Мы в социальных сетях. Пойманный сон

«Жертвоприношение» - последний шедевр Андрея Тарковского (1932-1986). Он снимался в эмиграции и стал фильмом-завещанием, призывающим каждого человека к личной ответственности за всё, что происходит в мире. Эта книга написана Лейлой Александер-Гарретт, переводчицей Тарковского на съемках «Жертвоприношения». День за днем она вела дневник, и он лег в основу книги. Великий режиссер здесь - живой, чувствующий человек: страдающий, веселый, бесконечно добрый и подчас жесткий, терзаемый совестью и творческой неудовлетворенностью. И всегда - ищущий.

ВСТРЕЧИ.
В прошлом я была птичкой, - безапелляционно заявила моя семилетняя дочь. - Ты была совой, а я совушкой». - «А что такое прошлое?» - «Прошлое. - смутилась она от непонимания простых истин, - это как мешок с подарками у Деда Мороза. В нем всего много, а мешок большой-большой. и чем больше берешь, тем больше остается...» Когда вышла картина «Иваново детство», мне было примерно столько же. Судя по взволнованным вздохам взрослых, понятно было, что фильм не для детей, а мне почему-то казалось, что это сказка про некоего Иванушку и его волшебное детство, в котором обитали злые драконы, полоненные царевны и их спасители. Как и моя дочь, в этом возрасте я еще верила в Деда Мороза. В школе, как полагается, нам время от времени устраивали коллективные культурные мероприятия. Весь педагогический состав активно боролся с нашим невежеством и всеобщей любовью к «фантомасам», «фан-фан-тюльпанам» и прочим декольтированным зарубежным «лоллобриджидам». В противовес «западной дребедени» нам решили показать отечественную патриотическую картину с целью обсудить ее на последующих уроках истории. Ввалившись в кинозал, одуревшие от свободы школьники долго усаживались и галдели. Двоечники орали: «Ура, киношка!», троечники дружно топали ногами, а «лишние люди» - хорошисты и отличники - в задних рядах высокомерно выдавливали из себя: «Надоело про войну...» Учителя отмахивались от нас, как от назойливых мух: «Успокойтесь, оболтусы!» Фильмов про войну выходило много - правдивых и фальшивых; были и картины про детей на войне, с подчеркнутой снисходительностью и сентиментальностью, качествами чуждыми и непонятными детям.

Бесплатно скачать электронную книгу в удобном формате, смотреть и читать:
Скачать книгу Андрей Тарковский, Собиратель снов, Александер-Гарретт Л., 2009 - fileskachat.com, быстрое и бесплатное скачивание.

Скачать djvu
Ниже можно купить эту книгу по лучшей цене со скидкой с доставкой по всей России.

Александер-Гарретт Л. Собиратель снов Андрей Тарковский. - М.: Издательство «Э», 2017. — 640 с. — (Жизнеописания знаменитых людей). ISBN 978-5-699-95388-2

В основу книги положен дневник Лейлы Александер-Гарретт, переводчицы Андрея Тарковского на съемках «Жертвоприношения», который она вела каждый день. Последний фильм Андрея Тарковского — фильм-завещание, призывающий к осознанию личной ответственности за события, происходящие в мире.

Юрий Норштейн: "Книга Лейлы Александер-Гарретт одновременно документальная и художественная, то есть художественная в том смысле, что Лейла владеет прекрасно русским словарем, документальна, поскольку она была свидетелем всего этого огромного творческого процесса на фильме «Жертвоприношение», потому что была переводчицей Тарковского, причем, по-моему, сразу в три стороны: на английский и на шведский и на русский обратно, исключая маты Тарковского. Вся речь Тарковского, благодаря ей, была в ушах его помощников — щепетильных, очень аккуратных шведов, которых Тарковский во время съемки превратил в нормальных людей, в том смысле, что они стали более раскованы, более свободно понимать, о чем идет речь, в каком направлении движется фильм. Хотя вряд ли до конца кто-то из коллег может понимать, что там, в голове у режиссера засело, он и сам-то не всегда понимает.

Тарковский — импровизатор, он способен менять характер направления сцен в процессе творческой работы, а без этого никак не получается. Обо всем об этом пишет Лейла. Мне нравится, что это книга нелицеприятная. Это не книга поклонения Андрею Арсеньевичу и возвеличивания его как режиссера и творца. В этом, во-первых, он не нуждается, а во-вторых, любое такое установленное поклонение лишает человека живого и вызывает только одно — недоверие читателя. Книга Лейлы по существу документальна: она документальный отпечаток душевного состояния, чувственного состояния режиссера, она документальный отпечаток его мучений, его шатаний из стороны в сторону, мотаний, когда человек не имеет возможности снимать, но продолжает жить под тем напряжением, который он сам себе задал в начале фильма. И тогда начинаются ужасы, которые может понять только близкий человек, либо тот, с кем это происходит. Мне кажется, что у Лейлы было много горького в общении с Тарковским и она открывала много горьких черт, которые характеризуют героя этой книги с разных, в том числе и достаточно неприглядных сторон, но это все нельзя убирать из жизни человека: любой содержит и то, и другое.

Прочитав эту книгу, я сразу позвонил Лейле, высказал все свои восторги в ее адрес, подчеркнув, что это одна из правдивейших книг и, самое главное, что она абсолютно точное свидетельство, поскольку Лейла сама как творческий человек не даст себе право соврать, ведь ее ложь сразу же умножится и проникнет в читателей, которые эту ложь перевернут по-своему, и тогда появится бессмысленная легенда. Не стоит создавать легенды, а нужно вглядываться в истинное лицо и вычитывать то, что действительно сопровождает жизнь творца со всеми горестями и радостями открытий. Книга «Собиратель снов Андрей Тарковский» — лучшее, написанное о Тарковском, вместе с биографическими воспоминаниями Марины Тарковской — без сомнения, написана с любовью, что редко в наше время. Все в ней живо, тонко, без лакировки, без прикрас. Главное — Тарковский в ней живой".

В «Собирателе снов» вы упоминаете, что Тарковский завещал вам «не быть нейтральной» и даже предсказывал, что вы напишите книгу.

Л. Г.: Когда я писала, вспоминала эти слова. Тогда они меня возмутили. Я была молодой, строптивой, и меня возмущало, что кто-то мне что-то указывает. Но Андрей всегда угадывал, всегда попадал в яблочко. И вот, написала через 20 лет... К тому же выходит очень много книг про Тарковского, которые не соответствуют действительности. Я не хочу никого судить — каждый вправе распоряжаться своими знаниями, знакомствами, дружбой и писать что хочет, но я была в стороне. По крайней мере, пыталась. Книга не обо мне. Мне просто посчастливилось быть рядом с ним, со всей съемочной группой, быть участником этого волшебного процесса создания кино. Ведь это действительно волшебный процесс: из ничего, какая-то идея, сон, случай — Тарковский ткал из воздуха.

А почему вы решились написать книгу лишь спустя 20 лет?

Л. Г.: Я часто повторяю, мне очень понравилась китайская фраза: ничего не бывает слишком рано и слишком поздно, все бывает вовремя. Это ведь правда. Вот напиши я эту книгу раньше, может, чего-то бы не осознала, не перечувствовала, не переварила... Это произошло после фестиваля Тарковского в Лондоне, может, от встречи с , с Гордоном, с Янковским, Бондарчук — это дало стимул и зарядило меня. Они меня подстегнули, и я писала не то что в какой-то спешке и небрежности, но в спешке, что это надо сделать.

Вы живете в Лондоне, учились в Швеции, выросли здесь. Расскажите о себе чуть подробнее.

Л. Г.: Я родилась в Советском Союзе, в Узбекистане, потом приехала в Ленинград — поступала в Академию художеств. Тогда и встретила своего бывшего мужа. Я тогда даже не знала, что он швед — мы боялись их, они тоже осторожничали. Затем вышла замуж, уехала в Швецию. А когда узнала, что там будут съемки фильма Тарковского, пошла к продюсеру. Она мне сказала, что Тарковский настаивает, чтобы переводчиком на картине был мужчина. Мол, женщина ему не подходит по характеру, снимать надо рано, работа тяжелая, да и на «Ностальгии» он работал с мужчиной, поэтому, наверное, привык.

Но вы все-таки получили эту работу. Как думаете, чем вы взяли Тарковского?

Л. Г.: Лучше бы, конечно, он сам ответил! Но я никогда не вешалась на него, не доставала, и это его удивляло. Вокруг него были и более близкие люди, но они иногда просто когтями вцеплялись. У меня этого не было. Может, потому что я жила в Швеции, в другой обстановке. Это замечательная вещь, прекрасно быть русским и все время бросаться в объятия, но иногда нужно кое-что удерживать в себе.

Какую страну вы считаете домом?

Л. Г.: Я сейчас здесь — и для меня существует только Москва. А когда я в Швеции, она для меня как самая любимая мачеха. Это юность, время, проведенное с Андреем, театр, друзья.

Вы пишете, что Россия — «генератор», который заряжает энергией, и очень тепло описываете страну. Но тон меняется, когда речь заходит об отношении к России Тарковского.

Л. Г.: Андрей знал себе цену, он знал, что приносит валюту в эту страну, а ему нагло врали... Его ведь часто приглашали снимать за рубежом, а эти подонки говорили, что Тарковский не хочет, занят, его нет в Москве. А сам он об этом узнавал через несколько лет. К нему относились как к ничтожеству. Вот даже эта история, когда Андрей хотел привлечь к фильму «Жертвоприношение» , с которым работал в Италии. Ему даже не ответили из посольства. А ведь Тарковский никогда не был диссидентом, он отказался встречаться со многими западными журналистами, потому что они перестали видеть в нем художника и делали акцент лишь на диссидентстве.

За рубежом, наверное, тоже было непросто?

Л. Г.: Очень тяжело, конечно. Здесь тяжело. И там тяжело. Другого порядка проблемы — денежные. Здесь на картине он мог долго ждать нужной погоды, а там у нас было 55 съемочных дней, и вот хоть ты тресни.

М. Т.: Ну, здесь-то тоже было количество отснятых метров в день.

Л. Г.: Но бюджет-то больше.

М. Т.: Ну, не знаю, вообще, он работал на очень маленьких бюджетах. Просто на Западе более жесткая система.

Л. Г.: Деньги диктуют все.

М. Т.: Здесь тоже диктовали, но ему шли навстречу, понимая, что он великий художник, и что надо ему помочь.

Л. Г.: Он не раз говорил, что в России ему дается бюджет — и все, он снимает кино и об этом уже не думает. А там каждый день напоминали. А потом, конечно, неуверенность в завтрашнем дне. Здесь у него был дом, друзья, семья, поддержка, был тыл. Там не было. Были, конечно, знакомые — но одно дело когда ты гость, а другое дело — когда часть общества.

А как это сказалось на фильмах? Чем, по-вашему, отличаются сделанные на Западе последние картины Тарковского?

Л. Г.: Простотой. Тарковский говорил: простота — это самое сложное. В «Жертвоприношении» несколько героев, простой дом, ничего особенного. Все убрал. Аскетизм до последнего.

Каким Тарковский был на съемочной площадке?

Л. Г.: Стремительный, как ветер. Вихрь, который приходил, и все начинало вокруг двигаться. Причем не беспорядочно двигаться — иногда люди создают вокруг себя хаос — это был творческий вихрь. Он хотел, что очень важно, всех подключить к своему творческому процессу.

«Собиратель снов» — одно из альтернативных названий фильма «Жертвоприношение». Почему вы его выбрали для книги?

Л. Г.: Режиссер обычно воплощает сценарии, идеи, а Андрей воплощал сны, фантазии, видения. Вот, в частности, была история, когда ему приснился сон, в котором он умер и видит свою мать, и Тарковский решил включить эту сцену в фильм.

М. Т.: Речь идет о сцене, которой не было в сценарии. Бюджет был скромный, поэтому ее сначала не хотели снимать. Но потом сняли.

Л. Г.: Но в фильм сцену не включили. Там все участники в длинных платьях, в шляпах, а хотелось достигнуть предельной простоты, чтоб никаких красот в фильме не было. И он этот кусок вырезал, остались только начало и конец.

А какие еще сны или, может, случаи из жизни попали в его фильмы?

М. Т.: В «Зеркале» есть эпизод, в котором мальчика бьет током. Это детский анекдот, я его забыла, только помню, что этот мальчик в анекдоте за что-то схватился и говорит: «Ой, током бьет». Это было невероятно смешно, я рассказала Андрею, он тоже хохотал, а потом использовал его.

Или вот в «Зеркале»: сцена с мальчишкой, который бросает учебную гранату. Ему еще говорят что-то вроде: «А еще блокадник, ленинградец», — мол, не имеет права на нехорошие поступки. Почему блокадник — наверное, потому, что в 43-м году, когда прорвали блокаду, ленинградских детей везли вниз по Волге, и на какую-то ночь они остановились в деревне, где мы учились. Все побежали встречать их на пристань, вышли люди с едой, но им нельзя было есть, с ними были врачи. Мы сами были как спички от голода, но то, что увидели, — это непередаваемо. Лиц просто не было, только огромные глаза. И, конечно, Андрею это запомнилось.

Как и многое другое — Тарковский был Тарковский. Хотя бы эта история с многострадальной черемухой, которую он требовал у бедных шведов для «Жертвоприношения». В конце войны мы жили в деревне под Москвой, и мама торговала черемухой у Павелецкого вокзала. Андрей лазил на черемуху, рвал, нам бросал, а мы с мамой подбирали. И, конечно, он хотел восстановить в фильме образ того дерева, но не получилось.

В книге немало очень личных деталей — в том числе об отношениях Тарковского с женой. Много такого, о чем сам режиссер, наверное, не хотел бы рассказывать. Как вы для себя решали эту проблему?

Л. Г.: О нем уже написано столько неприятных вещей! Я же старалась деликатно, заретушированно. Не об этом ведь книга.

М. Т.: Мы не можем поместить художника в вакуум, необходимо, чтобы читатель понял — Андрей жил не в безвоздушном пространстве. Это подчеркивает внутреннюю жизнь Андрея, те противоречия, которые его раздирали. В его жизни присутствовал некий человек, сыграл большую роль, и, может, способность к творчеству сохранялась во многом благодаря условиям, в которых Андрей существовал. Потому что творцу нужна не только манная каша, но и что-то посерьезней: преодоление, внутренняя борьба, которые, возможно, и давали творческий импульс.

Большую часть «Собирателя снов», помимо вступления и эпилога, составляют ваши старые дневники со съемок «Жертвоприношения» с вашими же комментариями. Вы включили дневники как есть или что-то меняли?

Л. Г.: Это были записки, бумажки, пометки на сценарии. Я лишь все расшифровала, а потом собрала. Архивный материал огромный, у меня еще много осталось...

То есть ждать еще одной книги?

Л. Г.: Ну, нет, наверное, это уже будет что-то другое, хватит.

Лейла Александер-Гарретт. Андрей Тарковский: собиратель снов. М.: АСТ: Астрель, 2009.

Библиография работ о Тарковском пополнилась ещё одним изданием: вышла книга воспоминаний переводчицы, помогавшей Тарковскому в Швеции во время съёмок фильма «Жертвоприношение» .

Первый раз Лейла Александер-Гарретт встретилась с режиссёром в Москве в ресторане «Пекин» в ноябре 1981 года. Передала по телефону привет от своего учителя - киноведа Орьяна Рот-Линдберга, с которым режиссёр познакомился в Швеции, куда приезжал на премьеру «Сталкера» , и… уломала Тарковского встретиться. Встречи могло и не состояться: как пишет сама автор книги, Тарковский крайне неохотно шёл на контакт. Друзья её предупреждали: «Скажет, что болен… К нему же все клеятся».

Дальнейшее мы знаем: в 1984 году Тарковский, находясь в Италии, объявляет, что не намерен возвращаться в СССР. В Швеции он снимает свой последний фильм.

Дабы не направлять воображение читателя в ненужное русло и уберечь от домыслов, скажем: любовниками мемуаристка и Тарковский не были - лишь рабочие и человеческие отношения. Впрочем, Тарковский, признаётся Александер-Гарретт, ею вдохновлялся, и в отдельных образах «Жертвоприношения» просматривается, к примеру, её стиль одежды. А ещё у них были общие увлечения вроде буддизма и оккультизма.

Автор книги - женщина неглупая и уж точно наблюдательная и памятливая. Тот факт, что любовниками с Тарковским они не были, избавляет нас от излишней субъективности и возможной желтизны. Конечно, взгляд мемуариста не может не быть субъективным, но в данном случае эта субъективность кажется корректной.

В книге есть и личное: момент съёмок был весьма драматичный, семья Тарковского оставалась в России, и железный занавес никак не поднимался; и рабочее: подробное, буквально по дням, описание съёмок; и попытки заглянуть в «творческую лабораторию» великого режиссёра - автор с почти детективной дотошностью расследует, как и когда у Тарковского появился замысел картины, какова символика образов фильма, каким путём могло пойти развитие сюжета и так далее.

Единственный недостаток «Собирателя снов», состоит, пожалуй, в том, что на всём протяжении книги автор ни слова не сообщает о собственной биографии вне контекста Тарковского, поэтому перед читателем неизбежно встает вопрос: кто же такая эта женщина? Тем более что личность самой Лейлы Александер-Гарретт (как удалось выяснить из открытых источников) в высшей степени заслуживает внимания: родилась в СССР, в Узбекистане. Училась в Стокгольмском университете на факультете русского языка и литературы, там же изучала тибетский язык, тибетский буддизм, а также историю и теорию кино. Работала, помимо Тарковского, с Петром Тодоровским , Элемом Климовым , Тенгизом Абуладзе , Владимиром Грамматиковым в Швеции и Англии. Кроме того, сотрудничала с западными режиссёрами, включая Дерека Джармена и Лассе Хальстрема . Живёт в Лондоне. Любопытная судьба, не правда ли? Что называется, хотелось бы подробностей.

Критика:

Евгений Белжеларский («Итоги») :
«Разумеется, о Тарковском написано немало. Но одно дело размышления просвещённого искусствоведа. Совсем иную цену имеют записи человека, приближенного к телу. Именно таковы воспоминания Лейлы Александер-Гарретт, переводчицы, секретаря и друга Тарковского. В основе - драматичная история съёмок «Жертвоприношения», главного, по мнению самого Тарковского, его фильма. Несмотря на очень личную дружбу, специально приукрасить своего героя автор не пытается. Мастер выглядит человеком мечущимся. И запутавшимся. В семейных отношениях - вот уж для кого, но для жены режиссёра Ларисы Александер-Гарретт не жалеет чёрной краски. В жизненных планах: решение об эмиграции давалось мучительно. И в творческих поисках».

Блогеры:

Виктор Малышко (big-fellow.livejournal.com) :
«Книге Лейлы Александер-Гарретт больше подходит название «Я и Тарковский». Недалёкая, увлекающаяся эзотеризмом и гороскопами женщина написала о своей жизни в период, когда она была переводчицей Андрея Тарковского. Сплетни, измены, бабские интриги. Во второй половине книги это варево разбавлено кусками сценария «Жертвоприношения», пересказами отснятых сцен. От этого становится легче. Никому не рекомендую».

Сегодня Elegant New York начинает новую рубрику, в которой будет публиковать материалы с продолжением из номера в номер. В рубрике будут представлены главы из книг, серии рассказов, публицистика и многое другое.
Открывает наши «Серии» статья Лейлы Александер-Гарретт «Берлин-Киев-Москва».

Лейла Александер-Гарретт, была помощником, переводчиком и другом Андрея Тарковского, работала с ним в Швеции на съемках его последнего фильма «Жертвоприношение» (1985). Свои воспоминания об этом великом режиссёре, она опубликовала в книге «Андрей Тарковский: собиратель снов». Также, она создала и выпустила в свет в 2011 году, замечательный фотоальбом «Андрей Тарковский: фотохроника «Жертвоприношения».

Лейла организовала и провела несколько интереснейших фотовыставок и фестивалей: «Последнее кино», галерея «На Солянке», Москва, 2010; кинофестиваль «Зеркало», Иваново, 2010; кинофестиваль «Молодость», кинотеатр «Киев», мультимедийная инсталляция в культурно-просветительном центре «Мастер класс», Киев, 2011.

Также она является организатором: фестиваля Андрея Тарковского в Лондоне, 2007; фестиваля Сергея Параджанова в Лондоне и Бристоле, 2010; благотворительного концерта в помощь реставрации русского православного храма в Лондоне, (храма, в котором служил митрополит Антоний).

Также Лейла Александер-Гарретт продолжительное время работала с Юрием Любимовым в Королевском Драматическом Театре в Стокгольме («Пир во время чумы» Пушкина, «Мастер и Маргарита» Булгакова) и в Королевском Оперном Театре Ковент Гарден в Лондоне – («Енуфа» Яначека, «Кольцо Нибелунгов» Вагнера).

БЕРЛИН-КИЕВ-МОСКВА

Лейла Александер-Гарретт

Берлин

О моей влюбленности в Берлин ревниво напомнила дочь, штудирующая к экзаменам немецкий, когда, по возвращении из Киева, я с упоением стала рассказывать ей о городе, покорившим меня своей красотой, величием, гостеприимством и встречами с замечательными людьми, среди которых оказались и украинцы, и русские, и армяне и даже один шотландец. Мы сидели с Леной в парке, увековеченном в «Былом и думах» известным русским изгнанником, жившим некогда «близ Примроз-Гиля»; Лена отчеканивала немецкие фразы, приводя меня в недоумение: откуда у нее это пристрастие к германской культуре, к немецкому языку, к театру Брехта, к чтению «Фауста» Гёте в оригинале?

Все действительно началось с немецкой столицы, с выставки, посвященной Андрею Тарковскому, «Зеркало к зеркалу» («Mirror by Mirror») в галерее «Photo Edition Berlin». В основу экспозиции коллажей Сергея Святченко лег легендарный фильм Тарковского «Зеркало», точнее, несколько кадров из фильма, попавших в руки к украинскому художнику, живущему в Дании, от его учителя, а тому они достались от самого режиссера. На вернисаж из Москвы приглашены были сестра режиссера Марина Тарковская с мужем Александром Гордоном – сокурсником Андрея и соавтором дипломных работ во ВГИКе, а из Лондона я. Марина приехать не смогла, и я провела свой кратковременный визит (с 2 по 5 апреля 2009 года) с Александром.

Весной следующего года Сергей позвонил из Дании с известием о готовящихся в Киеве Днях творчества Арсения и Андрея Тарковских «Батько та сын». Его звонок совпал со встречей с выдающимся режиссером Романом Балаяном в Британском институте кинематографии, где проходил фестиваль еще одного знаменитого киевлянина-«вiрмянина» Сергея Параджанова. Вскоре выяснилось, что Роман Балаян знаком с директором культурно-образовательного центра «Майстер Класа» Евгением Уткиным – организатором Дней творчества Тарковских, человеком бизнеса, главной движущей силой многих серьезных культурных мероприятий в Киеве, таких как «Гоголь-фест», концертов классической музыки, поэтических вечеров и других проектов.

Сергея Параджанова с Тарковским связывала многолетняя дружба и взаимное искреннее восхищение. Когда в 1962 году на экраны вышел фильм «Иваново детство», Параджанов воскликнул: «Тарковский мой учитель!» – «Сережа – гений!» – отозвался редко наделявший хвалебными эпитетами собратьев по профессии Тарковский после выхода в свет «Цвета граната». Прежде чем впустить очередного гостя в свой хлебосольный киевский дом, Параджанов спрашивал, видел ли тот «Иваново детство»? На положительный ответ дверь отворялась, на отрицательный – захлопывалась перед носом посетителя с наставлением немедленно посмотреть картину – и тут же возвращаться для ее обсуждения! Свой последний фильм «Ашик-Кериб» Параджанов посвятил Тарковскому, о чем, не скрывая слез, объявил со сцены на премьерном показе в Мюнхене.

Берлинский визит я с благодарностью связываю с именем Рона Холлоуэйя – писателя, кинокритика, режиссера, ушедшего из жизни в декабре 2009 года. Американец по происхождению, изучавший философию в Чикаго, получивший докторскую степень теолога в Гамбурге, Рон и его динамичная жена – актриса и журналистка Доротея Моритц, были центром не только всемирно известных кинофестивалей, таких как берлинский, каннский и венецианский, но и многих восточно-европейских, азиатских и латиноамериканских. Ежегодно они посещали более двух десятков кинофестивалей, издавали журнал «Кино», в котором знакомили читателей с новыми именами, среди которых были и наши соотечественники: Климов, Параджанов, Герман, Абуладзе, Быков, Тарковский. Рон награжден почетным орденом немецкого креста «За заслуги в области культуры» – за «наведение мостов», каннской «Золотой медалью», польским «Кольцом», престижной наградой «Американского фонда поддержки кино» и многими другими международными призами. Доротея Моритц своей главной заслугой считала «победу над католической церковью», так как ей удалось переманить будущего католического священника и сделать его своим мужем и соратником в благородном служении искусству.

Из гостиницы, что на улице музы астрономии и астрологии Урании, я позвонила Рону, и тут же была приглашена на улицу Святых земель, расположенную на берегу реки Шпрее, в старинный дом с монументально-декоративной росписью сграффито. Просторная, светлая квартира с книжными стеллажами от пола до потолка, с мягкими диванами и креслами шестидесятых годов, с журнальными столиками, заваленными стопками журналов и газет – типичный уголок богемной интеллигентной пары. Мы сидели с открытой балконной дверью – приятно было из дождливого Лондона очутиться в залитом солнцем Берлине – и рассматривали сотни фотографий, снятых Роном во время визита Параджанова в Германию. С умиленной улыбкой Рон рассказывал, как сопровождал своего гостя по всем блошиным рынкам, где непревзойденный мастер мифотворчества ловко морочил голову торговцам, а те, как зачарованные, бесплатно отдавали запавшие в душу экзотическому покупателю всякие безделушки. После чаепития Рон, с торжественно-ироничным выражением лица, вынес в гостиную рубашку Параджанова, которой тот «махнулся не глядя», влюбившись в его яркую американскую майку. Торжественный ритуал облачения меня в мантию Параджанова сопровождался заразительным смехом Доротеи.

Перед отъездом Рон пригласил меня посмотреть неоконченный фильм-интервью с Алексеем Германом.