежда Андреевна безвыездно жила в Елабуге в маленьком домике. Одна, но не одинокая - с собаками и кошками. К сожалению, не могла держать строевых коней. Приняв в 1806 году мужское имя, она не отказалась от него до конца жизни.

Умерла Надежда Дурова 21 марта 1866 года. Предали земле тело отставного штаб-ротмистра Литовского уланского полка А. Александрова со всеми положенными воинскими почестями - под ружейный салют и хор полковых певчих. Странным было лишь то, что отпели ее как Надежду Дурову, хотя она завещала отпевать себя как раба Божьего Александра. Но священник не стал нарушать церковные правила.

Эдда Забавских,
Gala Биография, №2, 2015

Дурова, Надежда Андреевна

(Александр Андреевич Александров) - штабс-ротмистр армии, писательница. Д. родилась в 1783 г. (а не в 1789 или 1790, как пишут некоторые ее биографы) от отца - гусарского ротмистра, родом из дворян Вятской губ., и матери - дочери полтавского помещика Александровича умерла 23 марта 1866 г. О первых годах ее жизни существуют две версии. По одной из них, Д. с младенчества вела скитальческую жизнь, так как отец ее, следуя за полком, постоянно менял местожительство. При таких условиях ни мать, ни отец не могли обратить надлежащего внимания на воспитание Д., и она была поручена заботам гусарского рядового Астахова. "Седло было моей первой колыбелью, лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами", пишет Д. в своих "Записках". По той же версии Д. была привезена в г. Сарапуль в конце 1789 г., где ее отец поступил на место городничего по смерти бывшего до него секунд-майора Касиновского. В метрике 1790 г. августа 3 (№ 51) показано: "Сарапульского городничего секунд-майора Андрея Дурова родилась дочь Евгения; воспреемница дочь его, Андреева, отроковица Надежда". Этот документ дает основание думать, что другие данные о юности H. А. неверны. По этим данным обстановка, при которой родилась и воспитывалась Д., представляется в таком свете. В 80-х гг. прошлого столетия в г. Пирятине стоял кавалерийский полк, в котором, между прочим, служил бедный дворянин Андрей Васильевич Дуров. Офицеры часто бывали у полтавского помещика Александровича, и Дуров влюбился в одну из его дочерей и вскоре стал пользоваться взаимностью. Родители Надежды Ивановны (мать Д.) не согласились выдать ее за неизвестного, бедного офицера. Тогда молодые люди решились бежать и обвенчаться без родительского благословения. Когда у них родилась дочь, Надежда, они должны были подумать о средствах к существованию, так как y H. И. не было ничего, а у А. В. только маленькая деревенька Вербовка, Сарапульского уезда, Вятской губ. Иного выхода не было, как ехать в имение Александровича, с. Великая Круча (в 7 в. от Пирятина) и просить прощения за свой проступок. Горячее раскаяние и стесненное материальное положение молодой четы смягчило родителей, и они простили Дуровых. Прожив некоторое время в В. Круче, Дуровы уехали в Вятскую губ., оставив дочь на воспитание бабушки. H. A. завоевала себе симпатии обитателей Великой Кручи своей приветливостью и скромностью и прожила там до 17 лет. По тем же сведениям только к тому времени родители взяли ее к себе в Сарапуль. Как бы то ни было, но в 1801 г. мы застаем Д. в г. Сарапуле, так как в метриках о бракосочетавшихся 1801 г., октября 25, № 44, читаем: "Сарапульского нижнего земского суда дворянский заседатель 14-го класса Василий Стефанов Чернов 25 лет поял господина сарапульского городничего Андрея Дурова дочь девицу Надежду 18 лет". Через год у Черновых родился сын (об этом в "Записках" не говорится), которого назвали Иваном. Спокойная семейная жизнь Д. продолжалась недолго. В начале этого столетия Прикамская местность была далеко не спокойным местом. Татары и киргизы уже прекратили свои набеги на Сарапульский уезд, но разбойничьи шайки иногда нападали на жителей Сарапуля. Для поимки воров и охраны жителей в городе находился отряд казаков. Д. познакомилась с есаулом отряда, полюбила его и сошлась с ним. Возникли семейные неприятности, и Д. решила оставить семью, исполнив свое заветное желание - поступить в военную службу. В 1806 г. казачий отряд выступал из Сарапуля. Д., переждав два дня после его выступления, 17-го сентября, в день своих именин, оставила платье на берегу реки и в военной одежде отправилась вслед за есаулом, под видом его денщика. С началом войны 1807 г., Д. приняла участие в военных действиях вместе с коннопольским уланским полком, куда она поступила в г. Гродно под именем дворянина Соколова. Небезынтересно отметить всеподданнейший доклад, 28-го сентября 1807 г., доказывающий, что родители Д. принимали меры для возвращения дочери. В докладе этом читаем: "Коллежский советник Дуров, в Вятской губ., в г. Саратове жительствующий, ищет повсюду дочь Надежду, по муже Чернову, которая по семейным несогласиям принуждена была скрыться из дому и от родных своих, и от которой было письмо из Гродно, что она, записавшись под именем Александра Васильева сына Соколова в конный польский полк, служит товарищем и была во многих с неприятелем сражениях" и т. д. Напавши на след Д., отец и дядя ее подали прошение на Высочайшее имя о "возвращении им сей несчастной". В течение почти трех лет пол Д. оставался в армии неизвестным, и она, делая кампанию с полком, участвовала в сражениях при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде, где обнаружила редкую храбрость, получила юнкерский знак военного ордена и первый офицерский чин, с переводом в Мариупольский гусарский полк. Во время войны она была ранена в правую руку и, когда сняли с нее мундир, чтобы осмотреть руку, пол ее был узнан. Донесли государю; государь отнесся к ней чрезвычайно милостиво, назначил ей пенсию, разрешил именоваться Александровым и обращаться непосредственно к нему с просьбами. Вскоре после этого Д. уехала в Сарапуль к отцу (мать ее умерла вскоре после бегства Д. из дома). В 1811 г. мы видим Д. опять в рядах армии, на этот раз в уланском Литовском полку, вместе с которым она принимает участие в отечественной войне 1812 года. Ей пришлось сражаться под Смоленском, при Колоцком монастыре и, наконец, при Бородине, где она была контужена в ногу. После Бородинского сражения Д. была назначена бессменным ординарцем при главнокомандующем армией, князе Голенищеве-Кутузове, но, вследствие полученной контузии, принуждена была оставить полк и уехала лечиться в Сарапуль. В мае 1813 г. Д. вернулась в ряды действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, причем отличилась при блокаде крепости Модлина и осаде Гамбурга. В 1816 году, уступая настоятельным просьбам своего отца, Д. вышла в отставку с пенсионом и чином штабс-ротмистра. Выйдя в отставку, она поселилась в г. Сарапуле, где место городничего занимал уже не отец ее, а брат, Василий Андреевич. Пошловатая уездная будничная обстановка не соответствовала романической натуре Д., и она довольно часто отлучалась в Петербург. В 1819 г. Д. переселилась вместе с братом в г. Елабугу, Вятской губ.; через 10 лет, в 1829 г., снова вернулась в Сарапуль, и, наконец, в 1840 г., когда брат ее уехал в Кунгур, опять выбрала местожительством Елабугу, где познакомилась и подружилась с местным городничим, Э. О. Ерличем. В Елабуге Д. оставалась до конца своей жизни. Похороны "девицы кавалериста" почтил местный кадровый батальон приличным воинским конвоем, проводившим ее до могилы. Георгиевский крест нес офицер. Провожавших гроб было немного, потому что вынос был сделан очень рано. Последние годы жизни Д. проводила в полном уединении, не появлялась ни в каких общественных собраниях. Может быть, это происходило потому, что она жила одною пенсией, крайне незначительной (после ее смерти остался, говорят, только один рубль), а может быть, преклонные лета заставляли ее искать отдыха от такой бурной, необыкновенной жизни, какая выпала ей на долю.

От природы Д. обладала экзальтированным, восторженным характером, отличалась редкой душевной добротой и не была чужда некоторым странностям и причудам. Насколько сердечно относилась Д и к людям, и к животным, показывает ее образ жизни по выходе в отставку. В Елабуге местные жители, пользуясь ее добротой, обращались к ней со всевозможными просьбами и жалобами, часто нелепыми и неосновательными. Д. все эти прошения передавала своему приятелю Э. О. Ерличу, настаивая на их немедленном удовлетворении. Любовь Д. к животным тоже всячески эксплуатировалась голодными обывателями Елабуги и Сарапуля. Но никакие обманы и вымогательства не останавливали штабс-ротмистра: в его квартире всегда было особое помещение для бездомных и больных кошек и собак. Д. сама за ними ухаживала, сама лечила их и всячески опекала. Страсть к животным сохранилась у нее до конца жизни. Ходила Д. всегда в мужском платье, обыкновенно в синем чекмене на крючках, шароварах и фуражке на военный покрой. Только отсутствие усов и множество мелких морщин на смуглом и весьма утомленном лице, да чересчур малый для мужчины рост обнаруживали пол Д. Нужно сказать, что Д. чрезвычайно не любила, когда к ней обращались, как к женщине. Насколько ей это бывало неприятно, показывает следующий случай. Сын ее, Иван Васильевич Чернов, засватав невесту, послал ей письмо, прося благословения. Д., вскрыв конверт и увидев, что сын называет ее "маменькой", немедленно порвала письмо и не ответила на него. Брат ее передал Ивану Васильевичу судьбу письма, и тот отправил другое, чисто делового характера. Дозволение на брак было послано. Несмотря на некоторые свои странности, Д. пользовалась любовью и уважением окружающих, видевших в ней не только "девицу кавалериста", не только известную писательницу, но доброго, отзывчивого человека, всегда готового помочь словом и делом.

Что касается литературной деятельности Д., то произведения ее в свое время не только читались, но и пользовались значительным успехом, доказательством чего служат отзывы Пушкина о Д. Он признавал несомненный талант в авторе "Записок" и побуждал Д. к дальнейшей литературной деятельности. "Будьте смелы", - пишет А. С. Пушкин Дуровой, - "вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило". Для нашего времени произведения Д. в значительной мере уже утратили свой интерес. Некоторая неправдоподобность и запутанность фабулы, бледность и неестественное положение героев составляют общую черту повестей и рассказов Д., черту, которую ей охотно прощали современники и которая много способствовала тому, что произведения Д. теперь почти забыты. Писала Д. под псевдонимом Ал. Андр. Александрова и Девицы-Кавалериста. Из литературных ее трудов известны следующие:

"Записки" (отрывок), "Современник" 1836, ч. 2. - "Кавалерист-Девица", происшествие в России. СПб. 1836. 8°. - "Записки Александрова", добавление к "Девице-Кавалеристу", М., 1839, 8°. - "Елена, T - ская красавица", "Библ. для Чтения" 1837 г., т. 23, кн. I. - "Граф Маврицкий", "Библ. для Чтения", т. 27, кн. I. - "Год жизни в Петербурге" или "Невыгоды третьего посещения", СПб., 1838, 12°. - "Гудишки", ром. в 4-х ч., соч. Александрова, СПб., 1839, 12°. Посвящается кн. T. В. Юсуповой. - "Серный ключ", черемисская повесть. Сборник "Сто русских литераторов", СПб., т. I. - "Повести и рассказы", в 4-х ч., СПб., 1839, 16°. - "Клад", СПб., 1840, 16°. - "Ярчук" или "Собака-духовидец", СПб., 1840. - "Угол", СПб., 1840, 12°. - "Павильон", повесть - "Отеч. Записки", 1839. № 2. "Академический Месяцеслов", 1867, стр. 98. - "Весть" 1866, № 35. - "СПб. Ведом." 1861, № 3. - "Библ. Записки", 1859, № 5, стр. 133. - "Девица-воин", стихотв. "Маяк", 1840, ч. 8, стр. 27. - "Голос", 1863, № 346. - "Энциклопедический лексикон" Плюшара. - "Настольный словарь" Толля. - "Биографич. словарь русских писательниц" кн. Голицына. - "Иллюстр. Газета", 1866, т. 17. № 18, стр. 287. - "Вятские Губ. Ведом.", 1866, № 18 и 40. - "СПб. Ведом.", 1866, № 125. - Мордовцев: "Русские женщины XIX в.". СПб., 1874 г. - "Воспоминания Т. П. Пассек", т. II, стр. 333. - "Русск. Архив", 1872, стр. 2043. - "Русский Архив", 1872, стр. 199. - Соч. А. С. Пушкина, под ред. П. О. Морозова, т. V, 297, 348; т. VII, 401, 408. - Геннади: "Словарь", 1, 325. - Соч. Белинского, III, 76; IV, 128. - "Библиот. для чтения", 1840, т. 42, отд. VI, стр. 24. - "Киевская Старина", 1886, т. XIV, стр. 398. - "Исторический Вестник", 1860, № 2, стр. 414. - Байдаров: "Кавалерист-девица Александрова-Дурова", СПб., 1887. - "Русская Старина", 1890, № 9.

{Половцов}

Дурова, Надежда Андреевна

(известна также под именем Александра Андреевича Александрова ) - кавалерист-девица и писательница. Род. Д. в 1783 г. (а не в 1789 или 1790 г., который обыкновенно указывают ее биографы, основываясь на ее же "Записках") от брака гусарского ротмистра Д. с дочерью малороссийского помещика Александровича, вышедшей за него против воли родителей. Д. с первых дней должны были вести скитальческую, полковую жизнь. Мать, страстно желавшая иметь сына, возненавидела свою дочь, и воспитание последней было почти всецело поручено гусару Астахову. "Седло, - говорит Д., - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами". В такой обстановке ребенок рос до 5 лет и усвоил себе привычки и наклонности резвого мальчика. В 1789 г. отец Д. поступил в город Сарапул Вятской губернии на место городничего. Мать стала приучать ее к рукоделию, хозяйству; но дочери не нравилось ни то, ни другое, и она втихомолку продолжала проделывать "военные штуки". Когда она подросла, отец подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала ее любимым удовольствием. Восемнадцати лет Д. была выдана замуж, и через год у нее родился сын (об этом в "Записках" Д. не говорится). Она сблизилась с есаулом казачьего отряда, стоявшего в Сарапуле; возникли семейные неприятности, и она решилась осуществить свою давнишнюю мечту - поступить в военную службу. Воспользовавшись отправлением отряда в поход в 1806 г., она переоделась в казацкое платье и поскакала на своем Алкиде за отрядом. Нагнав его, она назвалась Александром Дуровым, сыном помещика, получила позволение следовать за казаками и в Гродне поступила в конно-польский уланский полк. Она участвовала в битвах при Гутшадте, Гейльсберге, Фридланде, всюду обнаруживала храбрость, была награждена солдатским Георгием и произведена в офицеры с переводом в мариупольский гусарский полк. Государь, до которого дошли слухи о ее поле, позволил ей называться Александровым и обращаться к нему с просьбами. Вскоре после этого Д. уехала в Сарапул к отцу, прожила там более двух дет и в начале 1811 г. вновь явилась в полк (уланский литовский). В Отечественную войну она участвовала в сражениях под Смоленском, Колоцким монастырем, при Бородине, где была контужена в ногу, и уехала для лечения в Сарапул. В мае 1813 г. она снова появилась в действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, отличившись при блокаде крепости Модлина и городов Гамбурга и Гарбурга. Только в 1816 г., уступая просьбам отца, она вышла в отставку с чином штаб-ротмистра и пенсионом и жила то в Сарапуле, то в Елабуге. Ходила она постоянно в мужском костюме, сердилась, когда обращались в ней, как к женщине, и вообще отличалась большими странностями, между прочим - необыкновенной любовью к животным. Скончалась в 1866 г.

Литературная деятельность Д. началась появлением в свет нескольких отрывков из ее "Записок" (в "Современнике", 1836, № 2). Пушкин глубоко заинтересовался личностью Д., писал о ней хвалебные, восторженные отзывы на страницах своего органа и побуждал ее к писательской деятельности. В том же году (1836) появились в 2-х частях "Записки" Д. под заглавием "Кавалерист-Девица". Прибавление к ним ("Записки") вышло в 1839 г. Они имели большой успех, побудивший Д. к сочинению повестей и романов. С следующего же года она стала печатать свои произведения в "Современнике", "Библиотеке для чтения", "Отеч. Записках" и др. журн.; затем они появлялись и отдельно ("Гудишки", "Повести и рассказы", "Угол", "Клад"). Все они в свое время читались, вызывали даже хвалебные отзывы со стороны критиков, но литературного значения не имеют и останавливают внимание только своим простым и выразительным языком.

Ср. ст. в "Энциклопедическом Лексиконе" Плюшара (т. XVII); "Биография Д." (в "Вятских Губерн. Ведом." за 1866 г., № 28); Суворин, "Кавалерист-девица и Пушкин" (в "Новом Времени" за 1887 г. по поводу выхода в свет книги Байдарова: "Кавалерист-девица Александров-Дурова"); Биография Д. во "Всемирной Иллюстрации" 1887 г.; Блинов, "Кавалерист-девица и Дуровы" (в "Историческом вестнике", 1888, № 2); Лашманов, "Надежда Андр. Дурова" (в "Русской Старине", 1890 г., № 9).

В. Рудаков.

{Брокгауз}

Дурова, Надежда Андреевна

(Александров Александр Андреевич) - известная в истории и литературе под именем "кавалерист-девицы", род. в Киеве в 1783 г. и была дочерью гусар. ротм-ра Д., впоследствии Сарапульского городничего. Вверенная воспитанию денщика-гусара, татарина Ахматова, сильно привязавшегося к ребенку, она с малолетства полюбила воен. жизнь и службу. "Седло, - рассказывала она впоследствии в своих записках, - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полков. музыка - первыми детскими игрушками и забавами". 17 л. от роду Д. была выдана замуж за мелк. чин-ка Чернова, через год у нее родился сын (об этом в ее записках ничего не говорится), и, так. обр., прозвище "кавалерист-девица" является не соответствующим истине. Супруж. жизнь Черновых сложилась неудачно, и в 1806 г. Д., покоряясь давниш. мечте, решилась бежать вслед за проходившим через г. Сарапуль казач. полком. Одетая в казач. костюм, на своей лошади Алкиде, подаренной ей отцом, она нагнала казаков и упросила взять ее с собой, назвавшись дворян. сыном Александром Васильевым, против воли родителей решившим во что бы то ни стало поступить на воен. службу. Прибыв с полком в Гродно, Д. поступила на службу "товарищем" (рядовым) в Конно-Польский улан. п. под именем дворянина Александра Васильева Соколова. Несмотря на лишения и трудности, неразрывно связанные с солдат. жизнью, особенно при необходимости скрывать свой пол, она легко переносила их. С Конно-Польск. п. Д. участвовала в камп. 1807 г., в сражениях в французами при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде и во мног. мелк. стычках, всюду обнаруживая блестящую храбрость. М. проч., в сражении под Гутштадтом она выказала пример высокой доблести, спасши офицера от неминуемой гибели; по возвращении в Россию Д., вследствие всеподданнейш. ходатайства ее дяди (по просьбе отца) о розыске Надежды Черновой, товарища Конно-Польского полка Соколова, сделалась известна Имп. Александру I, который милостиво отнесся к ней, пожаловал ей за подвиг под Гутштадтом солдатский Георг. крест и произвел "у.-офицера Соколова" в корнеты, с переводом в Мариупол. гусар. п., повелев ей вместе с тем называться впредь по своему имени Александровым. В 1810 г. Д. была командирована ординарцем к Милорадовичу, главнокомандующему рез. армией, в Киев. а в 1811 г. переведена в Литовский улан. п., с которым приняла участие в Отеч. войне 1812 г., в сражениях под Смоленском и при Бородине, состоя орд-цем при генерале Кановницыне. После Бородин. боя у Д. вышла неприятность с полков. командиром, вследствие чего она упросила Кутузова взять ее к себе в ординарцы. Однако сильн. контузия в ногу под Бородином и изнурит. лихорадка побудили Д. взять отпуск и уехать домой в Сарапуль для лечения. Весной 1813 г. она вернулась в полк и участвовала с ним в походе 1813-1814 гг., причем отличилась при блокаде крепости Модлин и осаде Гамбурга. По взятии Парижа Д. воспользовалась мирн. временем, чтобы с одним из товарищей объехать Голштинию, которая ей оч понравилась. В 1815 г. ей снова пришлось идти в поход за границу, по возвращении из которого Д. в 1816 г. была командирована по делам полка в СПб. в комиссариат. В том же 1816 г. Д. вышла по болезни в отставку с чином штабс-ротм-ра и пенсией в размере 1 т. руб. в г. и поселилась в Сарапуле у престарелого отца. Уездная будничная обстановка не соответствовала романтической натуре Д., и она нередко отлучалась в СПб. Послед. годы жизни Д. провела в Елабуге. В 1836 г. она издала свою автобиографию под заглавием "Записки кавалерист-девицы", при посредстве и поддержке Пушкина, напечатавшего отрывки из этих записок в своем "Современнике" и рекомендовавшего их публике. С этих пор Д., побуждаемая Пушкиным к дальнейшей писательск. деятельности, занялась лит-рой и участвовала во мног. журналах ("Современник", "Библ. для чтения", "Отеч. Зап." и др.). Умерла она в 1866 г. в Елабуге. Похороны Д. почтил квартировавший там в то время 8-й рез. батальон, отдав праху ее воин. почести, причем Георг. крест. нес офицер. На ее полузабытой могиле 14-й драг. (впоследствии улан.) Литовский п. (бывший Литов. улан.), в котором прошла часть боев. службы Д., в 1901 г. по случаю предстоявшего 100-лет. юбилея полка, соорудил памятник, надпись на котором заканчивается словами: "Вечная память, в назидание потомству, ее доблестной душе". К 100-летн. же юбилею Литов. драг. п. в 1903 г. собрал при полков. музее небол. коллекцию, посвященную памяти Д.-штабс-ротмистра Александрова и состоящую из ее портретов, автографов, сочинений и рукоделий, копий с документов, относящихся к ее службе, и литературе о ней. По отзывам современников, Д. обладала экзальтированным, восторженным характером, отличалась редкой душевной добротой и не была чужда нек-рым странностям и причудам. Одевалась она всегда в мужск. платье (синий чекмен на крючках), с Георг. крестом в петлице, и носила фуражку воен. покроя. Все сочинения Д. изданы под именем Александрова и в свое время пользовались успехом. В числе их известны: "Год жизни в Петербурге", "Граф Маврицкий", роман "Гудишки", повести "Ярчук", "Клад", "Уголь" и др. (Байдаров . Кавалерист-девица Александров-Дурова. СПб., 1887; Мордовцев . Русские женщины XIX в.; Сакс . Кавалерист-девица шт.-ротм. А. А. Александров. СПб., 1912).

{Воен. энц.}

Дурова, Надежда Андреевна

{Половцов}

Дурова, Надежда Андреевна

(1783-1866). Рус. прозаик, более известная произв. др. жанров (мемуаристики, романтической прозы), первая в рус. армии женщина-офицер.

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Дурова, Надежда Андреевна" в других словарях:

Дурова, Надежда Андреевна - (АЛЕКСАНДРОВЪ, Александръ Андреевичъ), извѣстная въ исторіи и литературѣ подъ именемъ кавалеристъ дѣвицы род. въ Кіевѣ въ 1783 г. и б. дочерью гусар. ротм ра Д., впослѣдствіи Сарапульскаго городничаго. Ввѣренная воспитанію денщика гусара,… … Военная энциклопедия

Кавалерист-девица

Литературная деятельность

Потомство

(известна также под именем Александра Андреевича Александрова ; 17 сентября 1783 - 21 марта (2 апреля) 1866) - первая в русской армии женщина-офицер (известна как кавалерист-девица ) и писатель.

Считается, что Надежда Дурова послужила прототипом Шурочки Азаровой - героини пьесы Александра Гладкова «Давным давно» и фильма Эльдара Рязанова «Гусарская баллада». Однако сам автор опровергает это (см. «Давным-давно»)

Биография

Родилась 17 сентября 1783 (а не в 1789 или 1790 г., который обыкновенно указывают её биографы, основываясь на её же «Записках») в Киеве от брака гусарского ротмистра Дурова с дочерью малороссийского помещика Александровича, вышедшей за него против воли родителей.

Дуровы с первых дней должны были вести скитальческую полковую жизнь. Мать, страстно желавшая иметь сына, возненавидела свою дочь, и воспитание последней было почти всецело поручено гусару Астахову. «Седло, - говорит Дурова, - было моею первою колыбелью; лошадь, оружие и полковая музыка - первыми детскими игрушками и забавами» . В такой обстановке ребенок рос до 5 лет и усвоил себе привычки и наклонности резвого мальчика.

В 1789 отец поступил в город Сарапул Вятской губернии на место городничего. Мать стала приучать её к рукоделию, хозяйству, но дочери не нравилось ни то, ни другое, и она втихомолку продолжала проделывать «военные штуки». Когда она подросла, отец подарил ей черкесского коня Алкида, езда на котором скоро стала её любимым занятием.

Восемнадцати лет была выдана замуж, и через год у неё родился сын (об этом в «Записках» Дуровой не упоминается). Таким образом, ко времени своей службы в армии она была не «девицей», а женой и матерью. Умолчание об этом связано, может быть, со стремлением стилизовать себя под архетип девы-воительницы (такой, как Афина Паллада или Жанна д"Арк).

Кавалерист-девица

Она сблизилась с есаулом казачьего отряда, стоявшего в Сарапуле; возникли семейные неприятности, и она решилась осуществить свою давнишнюю мечту - поступить на военную службу.

Воспользовавшись отправлением отряда в поход в 1806, она переоделась в казацкое платье и поскакала на своём Алкиде за отрядом. Нагнав его, она назвалась Александром Соколовым, сыном помещика, получила позволение следовать за казаками и в Гродно поступила в Литовский уланский полк.

Она участвовала в битвах при Гутшадте, Гейльсберге, Фридланде, всюду обнаруживала храбрость. За спасение раненого офицера в разгар сражения была награждена солдатским Георгиевским крестом и произведена в офицеры с переводом в Мариупольский гусарский полк.

Выдало её письмо отцу, написанное перед сражением, в котором она просила прощения за причинённую боль. Это письмо живший в столице дядя показал знакомому генералу, и вскоре слух о кавалерист-девице дошёл до Александра I. Её лишили оружия и свободы передвижения и отправили с сопровождением в Санкт-Петербург.

Император, пораженный самоотверженным желанием женщины служить родине на военном поприще, разрешил ей остаться в армии в чине корнета гусарского полка под именем Александрова Александра Андреевича, производным от его собственного, а также обращаться к нему с просьбами.

Вскоре после этого Дурова уехала в Сарапул к отцу, прожила там более двух лет и в начале 1811 вновь явилась в полк (Литовский уланский полк).

В Отечественную войну она участвовала в сражениях под Смоленском, Колоцким монастырем, при Бородине, где была контужена ядром в ногу, и уехала для лечения в Сарапул. Позднее была произведена в чин поручика, служила ординарцем у Кутузова.

В мае 1813 она снова появилась в действующей армии и приняла участие в войне за освобождение Германии, отличившись при блокаде крепости Модлина и городов Гамбурга и Гарбурга.

Только в 1816, уступив просьбам отца, она вышла в отставку с чином штаб-ротмистра и пенсионом и жила то в Сарапуле, то в Елабуге. Ходила она постоянно в мужском костюме, все письма подписывала фамилией Александров, сердилась, когда обращались к ней, как к женщине, и вообще отличалась, с точки зрения своего времени, большими странностями.

Адреса

• Елабуга - Единственный в России музей-усадьба кавалерист-девицы Надежды Дуровой.

• 1836 год - Санкт-Петербург, гостиница «Демут» - набережная реки Мойки, 40.

Литературная деятельность

В «Современнике» (1836, № 2) были напечатаны её мемуары (впоследствии вошедшие в её «Записки»). Пушкин глубоко заинтересовался личностью Дуровой, писал о ней хвалебные, восторженные отзывы на страницах своего журнала и побуждал её к писательской деятельности. В том же году (1836) появились в 2-х частях «Записки» под заглавием «Кавалерист-Девица». Прибавление к ним («Записки») вышло в 1839. Они имели большой успех, побудивший Дурову к сочинению повестей и романов. С 1840 года она стала печатать свои произведения в «Современнике», «Библиотеке для чтения», «Отечественных записках» и др. журналах; затем они появлялись и отдельно («Гудишки», «Повести и рассказы», «Угол», «Клад»). В 1840 году вышло собрание сочинений в четырёх томах.

Одна из главных тем её произведений - раскрепощение женщины, преодоление разницы между общественным статусом женщины и мужчины. Все они в своё время читались, вызывали даже хвалебные отзывы со стороны критиков, но литературного значения не имеют и останавливают внимание только своим простым и выразительным языком.

Остаток жизни Дурова провела в маленьком домике в городе Елабуге в окружении лишь своих многочисленных подобранных когда-то собак и кошек. Умерла Надежда Андреевна 21 марта (2 апреля) 1866 в Елабуге Вятской губернии в возрасте 82 лет, похоронена на Троицком кладбище. При погребении ей были отданы воинские почести.

Потомство

Записи в метрических книгах Вознесенского собора города Сарапула сохранили свидетельства о её венчании и крещении сына. Сотрудниками Музея-усадьбы Н.А. Дуровой были установлены связи с прямыми потомками её брата Василия, живущими во Франции. Сын Дуровой - Иван Чернов, был определён на учёбу в Императорский Военно-сиротский дом, откуда был выпущен в чине 14-го класса в возрасте 16 лет по состоянию здоровья. Позднее он присылал матери письмо, спрашивая её благословения на брак. Коллежский советник Иван Васильевич Чернов был в 1856 году похоронен на Митрофаньевском кладбище - он скончался на 10 лет раньше своей матери на 53-м году жизни. Женой его, вероятно, была Анна Михайловна, урожденная Бельская, скончавшаяся в 1848 году в возрасте 37 лет.

Издания

• Надежда Дурова. Записки кавалерист-девицы. Подготовка текста и примеч. Б. В. Смиренского, Казань: Татарское книжное издательство, 1966.
• Н. А. Дурова. Избранные сочинения кавалерист-девицы. Сост., вступит. ст. и примеч. Вл. Муравьева, Москва: Московский рабочий, 1983.
• Н. А. Дурова. Избранные сочинения кавалерист-девицы. Сост., вступит. ст. и примеч. Вл. Б. Муравьева, Москва: Московский рабочий, 1988 (Библиотека «Московского рабочего»).
• Nadezhda Durova. Cavalry Maiden. Journals of a Russian Officer in the Napoleonic Wars. Translated by Mary Fleming Zirin. Bloomington & Indianapolis: Indiana University Press, 1988.
• Nadeschda Durowa. : Die Offizierin. Das ungewöhnliche Leben der Kavalleristin Nadeschda Durowa, erzählt von ihr selbst. Aus dem Russischen von Rainer Schwarz. Mit einer biographischen Notiz von Viktor Afanasjew, übersetzt von Hannelore Umbreit. Leipzig: Gustav Kiepenheuer-Verlag, 1994.