Красный барин отцы и дети. Краткий пересказ "Отцы и дети" по главам: описание событий, характеристика героев. Роман Ивана Сергеевича Тургенева

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

И. С. Тургенев
Отцы и дети

© Архипов И., наследники, иллюстрации, 1955

© Издательство «Детская литература», 2001

* * *

Отцы и дети

Посвящается памяти Виссариона Григорьевича Белинского

I

– Что, Петр, не видать еще? – спрашивал 20 мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.

Слуга, в котором все: и бирюзовая сережка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения, словом, все изобличало человека новейшего, усовершенствованного поколения, посмотрел снисходительно вдоль дороги и ответствовал: «Никак нет-с, не видать».

– Не видать? – повторил барин.

– Не видать, – вторично ответствовал слуга.

Барин вздохнул и присел на скамеечку. Познакомим с ним читателя, пока он сидит, подогнувши под себя ножки и задумчиво поглядывая кругом.

Зовут его Николаем Петровичем Кирсановым. У него в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ, или, как он выражается с тех пор, как размежевался с крестьянами и завел «ферму», – в две тысячи десятин земли. Отец его, боевой генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль. Николай Петрович родился на юге России, подобно старшему своему брату Павлу, о котором речь впереди, и воспитывался до четырнадцатилетнего возраста дома, окруженный дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями. Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу «матушек-командирш», носила пышные чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, – словом, жила в свое удовольствие. В качестве генеральского сына Николай Петрович – хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки – должен был, подобно брату Павлу, поступить в военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался «хроменьким». Отец махнул на него рукой и пустил его по штатской. Он повез его в Петербург, как только ему минул восемнадцатый год, и поместил его в университет. Кстати, брат его о ту пору вышел офицером в гвардейский полк. Молодые люди стали жить вдвоем, на одной квартире, под отдаленным надзором двоюродного дяди с материнской стороны, Ильи Колязина, важного чиновника. Отец их вернулся к своей дивизии и к своей супруге и лишь изредка присылал сыновьям большие четвертушки серой бумаги, испещренные размашистым писарским почерком. На конце этих четвертушек красовались старательно окруженные «выкрутасами» слова: «Пиотр Кирсаноф, генерал-майор». В 1835 году Николай Петрович вышел из университета кандидатом,1
Кандидат – лицо, сдавшее специальный «кандидатский экзамен» и защитившее специальную письменную работу по окончании университета, первая ученая степень, установленная в 1804 г.

И в том же году генерал Кирсанов, уволенный в отставку за неудачный смотр, приехал в Петербург с женою на житье. Он нанял было дом у Таврического сада и записался в Английский клуб,2
Английский клуб – место собрания состоятельных и родовитых дворян для вечернего времяпрепровождения. Здесь развлекались, читали газеты, журналы, обменивались политическими новостями и мнениями и т. п. Обычай устраивать такого рода клубы заимствован в Англии. Первый английский клуб в России возник в 1700 году.

Но внезапно умер от удара. Агафоклея Кузьминишна скоро за ним последовала: она не могла привыкнуть к глухой столичной жизни; тоска отставного существованья ее загрызла. Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она в журналах читала серьезные статьи в отделе «Наук». Он женился на ней, как только минул срок траура, и, покинув министерство уделов, куда по протекции отец его записал, блаженствовал со своею Машей сперва на даче около Лесного института, потом в городе, в маленькой и хорошенькой квартире, с чистою лестницей и холодноватою гостиной, наконец – в деревне, где он поселился окончательно и где у него в скором времени родился сын Аркадий. Супруги жили очень хорошо и тихо: они почти никогда не расставались, читали вместе, играли в четыре руки на фортепьяно, пели дуэты; она сажала цветы и наблюдала за птичным двором, он изредка ездил на охоту и занимался хозяйством, а Аркадий рос да рос – тоже хорошо и тихо. Десять лет прошло как сон. В 47-м году жена Кирсанова скончалась. Он едва вынес этот удар, поседел в несколько недель; собрался было за границу, чтобы хотя немного рассеяться… но тут настал 48-й год.3
«…но тут настал 48-й год ». – 1848 год – год февральской и июньской революций во Франции. Страх перед революцией вызвал со стороны Николая I крутые меры, в том числе запрет выезда за границу.

Он поневоле вернулся в деревню и после довольно продолжительного бездействия занялся хозяйственными преобразованиями. В 55-м году он повез сына в университет; прожил с ним три зимы в Петербурге, почти никуда не выходя и стараясь заводить знакомства с молодыми товарищами Аркадия. На последнюю зиму он приехать не мог, – и вот мы видим его в мае месяце 1859 года, уже совсем седого, пухленького и немного сгорбленного: он ждет сына, получившего, как некогда он сам, звание кандидата.

Слуга, из чувства приличия, а может быть, и не желая остаться под барским глазом, зашел под ворота и закурил трубку. Николай Петрович поник головой и начал глядеть на ветхие ступеньки крылечка: крупный пестрый цыпленок степенно расхаживал по ним, крепко стуча своими большими желтыми ногами; запачканная кошка недружелюбно посматривала на него, жеманно прикорнув на перила. Солнце пекло; из полутемных сеней постоялого дворика несло запахом теплого ржаного хлеба. Замечтался наш Николай Петрович. «Сын… кандидат… Аркаша…» – беспрестанно вертелось у него в голове; он пытался думать о чем-нибудь другом, и опять возвращались те же мысли. Вспомнилась ему покойница-жена… «Не дождалась!» – шепнул он уныло… Толстый сизый голубь прилетел на дорогу и поспешно отправился пить в лужицу возле колодца. Николай Петрович стал глядеть на него, а ухо его уже ловило стук приближающихся колес…

– Никак, они едут-с, – доложил слуга, вынырнув из-под ворот.

Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Показался тарантас, запряженный тройкой ямских лошадей; в тарантасе мелькнул околыш студентской фуражки, знакомый очерк дорогого лица…

– Аркаша! Аркаша! – закричал Кирсанов, и побежал, и замахал руками… Несколько мгновений спустя его губы уже прильнули к безбородой, запыленной и загорелой щеке молодого кандидата.

II

– Дай же отряхнуться, папаша, – говорил несколько сиплым от дороги, но звонким юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на отцовские ласки, – я тебя всего запачкаю.

– Ничего, ничего, – твердил, умиленно улыбаясь, Николай Петрович и раза два ударил рукою по воротнику сыновней шинели и по собственному пальто. – Покажи-ка себя, покажи-ка, – прибавил он, отодвигаясь, и тотчас же пошел торопливыми шагами к постоялому двору, приговаривая: «Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее».

Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего сына; он словно потерялся немного, словно робел. Аркадий остановил его.

– Папаша, – сказал он, – позволь познакомить тебя с моим добрым приятелем, Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так любезен, что согласился погостить у нас.

Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к человеку высокого роста, в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную красную руку, которую тот не сразу ему подал.

– Душевно рад, – начал он, – и благодарен за доброе намерение посетить нас; надеюсь… позвольте узнать ваше имя и отчество?

– Евгений Васильев, – отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум.

– Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, – продолжал Николай Петрович.

Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку. Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа.

– Так как же, Аркадий, – заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, – сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы отдохнуть хотите?

– Дома отдохнем, папаша; вели закладывать.

– Сейчас, сейчас, – подхватил отец. – Эй, Петр, слышишь? Распорядись, братец, поживее.

Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не подошел к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под воротами.

– Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса есть тройка, – хлопотливо говорил Николай Петрович, между тем как Аркадий пил воду из железного ковшика, принесенного хозяйкой постоялого двора, а Базаров закурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему лошадей, – только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель…

Кучер Николая Петровича вывел лошадей.

– Ну, поворачивайся, толстобородый! – обратился Базаров к ямщику.

– Слышь, Митюха, – подхватил другой, тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми в задние прорехи тулупа, – барин-то тебя как прозвал? Толстобородый и есть.

Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной коренной.

– Живей, живей, ребята, подсобляйте, – воскликнул Николай Петрович, – на водку будет!

В несколько минут лошади были заложены; отец с сыном поместились в коляске; Петр взобрался на козлы; Базаров вскочил в тарантас, уткнулся головой в кожаную подушку – и оба экипажа покатили.

III

– Так вот как, наконец ты кандидат и домой приехал, – говорил Николай Петрович, потрогивая Аркадия то по плечу, то по колену. – Наконец!

– А что дядя? здоров? – спросил Аркадий, которому, несмотря на искреннюю, почти детскую радость, его наполнявшую, хотелось поскорее перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное.

– Здоров. Он хотел было выехать со мной к тебе навстречу, да почему-то раздумал.

– А ты долго меня ждал? – спросил Аркадий.

– Да часов около пяти.

– Добрый папаша!

Аркадий живо повернулся к отцу и звонко поцеловал его в щеку. Николай Петрович тихонько засмеялся.

– Какую я тебе славную лошадь приготовил! – начал он, – ты увидишь. И комната твоя оклеена обоями.

– А для Базарова комната есть?

– Найдется и для него.

– Пожалуйста, папаша, приласкай его. Я не могу тебе выразить, до какой степени я дорожу его дружбой.

– Ты недавно с ним познакомился?

– Недавно.

– То-то прошлою зимой я его не видал. Он чем занимается?

– Главный предмет его – естественные науки. Да он все знает. Он в будущем году хочет держать на доктора.

– А! он по медицинскому факультету, – заметил Николай Петрович и помолчал. – Петр, – прибавил он и протянул руку, – это, никак, наши мужики едут?

Петр глянул в сторону, куда указывал барин. Несколько телег, запряженных разнузданными лошадьми, шибко катились по узкому проселку. В каждой телеге сидело по одному, много по два мужика в тулупах нараспашку.

– Точно так-с, – промолвил Петр.

– Куда это они едут, в город, что ли?

– Полагать надо, что в город. В кабак, – прибавил он презрительно и слегка наклонился к кучеру, как бы ссылаясь на него. Но тот даже не пошевельнулся: это был человек старого закала, не разделявший новейших воззрений.

– Хлопоты у меня большие с мужиками в нынешнем году, – продолжал Николай Петрович, обращаясь к сыну. – Не платят оброка.4
Оброк – более прогрессивная по сравнению с барщиной денежная форма эксплуатации крестьян. Крестьянин заранее «обрекался» дать помещику определенную сумму денег, и тот отпускал его из имения на заработки.

Что ты будешь делать?

– А своими наемными работниками ты доволен?

– Да, – процедил сквозь зубы Николай Петрович. – Подбивают их, вот что беда; ну, и настоящего старания все еще нету. Сбрую портят. Пахали, впрочем, ничего. Перемелется – мука будет. Да разве тебя теперь хозяйство занимает?

– Тени нет у вас, вот что горе, – заметил Аркадий, не отвечая на последний вопрос.

– Я с северной стороны над балконом большую маркизу5
Маркиза – здесь: навес из какой-либо плотной ткани над балконом для защиты от солнца и дождя.

Приделал, – промолвил Николай Петрович, – теперь и обедать можно на воздухе.

– Что-то на дачу больно похоже будет… а впрочем, это все пустяки. Какой зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет, как в здешних краях! Да и небо здесь…

Аркадий вдруг остановился, бросил косвенный взгляд назад и умолк.

– Конечно, – заметил Николай Петрович, – ты здесь родился, тебе все должно казаться здесь чем-то особенным…

– Ну, папаша, это все равно, где бы человек ни родился.

– Однако…

– Нет, это совершенно все равно.

Николай Петрович посмотрел сбоку на сына, и коляска проехала с полверсты, прежде чем разговор возобновился между ними.

– Не помню, писал ли я тебе, – начал Николай Петрович, – твоя бывшая нянюшка, Егоровна, скончалась.

– Неужели? Бедная старуха! А Прокофьич жив?

– Жив и нисколько не изменился. Все так же брюзжит. Вообще ты больших перемен в Марьине не найдешь.

– Приказчик у тебя все тот же?

– Вот разве что приказчика я сменил. Я решился не держать больше у себя вольноотпущенных, бывших дворовых, или по крайней мере не поручать им никаких должностей, где есть ответственность. (Аркадий указал глазами на Петра.) Il est libre, en effet,6
Он в самом деле вольный (фр.).

Теперь у меня приказчик8
Приказчик – здесь: управляющий хозяйством имения.

Из мещан:9
Мещане – одно из сословий в царской России.

Кажется, дельный малый. Я ему назначил двести пятьдесят рублей в год. Впрочем, – прибавил Николай Петрович, потирая лоб и брови рукою, что у него всегда служило признаком внутреннего смущения, – я тебе сейчас сказал, что ты не найдешь перемен в Марьине… Это не совсем справедливо. Я считаю своим долгом предварить тебя, хотя…

Он запнулся на мгновенье и продолжал уже по-французски.

– Строгий моралист найдет мою откровенность неуместною, но, во-первых, это скрыть нельзя, а во-вторых, тебе известно, у меня всегда были особенные принципы насчет отношений отца к сыну. Впрочем, ты, конечно, будешь вправе осудить меня. В мои лета… Словом, эта… эта девушка, про которую ты, вероятно, уже слышал…

– Фенечка? – развязно спросил Аркадий.

Николай Петрович покраснел.

– Не называй ее, пожалуйста, громко… Ну да… она теперь живет у меня. Я ее поместил в доме… там были две небольшие комнатки. Впрочем, это все можно переменить.

– Помилуй, папаша, зачем?

– Твой приятель у нас гостить будет… неловко…

– Насчет Базарова ты, пожалуйста, не беспокойся. Он выше всего этого.

– Ну, ты, наконец, – проговорил Николай Петрович. – Флигелек-то плох – вот беда.

– Помилуй, папаша, – подхватил Аркадий, – ты как будто извиняешься; как тебе не совестно.

– Конечно, мне должно быть совестно, – отвечал Николай Петрович, все более и более краснея.

– Полно, папаша, полно, сделай одолжение! – Аркадий ласково улыбнулся. «В чем извиняется!» – подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства, наполнило его душу. – Перестань, пожалуйста, – повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы.

Николай Петрович глянул на него из-под пальцев руки, которою он продолжал тереть себе лоб, и что-то кольнуло его в сердце… Но он тут же обвинил себя.

– Вот это уж наши поля пошли, – проговорил он после долгого молчания.

– А это впереди, кажется, наш лес? – спросил Аркадий.

– Да, наш. Только я его продал. В нынешнем году его сводить будут.

– Зачем ты его продал?

– Деньги были нужны; притом же эта земля отходит к мужикам.

– Которые тебе оброка не платят?

– Это уж их дело, а впрочем, будут же они когда-нибудь платить.

– Жаль леса, – заметил Аркадий и стал глядеть кругом.

Места, по которым они проезжали, не могли назваться живописными. Поля, все поля тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись небольшие леса и, усеянные редким и низким кустарником, вились овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных планах екатерининского времени. Попадались и речки с обрытыми берегами, и крошечные пруды с худыми плотинами, и деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся молотильные сарайчики с плетенными из хвороста стенами и зевающими воротищами10
Воротище – остатки ворот без створок.

Возле опустелых гумен, и церкви, то кирпичные с отвалившеюся кое-где штукатуркой, то деревянные с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами. Сердце Аркадия понемногу сжималось. Как нарочно, мужички встречались все обтерханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях, стояли придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по канавам. Казалось, они только что вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей – и, вызванный жалким видом обессиленных животных, среди весеннего красного дня, вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы с ее метелями, морозами и снегами… «Нет, – подумал Аркадий, – небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преобразования необходимы… но как их исполнить, как приступить?..»

Так размышлял Аркадий… а пока он размышлял, весна брала свое. Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все – деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах. Аркадий глядел, глядел, и, понемногу ослабевая, исчезали его размышления… Он сбросил с себя шинель и так весело, таким молоденьким мальчиком посмотрел на отца, что тот опять его обнял.

– Теперь уж недалеко, – заметил Николай Петрович, – вот стоит только на эту горку подняться, и дом будет виден. Мы заживем с тобой на славу, Аркаша; ты мне помогать будешь по хозяйству, если только это тебе не наскучит. Нам надобно теперь тесно сойтись друг с другом, узнать друг друга хорошенько, не правда ли?

– Конечно, – промолвил Аркадий, – но что за чудный день сегодня!

– Для твоего приезда, душа моя. Да, весна в полном блеске. А впрочем, я согласен с Пушкиным – помнишь, в Евгении Онегине:

Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна, пора любви!
Какое…

Николай Петрович умолк, а Аркадий, который начал было слушать его не без некоторого изумления, но и не без сочувствия, поспешил достать из кармана серебряную коробочку со спичками и послал ее Базарову с Петром.

– Хочешь сигарку? – закричал опять Базаров.

– Давай, – отвечал Аркадий.

Петр вернулся к коляске и вручил ему вместе с коробочкой толстую черную сигарку, которую Аркадий немедленно закурил, распространяя вокруг себя такой крепкий и кислый запах заматерелого табаку, что Николай Петрович, отроду не куривший, поневоле, хотя незаметно, чтобы не обидеть сына, отворачивал нос.

Четверть часа спустя оба экипажа остановились перед крыльцом нового деревянного дома, выкрашенного серою краской и покрытого железною красною крышей. Это и было Марьино, Новая слободка тож, или, по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор.

IV

Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней вышел из дому молодой парень, очень похожий на Петра, одетый в серую ливрейную куртку11
Ливрейная куртка – короткая ливрея, повседневная одежда молодого слуги.

С белыми гербовыми пуговицами, слуга Павла Петровича Кирсанова. Он молча отворил дверцу коляски и отстегнул фартук тарантаса. Николай Петрович с сыном и с Базаровым отправились через темную и почти пустую залу, из-за двери которой мелькнуло молодое женское лицо, в гостиную, убранную уже в новейшем вкусе.

– Вот мы и дома, – промолвил Николай Петрович, снимая картуз и встряхивая волосами. – Главное, надо теперь поужинать и отдохнуть.

– Поесть действительно не худо, – заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван.

– Да, да, ужинать давайте, ужинать поскорее. – Николай Петрович без всякой видимой причины потопал ногами. – Вот кстати и Прокофьич.

Вошел человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными пуговицами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошел к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину.

– Вот он, Прокофьич, – начал Николай Петрович, – приехал к нам наконец… Что? как ты его находишь?

– В лучшем виде-с, – проговорил старик и осклабился опять, но тотчас же нахмурил свои густые брови. – На стол накрывать прикажете? – проговорил он внушительно.

– Да, да, пожалуйста. Но не пройдете ли вы сперва в вашу комнату, Евгений Васильич?

– Нет, благодарствуйте, незачем. Прикажите только чемоданишко мой туда стащить да вот эту одёженку, – прибавил он, снимая с себя свой балахон.

– Очень хорошо. Прокофьич, возьми же их шинель. (Прокофьич, как бы с недоумением, взял обеими руками базаровскую «одёженку» и, высоко подняв ее над головою, удалился на цыпочках.) А ты, Аркадий, пойдешь к себе на минутку?

– Да, надо почиститься, – отвечал Аркадий и направился было к дверям, но в это мгновение вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в темный английский сьют ,12
Костюм английского покроя (англ. ).

Модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов. На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной: особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов.

Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику. Совершив предварительно европейское «shake hands»,13
Рукопожатие (англ.).

Он три раза, по-русски, поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими душистыми усами до его щек, и проговорил:

– Добро пожаловать.

Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил ее обратно в карман.

– Я уже думал, что вы не приедете сегодня, – заговорил он приятным голосом, любезно покачиваясь, подергивая плечами и показывая прекрасные белые зубы. – Разве что на дороге случилось?

– Ничего не случилось, – отвечал Аркадий, – так, замешкались немного. Зато мы теперь голодны, как волки. Поторопи Прокофьича, папаша, а я сейчас вернусь.

– Постой, я с тобой пойду! – воскликнул Базаров, внезапно порываясь с дивана.

Оба молодые человека вышли.

– Кто сей? – спросил Павел Петрович.

– Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.

– Он у нас гостить будет?

– Этот волосатый?

Павел Петрович постучал ногтями по столу.

– Я нахожу, что Аркадий s’est degourdi,14
Стал развязнее (фр.).

– заметил он. – Я рад его возвращению.

За ужином разговаривали мало. Особенно Базаров почти ничего не говорил, но ел много. Николай Петрович рассказывал разные случаи из своей, как он выражался, фермерской жизни, толковал о предстоящих правительственных мерах, о комитетах, о депутатах, о необходимости заводить машины и т. д. Павел Петрович медленно похаживал взад и вперед по столовой (он никогда не ужинал), изредка отхлебывая из рюмки, наполненной красным вином, и еще реже произнося какое-нибудь замечание или, скорее, восклицание, вроде «а! эге! гм!». Аркадий сообщил несколько петербургских новостей, но он ощущал небольшую неловкость, ту неловкость, которая обыкновенно овладевает молодым человеком, когда он только что перестал быть ребенком и возвратился в место, где привыкли видеть и считать его ребенком. Он без нужды растягивал свою речь, избегал слова «папаша» и даже раз заменил его словом «отец», произнесенным, правда, сквозь зубы; с излишнею развязностью налил себе в стакан гораздо больше вина, чем самому хотелось, и выпил все вино. Прокофьич не спускал с него глаз и только губами пожевывал. После ужина все тотчас разошлись.

– А чудаковат у тебя дядя, – говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. – Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!

– Да ведь ты не знаешь, – ответил Аркадий, – ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был, голову кружил женщинам.

– Да, вот что! По старой, значит, памяти. Пленять-то здесь, жаль, некого. Я все смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаич, ведь это смешно?

– Пожалуй; только он, право, хороший человек.

– Архаическое явление! А отец у тебя славный малый. Стихи он напрасно читает и в хозяйстве вряд ли смыслит, но он добряк.

– Отец у меня золотой человек.

– Заметил ли ты, что он робеет?

Аркадий качнул головою, как будто он сам не робел.

– Удивительное дело, – продолжал Базаров, – эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения… ну, равновесие и нарушено. Однако прощай! В моей комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо – английские рукомойники, то есть прогресс!

Базаров ушел, а Аркадием овладело радостное чувство. Сладко засыпать в родимом доме, на знакомой постели, под одеялом, над которым трудились любимые руки, быть может руки нянюшки, те ласковые, добрые и неутомимые руки. Аркадий вспомнил Егоровну, и вздохнул, и пожелал ей царствия небесного… О себе он не молился.

И он и Базаров заснули скоро, но другие лица в доме долго еще не спали. Возвращение сына взволновало Николая Петровича. Он лег в постель, но не загасил свечки и, подперши рукою голову, думал долгие думы. Брат его сидел далеко за полночь в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле,15
Гамбсово кресло – кресло работы модного петербургского мебельного мастера Гамбса.

Перед камином, в котором слабо тлел каменный уголь. Павел Петрович не разделся, только китайские красные туфли без задков сменили на его ногах лаковые полусапожки. Он держал в руках последний нумер Galignani ,16
«Galignani» – «Galignani s Messenger» – «Вестник Галиньяни» – ежедневная газета, издававшаяся в Париже на английском языке с 1814 года. Получила название по имени своего основателя – Джованни Антонио Галиньяни.

Но он не читал; он глядел пристально в камин, где, то замирая, то вспыхивая, вздрагивало голубоватое пламя… Бог знает, где бродили его мысли, но не в одном только прошедшем бродили они: выражение его лица было сосредоточенно и угрюмо, чего не бывает, когда человек занят одними воспоминаниями. А в маленькой задней комнатке, на большом сундуке, сидела, в голубой душегрейке17
Женская теплая кофта, обычно без рукавов, со сборками по талии.

И с наброшенным белым платком на темных волосах, молодая женщина, Фенечка, и то прислушивалась, то дремала, то посматривала на растворенную дверь, из-за которой виднелась детская кроватка и слышалось ровное дыхание спящего ребенка.

V

На другое утро Базаров раньше всех проснулся и вышел из дома. «Эге! – подумал он, посмотрев кругом, – местечко-то неказисто». Когда Николай Петрович размежевался с своими крестьянами, ему пришлось отвести под новую усадьбу десятины четыре совершенно ровного и голого поля. Он построил дом, службы и ферму, разбил сад, выкопал пруд и два колодца; но молодые деревца плохо принимались, в пруде воды набралось очень мало, и колодцы оказались солонковатого вкуса. Одна только беседка из сиреней и акаций порядочно разрослась; в ней иногда пили чай и обедали. Базаров в несколько минут обегал все дорожки сада, зашел на скотный двор, на конюшню, отыскал двух дворовых мальчишек, с которыми тотчас свел знакомство, и отправился с ними в небольшое болотце, с версту от усадьбы, за лягушками.

– На что тебе лягушки, барин? – спросил его один из мальчиков.

– А вот на что, – отвечал ему Базаров, который владел особенным уменьем возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно, – я лягушку распластаю да посмотрю, что у нее там внутри делается; а так как мы с тобой те же лягушки, только что на ногах ходим, я и буду знать, что и у нас внутри делается.

– Да на что тебе это?

– А чтобы не ошибиться, если ты занеможешь и мне тебя лечить придется.

– Разве ты дохтур?

– Васька, слышь, барин говорит, что мы с тобой те же лягушки. Чудно!

– Я их боюсь, лягушек-то, – заметил Васька, мальчик лет семи, с белою, как лен, головою, в сером казакине с стоячим воротником и босой.

– Чего бояться? разве они кусаются?

– Ну, полезайте в воду, философы, – промолвил Базаров.

Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между большими букетами сирени, уже кипел самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила:

– Федосья Николавна не совсем здоровы, прийти не могут; приказали вас спросить, вам самим угодно разлить чай или прислать Дуняшу?

– Я сам разолью, сам, – поспешно подхватил Николай Петрович. – Ты, Аркадий, с чем пьешь чай, со сливками или с лимоном?

– Со сливками, – отвечал Аркадий и, помолчав немного, вопросительно произнес: – Папаша?

Николай Петрович с замешательством посмотрел на сына.

– Что? – промолвил он.

Аркадий опустил глаза.

– Извини, папаша, если мой вопрос тебе покажется неуместным, – начал он, – но ты сам, вчерашнею своею откровенностью, меня вызываешь на откровенность… ты не рассердишься?..

– Говори.

– Ты мне даешь смелость спросить тебя… Не оттого ли Фен… не оттого ли она не приходит сюда чай разливать, что я здесь?

Николай Петрович слегка отвернулся.

– Может быть, – проговорил он наконец, – она предполагает… она стыдится…

Аркадий быстро вскинул глаза на отца.

– Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых – захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки? Притом, я уверен, ты не мог сделать дурной выбор; если ты позволил ей жить с тобой под одною кровлей, стало быть она это заслуживает: во всяком случае, сын отцу не судья, и в особенности я, и в особенности такому отцу, который, как ты, никогда и ни в чем не стеснял моей свободы.

Голос Аркадия дрожал сначала: он чувствовал себя великодушным, однако в то же время понимал, что читает нечто вроде наставления своему отцу; но звук собственных речей сильно действует на человека, и Аркадий произнес последние слова твердо, даже с эффектом.

Отцы и дети. Художественный фильм по роману И. С. Тургенева. 1958

Глава I. В мае 1859 года помещик-вдовец сорока с небольшим лет Николай Петрович Кирсанов , представитель прежнего поколения «отцов», мягкий, мечтательный романтик, ждёт на постоялом дворе недалеко от своей усадьбы приезда сына Аркадия, который только что окончил университет.

Глава II. Аркадий приезжает со своим университетским приятелем, студентом-медиком Евгением Базаровым . Длинное и худое лицо этого человека с бакенбардами выражает самоуверенность и волю. Аркадий, его отец и Базаров едут в имение Кирсановых, Марьино.

Базаров. Иллюстрация художника П. Пинкисевича к роману Тургенева «Отцы и дети»

Глава III. От встречи с сыном Николай Петрович приходит в радостное, почти восторженное настроение. В оживлённом дорожном разговоре с Аркадием он даже начинает цитировать строки из «Евгения Онегина » о весне. Однако, заметно, что молодой Аркадий держится более трезвых и прозаичных воззрений на жизнь. Он и Базаров начинают по пути курить такой крепкий табак, что Николай Петрович с трудом выдерживает его запах.

Глава IV. В Марьине их встречает брат Николая Петровича, Павел Петрович Кирсанов , человек лет 45-ти, породистый, безукоризненно чисто одетый, полный строгости и корректности на английский манер. Это – ещё один яркий типаж идеалистичной эпохи «отцов», не сентиментальный , как Николай Петрович, а «благородно-рыцарственный».

Павлу Петровичу сразу не нравится бесцеремонный Базаров, но и тот, со своей стороны, относится к обоим братьям-Кирсановым со скептической насмешкой. Отец Аркадия кажется ему непрактичным рохлей, а Павел Петрович поражает странным для деревни «щегольством». Об этом Евгений прямо говорит Аркадию в вечерней беседе наедине.

Глава V. Базаров утром уходит ловить лягушек для своих медицинских опытов. Аркадий, чья мать давно умерла, ещё по пути узнаёт, что его отец живёт в имении с молодой девушкой Фенечкой . Теперь Аркадию становится ещё известно, что Фенечка родила от Николая Петровича сына. По свободомыслию нового поколения и из желания казаться самому себе великодушным, Аркадий не осуждает поведения отца.

За утренним чаем Аркадий рассказывает Павлу Петровичу и отцу, что Базаров – «нигилист», человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами и традициями. У Павла Петровича, который считает, что твёрдо установленные принципы должны определять всю людскую жизнь, неприязнь к Базарову ещё возрастает.

Глава VI. Пришедший с пруда Базаров присоединяется к завтраку семейства Кирсановых. Павел Петрович раздражённо завязывает с ним спор. Ему не нравится, что Базаров малопатриотичен: он признаёт превосходство немецкой науки над русской, да ещё без стеснения утверждает, что порядочный химик в 20 раз полезнее любого поэта, даже и великого. Разговор едва не кончается ссорой.

Павел Петрович и Николай Петрович уходят, а Аркадий, чтобы смягчить Базарова рассказывает романтическую историю жизни своего дяди.

Глава VII. В молодости очень красивый и самоуверенный, Павел Петрович был баловнем петербургского общества. Ему прочили блестящую военную карьеру, однако всё разрушила его несчастная любовь к княгине Р., женщине загадочного и взбалмошного характера, которая то и дело бросалась от бурных страстей и рискованных увлечений мужчинами к отчаянию и раскаянию. Одно время княгиня вступила с Павлом Петровичем в связь, но потом оставила его и уехала за границу. Бросив службу, он четыре года ездил за княгиней по всей Европе, но поняв наконец бесполезность своих усилий, вернулся на родину и стал вести в столичных салонах жизнь праздного и разочарованного человека. Лет через десять Павел Петрович узнал, что его возлюбленная умерла. Он уехал тогда жить в деревню к брату, однако и здесь не утратил воспоминаний о былом и сохранил прежние аристократические манеры.

Базарова рассказ Аркадия ничуть не впечатляет: человек, который позволил своей жизни разбиться от трагической любви, кажется ему напыщенным комедиантом или слабаком.

Глава VIII. После разговора с Базаровым Павел Петрович задумчиво идёт по дому и, немного поколебавшись, входит в комнату Фенечки. Он просит показать ему малыша, своего племянника. Немного поглядев на ребёнка, он так же рассеянно выходит, возвращается к себе в кабинет, садится на диван и глубоко задумывается с грустным и даже отчаянным выражением лица.

Тургенев рассказывает далее читателю историю знакомства Фенечки с Николаем Петровичем. Её мать Фени служила у Николая Петровича экономкой. Тот вначале не обращал внимания на молодую девушку, но раз пригляделся к ней, мало-помалу влюбился и после смерти её матери от холеры поселил у себя в доме. Несмотря на разницу в возрасте, она сблизилась с добрым и скромным барином не по расчёту, а по сердечной склонности.

Глава IX. С Фенечкой теперь знакомится и Базаров. Вместе с Аркадием он раз заходит в беседку, где она сидит с младенцем-сыном Митей и служанкой Дуняшей. Базаров, как доктор, проверяет, режутся ли у Мити зубы. Мальчик доверчиво идёт к нему.

Продолжая прогулку, Аркадий и Базаров слышат, как Николай Петрович в своей комнате играет на виолончели Шуберта . Утончённая музыка посреди глухой деревни вызывает у Базарова новую насмешку – особенно ввиду того, что хозяйство в имении ведётся явно неумело.

Глава X. Отношения между «отцами» и «детьми» становятся всё сложнее. Николай Петрович случайно подслушивает разговор Аркадия и Базарова. «Твой отец добрый малый, – говорит Базаров, – но он человек отставной, его песенка спета. Читает ерунду вроде Пушкина. Ты лучше дай ему Stoff und Kraft Бюхнера». Аркадий вскоре действительно приносит отцу Stoff und Kraft – изложение материалистической системы.

Николай Петрович рассказывает обо всём этом брату. За вечерним чаем Павел Петрович ещё яростнее схватывается с Базаровым. «Вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, но это всё проистекает из чувства самоуважения, из чувства долга». – «Вы вот уважаете себя, – отвечает Базаров, – и сидите сложа руки; какая ж от этого польза для общества?» – «Вы вот отвергаете всё теперешнее. А что же вместо этого хотите строить?» – «Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить». – «Вы и весь русский народ презираете?» – «Что ж, коли он заслуживает презрения! Наши так называемые передовые люди много болтают об искусстве, парламентаризме, об адвокатуре, когда дело идет о насущном хлебе, когда свобода едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться в кабаке». – «Да вас всего четыре человека с половиною, а тех – миллионы, которые не позволят вам попирать ногами свои священнейшие верования». – «Посмотрим. От копеечной свечи, вы знаете, Москва сгорела. А ваш Рафаэль гроша медного не стоит вместе со всеми установлениями, которые вы так почитаете: общиной, семьёй и прочим».

Аркадий с Базаровым уходят. Николай Петрович считает, что, может, и правда, пришло время «отцам» уступать место новому поколению. Но Павел Петрович уверен в своей правоте и сдаваться не собирается.

Глава XI. Базаров с Аркадием решают съездить в соседний губернский город, к родственнику Кирсановых, Колязину, который занимает там крупный чиновный пост.

Глава XII. В городе Колязин принимает Аркадия добродушно. Он приглашает его на бал, который послезавтра даёт губернатор.

На улице Базарова и Аркадия вдруг окликает молодой человек пустоватого и недалёкого вида. Это знакомый Базарова, Ситников. Он чтит Базарова как своего учителя в свободомыслии, которому «обязан перерождением». Ситников приглашает пойти к местной эмансипе Кукшиной. Пренебрежительный к Ситникову Базаров вначале отказывается, но соглашается, когда узнаёт, что у Кукшиной будет шампанское.

Глава XIII. Неопрятная дворянка Кукшина встречает гостей в плохо убранной комнате. Её манеры крайне неестественны. Она тщетно старается удивить новых знакомых своими познаниями в естественных науках, без умолку сыплет фамилиями учёных и писателей.

Базаров и Евгений почти не принимают участие в глуповатом разговоре, лишь пьют шампанское. Под конец Кукшина начинает играть на рояле и петь сиплым голосом, а Ситников повязывает голову шарфом и изображает замирающего от восторга любовника. Базаров, зевнув, выходит, даже не простившись с хозяйкой. Ситников подобострастно догоняет его и Аркадия.

Глава XIV. На балу у губернатора Аркадий вдруг замечает вошедшую красавицу лет 28-ми, спокойного, величавого вида. Это Анна Сергеевна Одинцова .

Он подсаживается к ней. Одинцова разговаривает с Аркадием любезно, но и с видом некоторого превосходства. Она явно немало повидала в жизни, имеет богатый опыт.

Аркадий рассказывает ей о Базарове. Одинцова внимательно смотрит на стоящего поодаль Евгения. Она приглашает Аркадия к себе в имение, просит привезти и Базарова: «Очень любопытно повидать человека, который имеет смелость ни во что не верить».

Аркадий рассказывает Базарову про своё знакомство с Одинцовой. Тот отзывается о ней довольно цинично: один барин сказывал ему, что эта госпожа – «ой-ой-ой».

Глава XV. История Одинцовой. Её отец, известный аферист и игрок, под конец проигрался в прах и был вынужден уехать из Петербурга в деревню. Вскоре он и его жена умерли, а 20-летняя Анна осталась почти без гроша с 12-летней сестрой Катей. Вскоре она по трезвому расчёту вышла замуж за 46-летнего богача Одинцова. Лет шесть спустя тот умер, оставив ей всё своё богатство и загородное имение Никольское.

Визит Базарова и Аркадия к Одинцовой в городскую гостиницу. Аркадий с удивлением замечает, что ничем никогда не смущавшийся Евгений в присутствии красивой Анны Сергеевны ведёт себя стеснённо. Она явно тоже замечает это.

На улице Базаров отзывается об Одинцовой: «У неё вид владетельной особы. Но в переделе была, нашего хлеба покушала. Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр».

Три дня спустя они едут к Одинцовой в Никольское.

Глава XVI. Усадьба Анны Сергеевны великолепна. Она знакомит Аркадия и Базарова со своей милой, застенчивой сестрой Катей.

Аркадий уже успевает влюбиться в Одинцову. Но в разговоре она явно отдаёт предпочтение не ему, а Базарову, который нравится ей независимостью суждений, хотя она далеко не во всём с ним согласна. Аркадия же Анна Сергеевна отсылает слушать фортепианную игру Кати. Аркадий слегка обижен на это, но, впрочем, замечает, что Катя при её робком виде весьма недурна собой.

Одинцова – женщина без предрассудков, но и не склонная к бурным страстям. Она может порой увлечься, но тут же остывает, возвращаясь к свойственным ей уравновешенности и спокойствию. Теперь Базаров ей весьма интересен, однако нельзя сказать, что кровь её особенно кипит.

Глава XVII. Базаров чувствует, что увлёкся Одинцовой. Прежде он любил говорить: «Нравится тебе женщина – старайся добиться толку; а нельзя – ну, не надо, отвернись». Но с Одинцовой «толку» пока нет, и в то же время ему не хочется её оставлять.

Чтобы пересилить себя, Базаров решает уехать из Никольского в деревню своих родителей, которая недалека отсюда. Анна Сергеевна, узнав об этом, старается удержать его. Она решается на нечто вроде объяснения с Базаровым. «Я очень несчастлива. Во мне нет охоты жить. Позади меня много воспоминаний, и впереди – длинная, длинная дорога, а цели нет… Мне и не хочется идти». – «Вам хочется полюбить, – отвечает Базаров, – а полюбить вы не можете. Впрочем, тот, с кем случается эта штука, достоин сожаления».

Евгений уходит, не давая ей до конца высказаться. Но слова Одинцовой сильно волнуют его.

Тем временем «третий лишний» – Аркадий – поневоле сближается с Катей.

Глава XVIII. На следующий день Одинцова зовёт Базарова к себе продолжить вчерашний разговор. «Вы человек не из числа обыкновенных. И я прошла много испытаний. Возможно, я сумела бы понять вас. Но вы слишком сдержаны в моём присутствии. В чём причина?». – «Причина в том, что я люблю вас, глупо, безумно…» – вдруг отвечает Базаров.

Она протягивает к нему руки. Но он не берёт их с трепетом, а, полный жадной, голодной страстью, привлекает её к себе на грудь. Горящий в его глазах животный инстинкт пугает Анну Сергеевну. Она вырывается и отходит в угол, с испугом говоря, что он её не понял. Евгений выходит, закусив губы.

Глава XIX. После обеда Базаров подходит извиниться перед Одинцовой. Она предлагает ему остаться друзьями. Общую напряжённость разряжает нежданный приезд глуповатого Ситникова. Базаров решает завтра же ехать к родителям. С ним уезжает и Аркадий. Увязывается и Ситников, но по пути отстаёт.

Базаров в дороге выглядит больным. «Лучше камни бить на мостовой, чем позволить женщине завладеть хотя бы кончиком пальца, – говорит он Аркадию. – Мужчина не должен заниматься такими пустяками».

Глава XX. Они вдвоём приезжают в деревню родителей Базарова. Отец Евгения, Василий Иванович, – армейский лекарь, мелкопоместный дворянин. Мать, Арина Власьевна, – по характеру простая русская женщина. В них обоих мало помещичьего. Отец прост в обращении, но весьма деловит. Заметно, что он и знающ. Василий Иванович сыплет иностранными словами, цитатами из древних авторов, намёками на мифологию .

Родители очень радуются приезду сына, которого не видели три года, однако Базаров обращается с ними довольно высокомерно и пренебрежительно. Случай с Одинцовой всё не выходит у него из головы.

Глава XXI. Рано утром в разговоре с отцом Базарова Аркадий высказывает высокое мнение о его сыне. Старик чуть не плачет от восторга.

После полудня Базаров и Аркадий отдыхают в стогу сена. Аркадий слегка корит друга за чёрствость к родителям. «Мои мать с отцом, – отвечает Базаров, свыклись со своей ничтожной жизнью так, что ничтожества и не примечают. Настоящий человек тот, которого надобно слушаться или ненавидеть. Но ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!..»

Аркадия неприятно поражает высокомерие Базарова. «А не слишком ли ты высокого мнения о себе?» – «Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, тогда я изменю свое мнение о себе». Друзья едва не вступают в резкую ссору, но её предотвращает внезапное появление Василия Ивановича, который зовёт молодых людей на обед.

По-прежнему не проявляя сыновних чувств к родителям, Базаров на следующий день уговаривает Аркадия вернуться к нему, в Марьино. Мать и отец Евгения поражены тем, что сын пробыл у них всего три дня, но их неподдельное горе не производит на Базарова никакого впечатления.

Глава XXII. Доехав до поворота на Никольское, Базаров и Аркадий ненадолго заезжают туда, а потом прибывают в Марьино. Николай Петрович очень рад их приезду.

Аркадий вскоре случайно узнаёт, что его мать была подругой матери Одинцовой и у отца есть остатки их прежней переписки. Под предлогом передать эти письма Анне Сергеевне, он один, без Базарова, едет в Никольское. Влюблённость к Одинцовой в нём так и не угасает. Анна Сергеевна и Катя встречают Аркадия приветливо.

Глава XXIII. Базаров тем временем старается забыться от несчастной любви в научных опытах. Павел Петрович по-прежнему очень непрязнен к нему. Зато с Евгением весьма приветлива Фенечка. Заметив это, Павел Петрович исподволь начинает за ней следить.

Раз утром Базаров случайно видит Фенечку в беседке. Он подходит к ней поговорить, нюхает одну из красивых роз у неё в руках и вдруг целует её в губы.

Как раз в этот момент рядом раздаётся кашель Павла Петровича. Ошеломлённая Фенечка спешить уйти.

Глава XXIV. Через пару часов Павел Петрович стучится к Базарову и вызывает его на дуэль. Базаров соглашается. Думая о причинах вызова, он приходит к мысли, что Павел Петрович не стерпел сцены с поцелуем, так как, видимо, сам питает к Фенечке нежные чувства.

Дуэль назначена в соседней роще. Следующим утром Базаров приходит туда. Роль секунданта играет слуга Пётр. Перед дуэлью Павел Петрович предупреждает, что намерен «драться серьёзно», не давая пощады.

Соперники сходятся. Пуля противника жужжит прямо у уха Базарова, но не ранит его. Он стреляет сам – и попадает Павлу Петровичу в бедро.

Рана оказывается неопасной. Пётр бросается в имение, и оттуда вскоре приезжает на дрожках Николай Петрович. Павла Петровича перевозят в имение. Он не рассказывает брату о причине дуэли, однако в жару ночью вдруг спрашивает его: «А ты никогда не замечал, что Фенечка очень похожа на княгиню Р.?»

На другой день Базаров уезжает из Марьина. Фенечка, ухаживая за Павлом Петровичем, клянётся ему, что происшествие в беседке было случайностью, и она любит одного лишь Николая Петровича. Павел Петрович, в приливе чувство, просит, чтобы она никогда не покидала его брата. «Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!» Николая Петровича он уговаривает скрепить свою связь с Фенечкой законным браком, и тот с радостью соглашается. Сам Павел Петрович в убеждении, что его жизнь прошла зря, решает уехать из России и дожить последние годы в Европе.

Глава XXV. Тем временем Аркадий в Никольском с удивлением замечает, что Катя стала для него ближе Анны Сергеевны. Его поражает катин отзыв о Базарове: «Он хищный, а мы с вами ручные. Он чужой нам…» Наблюдательная Катя замечает, что Аркадий, по-видимому, влюблён в неё.

В Никольское приезжает из Марьина Базаров. Аркадий узнаёт от него про дуэль с Павлом Петровичем и о том, что рана его дяди легка. Базаров объясняет, что направляется домой, а к Одинцовой завернул «…чёрт знает зачем». И Аркадий, и Базаров чувствуют, что близится их расставание навсегда. Аркадий сильно взволнован этим, но Базаров ничуть не сожалеет о скорой разлуке.

Анна Сергеевна облегчённо вздыхает, когда Базаров уверяет её, что «опомнился и забыл прежние глупости». Она чувствует, что теперь её больше привлекает полный юношеской пылкости Аркадий.

Глава XXVI. Сидя в саду, Катя с Аркадием слышат разговор проходящих мимо Анны Сергеевны и Базарова. Она опять убеждает Евгения забыть то, что было между ними прежде. «Сначала мы заинтересовали друг друга, но… мы с вами уж слишком похожи. Однородному не следует тянуться к однородному. А вот Аркадий не похож на меня. Я гожусь ему в тетки, но в его молодом и свежем чувстве есть какая-то прелесть…»

Катя поникает при этих словах сестры. Однако когда Анна Сергеевна и Базаров уходят, Аркадий обращается к ней: «Катерина Сергеевна, я люблю вас, и никого не люблю, кроме вас. Всё другое давно исчезло без следа. Скажите же мне: "да"!» – «Да!» – отвечает Катя.

На следующий день Анна Сергеевна узнаёт, что Аркадий просит руки Кати. Она рассказывает об этом Базарову и, кажется, хочет возобновить любовную игру с ним. Однако тот гордо отказывается: «Человек я бедный, но милостыни еще до сих пор не принимал».

Базаров прощается с Одинцовыми и с Аркадием, называя его перед расставанием «мякеньким, либеральным баричом», который не создан для «нашей горькой, терпкой, бобыльной жизни». Анна Сергеевна, погоревав немного, быстро успокаивается.

Глава XXVII. Приехав к отцу и матери, Базаров снова обращается с ними грубовато и чёрство. Забыть любовь к Одинцовой в лихорадке работы ему не удаётся. Вскоре Евгений впадает в тоскливую скуку.

В соседней деревне умирает больной тифом крестьянин. Вскрывая его тело, Базаров случайно режется скальпелем, а дезинфекции под рукой не оказывается. Вскоре у Евгений появляются признаки ужасного заражения.

Тургенев картинно описывает, как мужественно и спокойно принимает нигилист страшную неизбежность своей близкой смерти. Причащаться Базаров не спешит, но просит отца послать гонца к Одинцовой с известием, что он близок к кончине.

Анна Сергеевна приезжает к больному, привозя с собой лекаря-немца. Однако тот убеждается, что для Базарова нет надежды. Одинцова прощается с Евгением, целуя его в лоб. На следующий день он умирает. (См. Смерть Базарова)

Смерть Базарова. Иллюстрация художника П. Пинкисевича к роману Тургенева «Отцы и дети»

Глава XXVIII. Через полгода в Марьине играют две свадьбы: Аркадия с Катей и Николая Петровича с Фенечкой. Павел Петрович сразу после этого уезжает в Дрезден и доживает там век, как благородный европейский джентльмен. Аркадий забывает прежние нигилистические увлечения и погружается вместе с отцом в заботы по имению. У него и Кати рождается сын Коля.

…А над могилой Базарова на кладбище в заброшенной деревушке часто приходят плакать его дряхлые родители. Цветы на могильном холме, безмятежно глядя своими невинными глазами, кажется, говорят им о вечном примирении и о жизни бесконечной…

Старики Базаровы, совсем не ждавшие сына, очень ему обрадовались. Он заявил отцу, что приехал на шесть недель, чтобы поработать, и попросил ему не мешать.

Евгений запирался в отцовском кабинете, а старики боялись дышать и ходили на цыпочках, чтобы не потревожить его.

Но вскоре одиночество надоело ему, Лихорадка работы сменилась тоскливой скукой и глухим беспокойством, и молодой человек начал искать общества: пил чай в гостиной, бродил по огороду с Василием Ивановичем и даже спрашивал об отце Алексее. Во Всех его движениях появилась какая-то усталость. что очень беспокоило отца.

Иногда Базаров отправлялся в деревню и разговаривал с мужиками, которые ответствовали с патриархально добродушной певучестью, а между собой посмеивались над ним и довольно грубо утверждали, что он ничего в их жизни не понимает. Наконец он нашел себе занятие: стал помогать отцу лечить крестьян. Василий Иванович был очень рад этому и с гордостью говорил, что сын его – самый замечательный врач из всех, кого он знал.

Однажды из соседней деревни привезли мужика, умирающего от тифа. Василий Иванович с сожалением сказал после осмотра, что ничем помочь уже не в силах, и действительно — больной умер, не доехав до дома.

Дня три спустя Евгений вошел к отцу в комнату и попросил у него адский камень, чтобы прижечь ранку. Оказалось, он порезал палец, помогая уездному врачу при
вскрытии того самого мужика, умершего от тифа. Прижигать было уже поздно, потому что поранился он еще утром и, возможно, уже заразился. С этого момента отец стал пристально наблюдать за сыном. Он не спал по ночам, и Арина Власьевна, которой он, разумеется, ничего не сказал, стала приставать к мужу, почему тот не спит.

На Третий день у Базарова пропал аппетит и начала болеть голова, его то бросало в жар, то знобило. Он сказал матери, что простудился, и вышел из комнаты.

Арина Власьевна занялась приготовлением чая из липового цвета, а Василий Иванович вышел в соседнюю комнату и молча схватился за волосы.
Евгений в этот день уже не вставал. Ему становилось все хуже и хуже. В доме установилась странная тишина, вокруг словно потемнело. С лица Василия Ивановича не сходило выражение изумления, Арина Власьевна начала сильно беспокоиться.

Послали в город за доктором. Базаров сказал отцу, что они оба отлично понимают, что он заражен и через несколько дней умрет. Отец пошатнулся, словно кто его по ногам ударил, и пролепетал, что это неправда и что Евгений всего лишь простудился. Базаров приподнял край рубахи и показал отцу выступившие на теле зловещие красные пятна, являвшиеся признакам и заражения.

Штаб-лекарь ответил, что вылечит его, но сын сказал, что родителям остается только молиться за него, и попросил отца послать нарочного к Одинцовой, чтобы передать ей, что он умирает и велел ей кланяться. Василий Иванович пообещал самолично написать письмо Одинцовой и, выйдя из комнаты, сказал жене, что сын умирает, и велел ей молиться.

Базаров, как мог, утешал родителей, но ему с каждым часом становилось хуже. У матери все валилось из рук, отец предлагал различные способы лечения. Тимофеич отправился к Одинцовой. Ночь прошла для больного тяжело, его мучил жестокий жар.

Утром Евгению стало легче. Он выпил чаю и попросил мать, чтобы та его причесала. Василий Иванович немного оживился: он решил, что кризис прошел и теперь дело пойдет на поправку. Однако перемена к лучшему продолжалась недолго, приступы болезни возобновились. Родители попросили у сына разрешения позвать к нему священника, но он считал, что спешить незачем. Вдруг послышался стук колес, и во двор въехала карета. Старик бросился на крыльцо. Ливрейный лакей отворил дверцу.

Из кареты вышла дама в черной мантилье и под черной вуалью. Она представилась Одинцовой и попросила провести ее к больному, сказав, что привезла с собой доктора. Василии Иванович схватил ее руку и судорожно прижал к своим губам. Арина Власьевна, ничего не понимая, выбежала из домика, упала к ногам приезжей и начала, как безумная, целовать ее платье. Опомнившись, отец провел врача в свой кабинет, где лежал Евгений, и сказал сыну, что приехала Анна Сергеевна. Базаров захотел ее увидеть, но сперва его осмотрел доктор.

Полчаса спустя Анна Сергеевна вошла в кабинет. Доктор успел шепнуть ей, что больной безнадежен. Женщина взглянула на Базарова и остановилась у двери, до того поразило ее его воспаленное и в то же время мертвенное лицо.

Она просто испугалась и в то же время осознала, что если бы она любила его, то почувствовала бы совсем не то. Евгений поблагодарил ее за то, что приехала, сказал, что она очень красивая и добрая, и попросил ее не подходить к нему близко, потому что болезнь очень заразна.

Анна Сергеевна тут же быстро подошла к нему и села на кресло возле дивана, на котором лежал больной. Он просил у нее прощения за все, попрощался с ней.

Потом он стал бредить, а когда она окликнула его, попросил, чтобы Одинцова его поцеловала. Анна Сергеевна приложилась губами к его лбу и тихо вышла. Она шепотом сказала Василию Ивановичу, что больной заснул.

Базарову уже не суждено было проснуться. К вечеру он впал в совершенное беспамятство, а на следующий день умер. Когда его соборовали, один глаз его открылся и на лице появилось выражение ужаса. Когда же он испустил последний вздох, в доме поднялось всеобщее стенание. Василий Иванович впал в исступление и стал роптать на Бога, но Арина Власьевна, вся в слезах, повисла у него на шее, и они вместе пали ниц.

20 мая 1859 года Николай Петрович Кирсанов на постоялом дворе встречает своего сына Аркадия, который должен приехать к нему в гости. Николай Петрович - сын боевого генерала 1812 года. Как и его старший брат, Павел, он сначала воспитывался дома, а затем должен был поступить на военную службу, но сломал ногу, два месяца пролежал в постели и на всю жизнь остался хромым. Он учился в Петербурге в университете, влюбился в дочь чиновника, хозяина его бывшей квартиры. Женившись на дочери хозяина, он затем уехал сначала на дачу, потом в город, далее в деревню. Супруги жили в любви и согласии в течение десяти лет. У них родился сын Аркадий. Потом жена Николая Петровича скончалась. Когда Аркадий вырос, отец отправил его в Петербург, а теперь ждал его приезда.

Аркадий приехал не один, а с товарищем - Евгением Васильевичем Базаровым, с которым он познакомился совсем недавно в Петербурге. За ужином появляется брат Николая Петровича - Павел Петрович Кирсанов, которому Базаров не понравился. Базаров же в разговоре с Аркадием называет его дядю чудаком из-за того, что он одевается в деревне как щеголь.

На следующее утро Евгений просыпается раньше остальных, а дворовые мальчишки ловят для него лягушек, которых он будет резать и изучать на них анатомию. Николай Петрович рассказывает сыну о Фенечке, после чего тот идет знакомиться с ней и со своим маленьким братом. На вопрос Павла Петровича о том, кем является Базаров, Аркадий отвечает - "нигилист", то есть человек, который не принимает ни один принцип на веру. На что Павел Петрович возражает, что "без принципов жить нельзя". Разговор, который состоялся за обедом, обнаружил разницу во взглядах героев на многие вопросы, после чего Аркадий замечает своему другу, что тот очень резко обращается с его дядей, который, по его мнению, достоин больше сожаления, чем насмешки.

В доказательство своих слов он рассказывает историю жизни Павла Петровича, который воспитывался сначала дома, затем в пажеском корпусе, был очень красивым и уверенным в себе, пользовался успехом у женщин. На двадцать восьмом году жизни он был капитаном, и впереди его ждала блестящая карьера. Но вдруг он познакомился с княгиней Р., и сразу же все изменилось: он влюбился в нее. Она же была для него загадкой, поэтому он подарил ей кольцо с вырезанным на нем сфинксом, подразумевая тем самым, что сфинксом является она. Но вскоре он надоел княгине, она прогнала его, а Павел Петрович вышел в отставку, бросил карьеру и всюду преследовал возлюбленную, так как к прежней жизни он не мог возвратиться, хотя прекрасно понимал, что все отношения между ними уже закончены. Через десять лет в одном из клубов он узнает о смерти княгини Р., а спустя некоторое время получает ее предсмертное письмо, в котором было подаренное им когда-то кольцо. Затем Павел Петрович стал жить с Николаем Петровичем в деревне, у которого к тому времени уже умерла жена, оставив ему Аркадия.

Но на Базарова эта история не произвела ровным счетом никакого впечатления, потому что он отрицает и такое чувство, как любовь.

Далее рассказывается об истории знакомства Николая Петровича с Фенечкой, которую он встретил впервые три года назад, когда ночевал на одном постоялом дворе в уездном городе. Он остался очень доволен чисто убранной комнатой и познакомился с хозяйкой, у которой была дочь Фенечка. Вскоре он выписал хозяйку к себе в экономки. Вскоре мать умерла, и дочь осталась вести хозяйство. "Девушка была так молода, так одинока; Николай Петрович был сам такой добрый и скромный... Остальное и досказывать нечего".

Гуляя по саду, Базаров знакомится с Фенечкой, помогает ее ребенку, у которого режутся зубки. Аркадий считает, что отец должен жениться на ней. Из разговора друзей становится известно, что Евгений отрицает и красоту природы, и искусство, в частности, музыку. Например, услышав игру Николая Петровича на виолончели, он смеется, потому что считает это занятие недостойным почтенного отца семейства.

Через несколько дней Павел Петрович всей душой возненавидел Базарова, а за вечерним чаем между ними разгорелся спор, возникший из-за того, что Евгений Петрович пренебрежительно отозвался об аристократах. Николай Петрович чувствует, что, несмотря на все старания, он отстает от времени, и с сыном его разделяет целая пропасть. Он старается понять Аркадия, его точку зрения, но недоумевает, для чего надо отрицать поэзию, искусство и любовь к природе. Но в то же время он припоминает, как поссорился со своей матерью, когда был еще молодым, упрекал её в том, что они принадлежат к разным поколениям.

Через несколько дней Базаров решает съездить навестить своих родителей. Но сначала они отправляются в город к родственнику Кирсанова - Матвею Ильичу Калязину, который приглашает их на бал к губернатору. Возвращаясь домой, они встречают Ситникова, который, по его собственному мнению, считает себя "учеником" Базарова. Он приглашает их в гости к Евдокии Кукшиной, которая считает себя эмансипированной женщиной.

На балу у губернатора они знакомятся с Анной Сергеевной Одинцовой. Она была дочерью Сергея Николаевича Локтева, который проигрался, в результате чего был вынужден поселиться в деревне. Через некоторое время он умер. Затем Анна Сергеевна вышла замуж за Одинцова, который оставил ей все свое состояние. Базаров в ее присутствии чувствует себя неуверенно и, к своему удивлению обнаруживает, что немного даже боится этой женщины. Она приглашает их в свое имение Никольское, куда приятели и отправляются через несколько дней. Там они знакомятся с ее младшей сестрой Катей. Базаров с Одинцовой проводят много времени вместе. Но в один из дней появляется дворовый человек от родителей Евгения, сообщая, что они ждут сына в гости. Перед отъездом Базаров признается Анне Сергеевне в любви. Ей приятно это слышать, но в то же время она считает, что спокойствие превыше всего.

На следующий день Евгений с Аркадием уезжают. Происходит знакомство с родителями Базарова. Те очень радуются приезду сына. Отец, штаб-лекарь в отставке, спрашивает Аркадия, как он находит Евгения. Тот отвечает, что Базаров - самый замечательный человек, какой только встречался в его жизни. Он уверен, что его друг прославит свою фамилию, добившись в жизни успеха. Они с Базаровым много беседуют о жизни, об отношении к народу, и постепенно все отчетливей видна разница между ними.

В доме родителей Евгений скучает и вскоре собирается уехать, чем очень огорчает их. По дороге они заезжают к Одинцовой, встречая там довольно прохладный прием, поэтому через несколько часов покидают ее имение. У Николая Петровича хозяйственные дела не ладятся. Сын считает, что должен помогать отцу. Базаров в это время занимается опытами над лягушками. Аркадий один отправляется в имение Анны Сергеевны, встречает в саду Катю. Ему очень рады.

В то же время в Марьино Николай Петрович весьма часто общается с Базаровым, интересуется его опытами и спрашивает его советов по интересующим его вопросам. Евгений беседует с Фенечкой и целует ее. В это время появляется Павел Петрович, который все видел. Он вызывает Базарова на дуэль, которая состоялась на следующее утро. В результате Евгений ранил Кирсанова в ногу. Николаю Петровичу они объясняют, что поспорили из-за политики. Базаров как врач оказывает помощь Павлу Петровичу, а затем, после приезда доктора из города, уезжает.

Аркадий проводит все свое время с Катей, которая замечает, что влияние Базарова на него постепенно ослабевает. Она считает этот факт положительной переменой, так как Евгений, по ее мнению, является для них чужим. Симпатия Аркадия к Кате все больше растет, и он делает ей предложение.

А Базаров вновь едет к родителям, которые уже не надеялись на его скорое возвращение. Евгений помогает отцу лечить крестьян. Однажды во время вскрытия тела мужика, умершего от тифа, он поранил палец и заразился. Прижигание "адским камнем" не приносит никакой пользы, и ему становится все хуже. Просит послать нарочного к Одинцовой с известием о том, что он при смерти. Анна Сергеевна привозит с собой доктора, который также подтверждает, что нет никакой надежды на выздоровление. Базаров умирает.

Через шесть месяцев в Марьино состоялись сразу две свадьбы - Аркадия с Катей и Николая Петровича с Фенечкой. Павел Петрович уезжает сначала в Москву, а затем за границу. Позже Анна Сергеевна выходит замуж, "по убеждению", за одного из будущих русских деятелей. Николай Петрович впоследствии становится мировым посредником, а Аркадий - рачительным хозяином, и их поместье, наконец, начинает приносить доход. У них с Катей рождается сын. Павел Петрович теперь живет в Дрездене, где его все считают совершенным джентльменом. Кукшина переезжает в Гейдельберг и изучает там уже не естественные науки, а архитектуру. Ситников живет в Петербурге, уверяя всех, что продолжает дело Базарова.

На могиле Базарова растут две елочки. Сюда часто приходят его родители и, став на колени возле могилы сына, долго плачут и молятся.

20-го мая 1859 года на постоялом дворе Николай Петрович Кирсанов дожидается своего сына Аркадия. Судьба Николая Петровича не всегда была легкой. Его отец боевой генерал, поэтому военная карьера была в семье в приоритете. Старший брат – Павел имел предрасположение к такому виду деятельности, а вот младший – Николай был далек от военной службы и немного трусоват для этого. Травма ноги приковала его на 2 месяца к кровати (впоследствии, он так и остался хромым) и спасла от «военной службы». В 18 лет он поступил в университет. Отец внезапно умер от удара, недолго после этого прожила и мать – вскоре братья остались сиротами. Как только минули дни траура, Николай женился на дочке чиновника Преполовенского. Десять лет супруги прожили душа в душу, затем супруга Кирсанова умерла. С трудом пережив утрату, Николай Петрович вернулся в деревню – он нашел утешение в сыне. Когда Аркадий подрос – отец отвез его в университет. Три зимы он прожил вместе с ним в городе, на четвертую вернулся в свое имение.

Глава ІІ

Аркадий встречается с отцом. Николай Петрович очень взволнован. Сын знакомит его со своим другом Евгением Базаровым, о котором «часто писал». Базаров будет гостить в доме Кирсановых неопределенное время. Аркадий садится к отцу в коляску. Евгений продолжает езду на тарантасе.

Глава ІІІ

Эмоции переполняют Николая Петровича – он рад приезду сына – все время пытается его обнять. По дороге он расспрашивает Аркадия о его делах, новом друге. Базаров – будущий доктор. В целом, он человек любопытный и разносторонне развитый. Отец сообщает сыну о смерти няни и о том, что в доме живет девушка Феня. Николаю Петровичу пришлось продать лес – нужны были деньги. Это известие огорчает сына. «Жаль леса» – говорит он.
Евгений просит у Аркадия спички. Базаров закуривает, Кирсанов-сын составляет ему компанию. Николай Петрович никогда не курит, поэтому едкий запах табака ему неприятен, но он старается не показывать это, чтобы не обидеть сына.

Глава IV

Никто не вышел встречать приехавших. Николай Петрович ведет Аркадия и Евгения в дом. Там он отдает приказ слуге готовить обед. Навстречу выходит хорошо сложенный, опрятно одетый человек. Это дядя Аркадия – Павел Петрович, решил поприветствовать приехавшего племянника.

Знакомство с Базаровым не принесло дяде положительных эмоций, Евгений не понравился ему. За обедом все были немногословны, особенно Базаров. После все разошлись по своим делам. Аркадий и Евгений пошли в комнаты. Базаром делится с Аркадием своими впечатлениями о его родственниках. С насмешкой отзывается о дяде: «Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!». Аркадий мягко вступается за дядю, объясняя, что Евгений просто мало знает о Павле Петровиче, поэтому он и кажется ему чудаковатым. Друзья разошлись по комнатам. Аркадий засыпает со счастливой улыбкой на лице. Недолго бодрствовал и Евгений. Николай Петрович, под впечатлением от приезда сына, еще долго не мог уснуть. Его брат сидел долго за полночь – в его руках был журнал, но он не читал его, а рассматривал огоньки в камине. Фенечка беспокойно спала – время от времени она поглядывала на своего маленького сына.

Глава V

Евгений проснулся раньше всех и отправился на прогулку. Он быстро оббежал весь двор и нашел его не в самом лучшем виде – в хорошем состоянии была только беседка. Базаров познакомился с местными мальчишками, они все вместе идут ловить лягушек для опытов.

Николай Петрович приходит к сыну в комнату и находит его уже одетым. Они спускаются на веранду пить чай. Аркадий подозревает, что Феня не случайно заболела. Его догадку подтверждает отец: «она стыдится». Поэтому Аркадий направляется в ее комнату, где знакомится со своим братом. Возвратившись, юноша упрекает отца, что не рассказал ему о брате. Увидев радость сына, Николай Петрович растрогался. На веранду приходит Павел Петрович, он присоединяется к обнимающимся. Отец и дядя узнают, что Базаров нигилист (человек, который отрицает любые принципы и авторитеты). Для представителей старшего поколения такая тенденция выглядит странной. Базаров возвращается с лягушками.

Глава VІ

Евгений присоединяется ко всем. Разговор за чаепитием слаживается не лучшим образом. Павел Петрович и Базаров начинают отчаянно спорить. «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта» – утверждает Евгений. Павел Петрович пытается отстоять свое мнение, но односложные ответы Евгения действуют на него удручающе. Окончательно разругаться не дает Николай Петрович. Он пытается перевести разговор, попросив помощи в вопросах агрономии у Базарова. Тот соглашается, но, критично замечает: «Сперва надо азбуке выучиться и потом уже взяться за книгу, а мы еще аза в глаза не видали». «Ну, ты, я вижу, точно нигилист», - подумал Николай Петрович. Однако, высказывать свое мнение на этот счет не стал.

Оставшись наедине с Аркадием, Евгений высказывает недоумение поведением его дяди. Аркадий пытается вступиться за Павла Петровича. «Ты уже слишком резко с ним обошелся» - утверждает Аркадий, но Базарова этот факт не смущает, он уверен в правильности своего поступка.

Глава VІІ

Чтобы изменить отношение друга к дяде, Аркадий рассказывает историю его жизни. Павел Петрович, как и его брат, начальное образование получил дома, затем его обучение продолжилось на военной службе. «Он с детства отличался замечательною красотой; к тому же он был самоуверен, немного насмешлив и как-то забавно желчен - он не мог не нравиться». Вскоре Кирсанов стал популярен, его хотели видеть гостем во многих приличных домах.

Однажды он повстречался с княгиней Р. О ней ходили не самые благопристойные слухи. Да и честно сказать, она вела странную жизнь. «У ней был благовоспитанный и приличный, но глуповатый муж и не было детей». Кирсанов безумно в нее влюбился. К сожалению, это чувство не было взаимным. Павел Николаевич ревновал княгиню, все время за ней ездил и вскоре надоел ей. После расставания, жизнь Кирсанова пошла под откос. Он ушел со службы и ездил четыре года за своей возлюбленной заграницей, но взаимности так и не добился. Павел Петрович вернулся домой в надежде жить прежней жизнью. Весть о смерти княгини Р. окончательно выбила его из колеи – он приехал жить к брату в деревню.

Глава VІІІ

Павел Петрович не знает чем развлечься. От скуки он заходит к Фене посмотреть на маленького племянника Митю: «Экой бутуз». Неожиданно в комнату Фенечки заходит Николай Петрович.
Отец Аркадия познакомился с Феней три года назад. Ему пришлось остановиться в трактире.

Чистота и порядок, царившие повсюду, его приятно удивили, поэтому он предлагает работу матери Фени – Арине у себя в поместье. Дела у них в трактире шли плохо, поэтому она соглашается. Через некоторое время Арина умирает, а Кирсанов по уши влюбляется в молодую девушку.

Глава ІХ

Базаров знакомится с Феней. Девушка ему понравилась. Он, с ее позволения, берет на руки Митю. Мальчик спокойно сидит на руках у Евгения, чем вызывает удивление Фени и Дуни. Аркадий тоже решается взять брата, но малыш устраивает истерику. Базаров говорит Фене, что в случае чего она может, смело обращаться к нему за помощью. После, они с Аркадием уходят. Из дому донеслись звуки виолончели. Это Николай Петрович играет в свободное время. Такое занятие для 44-летнего старика вызывает приступ насмешек со стороны Базарова «но Аркадий, как ни благоговел перед своим учителем, на этот раз даже не улыбнулся».

Глава Х

Прошло две недели с момента приезда Аркадия и Евгения. К Базарову у окружающих сложилось двоякое впечатление. Дворовые его любили, Фене он тоже приглянулся. Однажды девушке пришлось разбудить молодого врача – у Мити «случились судороги». Базаров успешно оказал помощь, помог Фене посидеть с ребенком.

Павел Петрович возненавидел гостя, а его брат побаивался Евгения и его влияния на Аркадия.

Николай Петрович становится случайным свидетелем разговора Аркадия и Евгения. Последний называет его отставным человеком. Кирсанову-старшему обидно. Он делится своими впечатлениями с братом. Аркадий, по совету друга, приносит отцу почитать брошюру Бюхнера, но положительных впечатлений прочтение не вызывает.

За ужином Базаров был немногословен. Неосторожно сказанная фраза о полезности аристократизма (назвал одного из представителей аристократов «дрянь аристократишка») была незамедлительно подхвачена Павлом Петровичем. Возник скандал. Базаров обвинял аристократов в том, что они бессмысленно проживают жизнь, а Павел Петрович упрекал Базарова в принадлежности к нигилизму о том, что подобные Базарову люди усугубляют состояние в России.

После ухода Евгения и Аркадия, Николай Петрович вспоминает отчаянную ссору со своей матерью, которая не понимала новомодных тенденций тогочасного развития. Теперь такой конфликт поколений возник между ним и Аркадием. «Пилюля горька - а проглотить ее нужно. Вот теперь настала наша очередь, и наши наследники могут сказать нам: вы мол, не нашего поколения, глотайте пилюлю» - подытоживает Кирсанов.

Глава ХІ

Николай Петрович направляется в любимую беседку – он вспоминает молодые годы и свою первую жену Марию. «Ему хотелось удержать то блаженное время чем-нибудь более сильным, нежели память». Голос Фени выводи его из мира грез. Спустя некоторое время Кирсанов возвращается в дом. По пути он встречает брата, который отмечает, что Николай очень бледен.

Евгений убеждает Аркадия поехать в город. На это есть две причины. Первая – приглашение, отправленное Николаю Петровичу от Колязина Матвея Ильича. Вторая – повод увидится с давним другом Евгения. Друзья решают ехать.

Глава ХІІ

Товарищи приезжают в город. Наносят визит Матвею Ильичу. Отсутствие Павла и Николая Кирсановых сначала удивляет Колязина, затем он отмечает: «Чудак был твой папа всегда».
Аркадий с Евгениев посещают губернатора и получают приглашение на бал. Неожиданно на улице друзья встречают знакомого Базарова – Ситникова. Молодой человек ведет их в гости к Кукшиной.

Глава ХІІІ

Авдотья Никитишна Кукшина эксцентричная особа. Аркадию она не понравилась: выглядела неопрятно, совершенно не умела вести разговор – задавала множество вопросов и не давала возможности на них ответить, постоянно меняла тему, даже ее походка и пластика раздражающее действовали на Аркадия. Ему казалось, что девушка похожа на слона в посудной лавке, между тем, думал молодой человек, сама девушка, пожалуй, считает это довольно милой. Евгений и Виктор (Ситников) вели себя очень развязно, фактически неприлично, но это не смущало хозяйку, зато смутило Аркадия.

Глава Х IV

Действия происходят на балу, данного в честь Матвея Ильича. Так как Аркадий танцует плохо, а Евгений не умеет танцевать вовсе –ничего больше не остается, как наблюдать за публикой. К друзьям присоединяется Ситников. Виктор язвительно критикует всех присутствующих – этот процесс приносит ему удовольствие. Все меняется после приезда Одинцовой Анны Сергеевны. Ситников представляет женщине Базарова и Кирсанова. Аркадий около часа проводит в разговоре с ней и влюбляется. У Базарова Одинцова тоже вызывает интерес. Он рекомендует другу воспользоваться приглашением Анны Сергеевны и нанести женщине визит в гостиницу.

Глава ХV

Встреча с Анной Сергеевной произвела впечатление на обоих друзей. Аркадий с удивлением заметил, что Евгений сконфузился. Сам Евгений тоже был поражен такой своей реакцией «Вот тебе раз! бабы испугался!» - подумал он.

Из лирического отступления читатель узнает о превратностях судьбы Анны Сергеевны. Отец ее значительно проигрался в карты и, в скором времени умер. Девочки остались сиротами – мать их умерла раньше, еще в то время, когда благосостояние семьи было хорошим. Анне, на время смерти отца, было 20, а ее сестре Кате 12 лет. У девушек не было опыта ведения хозяйства, поэтому Анна прибегает к помощи тетки. Анна выходит замуж по расчету и после шести лет супружеской жизни остается вдовой. Она ведет размеренную жизнь и избегает городской суеты.

Базаров во время визита вел себя очень странно: он не прибегал к своей любимой критике и нигилизму, а все время говорил о медицине и ботанике, чем вызвал небывалый интерес к своей особы у Анны. К Аркадию Одинцова отнеслась доброжелательно, было похоже, что она принимает его за «младшего брата» и не более. Анна приглашает молодых людей к себе в имение.

Глава ХVI

Друзья не упускают случая и едут в Никольское к Одинцовой. Здесь они знакомятся с ее младшей сестрой Катей и тетушкой. Анна больше времени уделяет Базарову. Она охотно поддерживает разговор на тему биологии и геологии. Евгений польщен таким вниманием, он ведет себя не так как обычно. Аркадий испытывает смешанные чувства: обиды и ревности. Ему не остается ничего больше, как проводит время с Катей. Она милая и скромная девушка, хорошо играет на фортепиано. Музыка становится тем звеном, которое позволяет им поддержать беседу.

Глава ХVII

Время, проведенное у Одинцовой в имении, летит незаметно. Друзья чувствуют себя здесь непринужденно, несмотря на то, что им приходится подстраиваться под существующий график проведения дня. Евгений отмечает, что это довольно скучно – жить по режиму, между тем, Анна утверждает, что только в такой способ можно не умереть от скуки в деревне.

Евгений кардинально поменялся, причиной этому стала его любовь к Анне. Он стал избегать общения с Аркадием, складывалось ощущение, что Базаров стыдиться и чувствует себя неловко. Любовь Евгения взаимна, однако Анна не спешит признать это и пытается выдержать хотя бы минимальную дистанцию по отношению к Евгению.

Аркадий грустит, его задевает тот факт, что предпочтение отдали не ему, а другу. Со временем Кирсанов находит удовольствие во времяпровождении с Катей: он может с ней обсуждать то, что не поощряет Базаров – музыку и природу.

Управляющий отца Базарова встречает Евгения и сообщает ему, что родители обеспокоены отсутствием сына и с нетерпением ждут его приезда. Евгений решает ехать.

Глава ХVIII

Анна предлагает Базарову продолжить вчерашний разговор о целях жизни. Он соглашается. В ходе разговора Евгений признается в любви, но ответного хода не получает. Анна решила, что «спокойствие все-таки лучше всего на свете» и поэтому свела всю ситуацию к тому, что Базаров ее неправильно понял, а она Базарова.

Глава ХІХ

Одинцова с трудом сдерживает свои эмоции. Ситуацию спасает приезд Порифия Платоновича – соседа, любившего поиграть в карты. Приезжий много шутит, рассказывает всякие истории, чем разряжает, возникшую после объяснений Евгения и Анны, обстановку.

В дальнейшем, усиливает гнетущее впечатление неприятный разговор влюбленных – Евгений втайне желает, чтобы Анна предложила ему остаться и не уезжать, но Анна делает вид, что не понимает. «Ведь вы, извините мою дерзость, не любите меня и не полюбите никогда» – в результате говорит ей Базаров.

Приезжает Ситников и это немного спасает накалившуюся вновь обстановку. В разговоре с глазу на глаз Евгений говорит Аркадию, что уезжает. Кирсанов решил составить ему компанию. Аркадий выражает недоумение приездом Виктора. «Ситниковы нам необходимы. Мне, пойми ты это, мне нужны подобные олухи. Не богам же, в самом деле, горшки обжигать!» – отвечает ему Евгений.

Предлагаем вашему вниманию повесть И. Тургенева “Ася”, где говорится о непростых отношениях девушки Аси и рассказчика.

У Кирсанова после этой фразы появляется чувство недоумения: «Мы, стало быть, с тобой боги? то есть - ты бог, а олух уж не я ли?»- Да, - повторил угрюмо Базаров, - ты еще глуп».
По дороге к родителям Базарова, Аркадий замечает, что его друг очень изменился. «Ничего! Поправимся» – уверяет Евгений.

Глава ХХ

Друзья приезжают. Отец и мать Базарова встречают их. Мать очень растрогалась – она постоянно пытается обнять и расцеловать сына.

«Ну, полно, полно, Ариша! Перестань» – остепеняет ее муж. Родители приняли приезжих хорошо. Несмотря на то, что сегодня они не ждали гостей, матери удалось накрыть хороший стол. После обеда, отец Евгения (Василий Иванович) хотел было поговорить с сыном, но он, сославшись на усталость, отказал. Сам же Евгений не смог заснуть до утра – горькие воспоминания об Анне не давали ему покоя.

Глава ХХІ

Аркадий проснулся и увидел, что Василий Иванович вскапывает грядки. Кирсанов вышел на улицу. Он беседует с отцом Евгения о его сыне: высказывает свое восхищение ним и пророчит ему известность в будущем. Родители Базарова произвели на Аркадия самое что ни есть наилучшее впечатление.

В разговоре с другом, Кирсанов пытается донести мысль, что жизнь Евгения абсурдна. Базаров позволяет себе говорить крайне грубо по отношению к своему другу, и возвеличивать себя. «Ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!.. Ты робеешь, мало на себя надеешься» – утверждает он.

Евгений упрекает друга в умении говорить красиво, сравнивает его в Павлом Петровичем, а в конце называет дядю идиотом. Такое обращение оскорбляет Кирсанова, Евгений пытается выставить сложившуюся ситуацию в свете родственных чувств, убеждая Аркадия, что он упорно не желает принять очевидные вещи.

Завязавшийся спор перерос в ссору. Неожиданное появление Василия Ивановича препятствует дальнейшему развитию конфликта.

Евгений с Аркадием уезжают. Родители огорчены тем, что сын уехал, но изменить ситуацию они не в силах: «сын - отрезанный ломоть».

Глава ХХІІ

По дороге друзья заезжают в Никольское. Анна Сергеевна крайне недовольна их приездом и не стремится скрыть это. Нерадушный прием усилил состояние уныния и хандры.

В Марьино (поместье Кирсановых) приезжих ждал радушный прием – по ним успели соскучится и с нетерпением ждали их возвращения. После расспросов о поездке, жизнь вернулась в свое привычное русло: Евгений опять занялся опытами с лягушками и инфузориями, Николай Павлович был занят делами с наемными работниками, Аркадий старался, если и не помочь родителю, то хотя бы создать такую видимость. В одной из бесед с отцом Аркадий узнает, что у них есть письма переписки матери Аркадия и матери Анны и Катерины Одинцовых. Он решает отвезти письма в Никольское, потому что соскучился, а письма стали прекрасным поводом для поездки. По дороге, молодой человек боится, что он будет нежелательным гостем. Но все оказалось иначе. На удивление, Анна говорила с ним «ласковым голосом и пошла к нему навстречу, улыбаясь и щурясь от солнца и ветра».

Глава ХХІІІ

От Базарова не скрылась истинная цель поездки Аркадия в Никольское. После уезда Кирсанова Евгений ударился в исследования и уединение. Он перестает спорить с жильцами, но все так же питает к ним неприязнь. Единственный человек, к которому он относится благосклонно – это Феня. Постепенно он сближается с женщиной и влюбляется в нее. Феня также испытывает симпатию к Базарову. Она себя чувствует с ним легко и непринужденно.

Однажды в беседке Евгений, под предлогом понюхать сорвавшую розу, ухищряется поцеловать Феню. Павел Петрович становится свидетелем этой сцены. Евгений и Феня уходят из беседки.

Глава ХХIV

Павел Петрович приходит в комнату Базарова и вызывает его на дуэль. Истиной причиной стал поцелуй в беседке, однако, для окружающих была выдвинута другая версия: неприязнь, вызванная разногласиями.

На дуэли Евгений ранит в ногу противника. Павел Петрович теряет сознание. Базаров оказывает ему помощь.

К вечеру состояние больного ухудшилось, хотя ни Базаров, ни приехавший доктор не находят ранение опасным.

Павел Петрович разговаривает с Феней. Он говорит ей, что видел поцелуй в беседке, просит ее никогда не бросать брата: «Что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!»
Павел Петрович просит брата исполнить его просьбу – жениться на Фене.

Глава ХХV

Катя с Аркадием очень сблизились. Неожиданно приезжает Базаров. Он решил лично рассказать Аркадию о произошедшем в Марьино. Евгений думает, что Кирсанов приехал, чтобы объясниться с Анной Сергеевной и это его злит. Аркадий пытается убедить друга в том, что не Анна предмет его обожания, но Евгений не верит. Базаров рассказывает о влюбленности Аркадия в Анну самой Анне и, увидав, ее изумление, понимает, что Аркадий ему не врал.

Глава ХХVI

Кирсанов говорит о своих чувствах Кате и узнает об их взаимности. Он намерен жениться на девушке. Базаров уезжает к родителям.

Они прощаются с Аркадием, без надежды встретиться когда-либо больше.

Глава ХХVII

Базаровы очень рады возвращению сына, чего не скажешь о Евгении. Он скучает в родительском доме и не знает чем себя занять. Постепенно начинает помогать отцу в лечении больных. «Базаров раз даже вырвал зуб у заезжего разносчика», что стало предметом для гордости Василия Ивановича.

Случайный порез стал причиной заражения Евгения тифом.

Он осознает, что жить ему осталось недолго и просит через отца передать просьбу Одинцовой. Евгений хочет ее увидеть. Анна Сергеевна приезжает. Евгений уже в тяжелом состоянии, он говорит женщине о своих настоящих чувствах к ней и засыпает. «Базарову уже не суждено было просыпаться. К вечеру он впал в совершенное беспамятство, а на следующий день умер».

Глава ХХVIII

Прошло полгода. В один и тот же день женились Николай Петрович и Феня, Аркадий и Катя. Павел Петрович поправился и уехал за границу. Аркадий заинтересовался делами поместья и не безуспешно – в скором времени дела пошли на лад. Анна Сергеевна, со временем, тоже вышла замуж, но, правда, не по любви. Для всех дальнейшая жизнь сложилась хорошо, кроме как для двух стариков, которые приходили на могилу и долго и безутешно рыдали. Там, под молчаливым камнем был похоронен их сын Евгений.

«Отцы и дети» – краткое содержание произведения И. С. Тургенева

4.8 (95.56%) 9 votes