Константин беляев - биография, информация, личная жизнь. Константин Николаевич Беляев: биография В заключении и на свободе
Беляев Константин Николаевич (23.11.1934 - 20.02.2009 гг) - исполнитель, поэт и композитор, родился в поселке Большая Долина, станция Аккаржа (немецкое поселение под Одессой в 1920-х годах). Мать - Надежда Александровна работала в совхозе, отец - Николай Захарович, погиб на фронте, есть младший брат Владимир, проживающий в Одессе. В 1946 году Константина отправили в одесскую спецшколу-интернат с преподаванием ряда предметов на английском языке, там учился до 1953 года. Спецшкола находилась на Большом Фонтане, а потом переехала на улицу Ботаническую. Затем Беляев переехал в Москву и поступил в Институт военных переводчиков, там проучился три года, а затем, в период хрущевской демобилизации («миллион шестьсот сорок тысяч»), почти весь курс был расформирован (октябрь 1956 г.). В связи с тем, что продолжить учебу не представлялось возможным (учебный год уже начался), Беляев завербовался через МПС и поехал работать учителем английского языка на станцию Отар, под Алма-Атой, там преподавал в течение года английский язык в старших классах. После этого вернулся в Москву и поступил на переводческий факультет Института иностранных языков имени Мориса Тореза, который закончил в августе 1960 года и по распределению попал в международный отдел аэропорта Шереметьево на должность диспетчера-переводчика. Живя в общежитии аэропорта, году в 1961 начал осваивать гитару, начал петь и сочинять песни.
В 1963 году Беляев уволился из Шереметьево и перешел в пединститут имени Ленина на преподавательскую работу, там работал около трех лет, создал женский студенческий ансамбль. Затем Константин Беляев преподавал в МГИМО, английской спецшколе, Институте иностранных языков, Академии внешней торговли и Институте стали и сплавов, в котором работал до ареста в 1983 году. В 1966-67 году Константин Николаевич познакомился с Юрой Мироновым и Давидом Шендеровичем, который организовывал записи и концерты шансонных бардов в Москве, в том числе Аркадия Северного. Первые записи Беляева, Миронова и других проводились во второй половине 60-х годов в Доме науки и техники, который находился напротив музея имени Пушкина на Волхонке. Звукорежиссером был Алексей Манхегов, который там работал. В эти же годы Беляев увлекся коллекционированием фирменных дисков, которых к 1983 году накопилось более восьмисот. В конце шестидесятых Беляев познакомился и подружился с поэтом и художником Игорем Эренбургом, до этого уже был знаком с Сашей Щербаковым (Шлёмиком), Димой Дмитриевым и Владимиром Хазовым, с которыми начал исполнять и записывать песни, в том числе и песни Игоря Эренбурга, которые поет и по сей день. Основные записи концертов происходили в Москве (у Давида Шендеровича и других) и Одессе (у Стаса Ерусланова), иногда Ерусланов приезжал в Москву и организовывал запись у Беляева дома. В Петербурге Беляев записался во время приезда на 20-ю годовщину со дня смерти Аркадия Северного, в апреле 2001 года у Сергея Ивановича Маклакова.
Автор многих известных песен и составитель цикла куплетов «Кругом одни евреи». В 1970-х годах жил на улице Горького, два года снимал квартиру у знаменитой исполнительницы цыганских песен Ляли Чёрной. В 1983 году был осужден на 4 года (ст. 162 УК РСФСР, незаконный промысел), срок отбывал в колонии усиленного режима в Устюжне под Вологдой, следствие длилось около года, за это время Беляев сменил четыре тюрьмы («Матросская тишина», Бутырская тюрьма, Краснопресненская пересыльная и Вологодская). После освобождения некоторое время работал ночным сторожем в гаражных обществах, затем - воспитателем в школе-интернате для детей-сирот. С 1988 по 1993 год занимался частным бизнесом, параллельно активно начал записываться. В 1996 году впервые записался на профессиональной студии «Рок-Академия», после чего в 1997 вышел первый официальный сольный диск «Озорной привет из застойных лет». За период с 1966 года по настоящее время выпустил эксклюзивом более ста альбомов и концертов. Постоянно производится оцифровка и восстановление старых катушечных записей. В репертуаре примерно 400 песен: лирика, романсы, цыганщина, одесские юморные и озорные, приблатнённые.
Мать - Надежда Александровна работала в совхозе, отец - Николай Захарович, погиб на фронте, есть младший брат Владимир, проживающий в Одессе. В 1946 году Константина отправили в одесскую спецшколу-интернат с преподаванием ряда предметов на английском языке, там учился до 1953 года. Спецшкола находилась на Большом Фонтане, а потом переехала на улицу Ботаническую. Затем Беляев переехал в Москву и поступил в Институт военных переводчиков, там проучился три года, а затем, в период хрущевской демобилизации ("миллион шестьсот сорок тысяч"), почти весь курс был расформирован (октябрь 1956 г.). В связи с тем, что продолжить учебу не представлялось возможным (учебный год уже начался), Беляев завербовался через МПС и поехал работать учителем английского языка на станцию Отар, под Алма-Атой, там преподавал в течение года английский язык в старших классах. После этого вернулся в Москву и поступил на переводческий факультет Института иностранных языков имени Мориса Тореза, который закончил в августе 1960 года и по распределению попал в международный отдел аэропорта Шереметьево на должность диспетчера-переводчика. Живя в общежитии аэропорта, году в 1961 начал осваивать гитару, начал петь и сочинять песни.
В 1963 году Беляев уволился из Шереметьево и перешел в пединститут имени Ленина на преподавательскую работу, там работал около трех лет, создал женский студенческий ансамбль. Затем Константин Беляев преподавал в МГИМО, английской спецшколе, Институте иностранных языков, Академии внешней торговли и Институте стали и сплавов, в котором работал до ареста в 1983 году. В 1966-67 году Константин Николаевич познакомился с Юрой Мироновым и Давидом Шендеровичем, который организовывал записи и концерты шансонных бардов в Москве, в том числе Аркадия Северного. Первые записи Беляева, Миронова и других проводились во второй половине 60-х годов в Доме науки и техники, который находился напротив музея имени Пушкина на Волхонке. Звукорежиссером был Алексей Манхегов, который там работал. В эти же годы Беляев увлекся коллекционированием фирменных дисков, которых к 1983 году накопилось более восьмисот. В конце шестидесятых Беляев познакомился и подружился с поэтом и художником Игорем Эренбургом, до этого уже был знаком с Сашей Щербаковым (Шлёмиком), Димой Дмитриевым и Владимиром Хазовым, с которыми начал исполнять и записывать песни, в том числе и песни Игоря Эренбурга, которые поет и по сей день. Основные записи концертов происходили в Москве (у Давида Шендеровича и других) и Одессе (у Стаса Ерусланова), иногда Ерусланов приезжал в Москву и организовывал запись у Беляева дома. В Петербурге Беляев записался во время приезда на 20-ю годовщину со дня смерти Аркадия Северного, в апреле 2001 года у Сергея Ивановича Маклакова.
Автор многих известных песен и составитель цикла куплетов "Кругом одни евреи". В 1970-х годах жил на улице Горького, два года снимал квартиру у знаменитой исполнительницы цыганских песен Ляли Чёрной. В 1983 году был осужден на 4 года (ст. 162 УК РСФСР, незаконный промысел), срок отбывал в колонии усиленного режима в Устюжне под Вологдой, следствие длилось около года, за это время Беляев сменил четыре тюрьмы ("Матросская тишина", Бутырская тюрьма, Краснопресненская пересыльная и Вологодская). После освобождения некоторое время работал ночным сторожем в гаражных обществах, затем - воспитателем в школе-интернате для детей-сирот. С 1988 по 1993 год занимался частным бизнесом, параллельно активно начал записываться. В 1996 году впервые записался на профессиональной студии "Рок-Академия", после чего в 1997 вышел первый официальный сольный диск "Озорной привет из застойных лет". За период с 1966 года по настоящее время выпустил эксклюзивом 73 альбома и концерта. Постоянно производится оцифровка и восстановление старых катушечных записей. В репертуаре примерно 400 песен: лирика, романсы, цыганщина, одесские юморные и озорные, приблатнённые.
*
Константин Беляев преподаватель в Казахстане. 1956
Блатные песни я стал собирать мальчишкой в начале восьмидесятых. Началось всё с эмигрантов – Токарева, Гулько, Шульмана. Потом к этим именам добавились и наши исполнители «запрещенных» песен: Северный, Братья Жемчужные, Розенбаум, Беляев. О существовании Кости Беляева и его, скажем так, весьма своеобразном творчестве мне сообщил сосед, Илюша Цукерман, чья мама работала завлитом Еврейского театра, что располагался тогда на Таганке. Она часто бывала в богемных компаниях и в одной из них, как утверждал Илюша, столкнулась с этим самородком и даже приобрела парочку его кассет. Тут же на месте он напел мне несколько песен, от которых у меня буквально волосы встали дыбом.
Конечно, к своим 10-11 годам я был прекрасно осведомлён о существовании нецензурной лексики и даже сам нет-нет вставлял словечко-другое в разговор. Однако все известные мне к тому времени самые грязные ругательства не выдерживали никакого сравнения с тем, что я услышал в исполнении Цукермана. В нежный мозг советского школьника словно вплеснули ведро «царской водки», концентрированной кислоты из самой изощренной матершины, густо приправленной чем-то невероятно грязным, похабным, о чем в ту пору я едва догадывался.
Наслаждаясь произведенным эффектом, искуситель всё наддавал, все выплевывал мне в удивленное лицо то частушки-похабелки про девок, делающих непонятный, как мне слышалось, «бэнет» и почему-то «на общественных началах», то про попа, которого употребили в ж… или про некоего Ивана Кузина, гордящегося своей «кукурузиной».
Константин Беляев — плейбой 70-х Вслед за частушками пошли и песни одна другой злее. Напевшись всласть, Цукерман в завершении «творческого вечера» сообщил, что исполнитель озвученного им репертуара в данный момент сидит в тюрьме. Сей факт, признаться, меня совершенно не удивил. Когда через неделю первый шок схлынул, любопытство взяло верх и захотелось всё-таки услышать первоисточник. По знакомым я достал-таки ленту с записями Беляева. Оригинал звучал не в пример лучше «копии». И хотя слов, мой охочий до «клубнички» сосед не переврал, передать шарм, обаяние, а вместе с ними и уникальный юмор, иронию этого исполнителя, Илюша, увы, не смог.
Высокий же голосок загадочного Кости Беляева, выкрикивающий под треньканье гитары все новые и новые вирши, где каждое второе слово было матерным, ничего, однако, кроме улыбки не вызывал. Понять природу этого феномена я тогда не смог, да и вряд ли о ней задумывался, но имя исполнителя запомнил и стал охотиться за пленками с его песнями. Их оказалось немало, и присутствовали там, конечно, не только «подзаборные песни», но и просто юморные одесские «штучки», и едкая сатира, и даже любовная лирика.
Артистизма Беляеву, как оказалось, было не занимать, и у него загадочным образом получалось органично звучать в самых разных жанрах. Информации об исполнителях музыкального андеграунда в СССР почти не было. Мы все собирали ее по крупицам в газетных фельетонах, в очередях или кухонных посиделках и потому неудивительно, что все мои попытки прояснить судьбу «матершинника» закончились тогда фиаско. Но имя это я запомнил.
**
Прошло 15 лет. Практически всё, бывшее в Союзе под запретом, давно перестало быть тайной. Календарики с Вилли Токаревым продавались в каждом киоске, пластинки загадочных «металлистов», чьи переснятые фотки я проявлял в кромешной тьме, закрывшись в ванной, никому не нужные пылились на полках магазина «Мелодия» и даже про Аркашу Северного была написана книга и снят документальный фильм. И только о Косте Беляеве не было ни слуху ни духу. То ли он продолжал сидеть в лагере, то ли эмигрировал, а может и вовсе умер…
Константин Беляев в Сухуми. 1982 Летним днем 1997 года я заглянул в крошечный павильон на Выхинском рынке и остолбенел: на прилавке лежала новинка – компакт-диск Кости Беляева «Озорной привет из застойных лет». На пластинке оказалась дюжина известных мне по старым временам вещиц. Матерных песен там, конечно, не было, но подборка была хорошая. К тому же все песни были аранжированы. Диск всколыхнул воспоминания, и я возжелал восстановить те старые, давно потерянные в водовороте девяностых, записи. А ещё лучше – разыскать самого исполнителя, который, как следовало из текста на вкладыше, недавно освободился из заключения. Интернета тогда не было, но уже было загадочное «фидо», где, бывало, зависал один мой коллега по работе. Однажды он сообщил, что кто-то выложил справочник со всеми адресами и телефонами москвичей. Я попросил его скачать информацию и, распечатав пачку листов на букву «Б», принялся искать нужные инициалы.
Часа три спустя, обзвонив человек двадцать, я нарвался на знакомый голос. Сейчас не вспомнить откуда, возможно из разговоров между песнями, что звучали на записях его домашних концертов, но отчество исполнителя мне было известно.
— Константин Николаевич?
— Я слушаю…
— Вы тот самый Беляев, который поет одесские песни?
— Тот самый…
Наговорив дежурных комплиментов, я спросил, не сохранилось ли у него старых записей. Оказалось, сохранилось и, более того, Беляев сам предложил мне купить у него диски.
До августовского кризиса было ещё далеко, и доллар стоил не то 5, не то 6 рублей, поэтому запрошенный Константином Николаевичем полтинник за диск, показался мне суммой не маленькой, но подъёмной. Я сказал, что хотел бы встретиться в выходные, но Беляев стал мягко, но настойчиво убеждать, что лучше бы встретиться прямо сегодня. Отнекиваясь и ссылаясь на неотложные дела, я в какой-то момент понял, что мой собеседник просто-напросто отчаянно нуждается в деньгах. Войдя в ситуацию, я согласился, не в этот же, но на следующий день приехать к нему домой. Благо и жил он неподалёку от моей тогдашней работы, на Аминьевском шоссе.
Константин Беляев — последняя свадьба Дверь мне открыл крупный мужчина, одетый по-домашнему, в майку с надписью «Университет Огайо» и советские тренировочные со штрипками. Поздоровались. Он жестом пригласил пройти. Скромная однокомнатная квартира. Всё абсолютно стандартно: стенка, ковер, фото на обоях… Глаз зацепился только за хорошую аппаратуру. Поймав мой взгляд, Беляев тут же заговорил: «Люблю хорошую технику. Моя слабость. Я когда освободился, стал заниматься продажей заграничной техники, был посредником. Тогда это была редкость, и я неплохо зарабатывал, даже заграницу ездил, в Лондоне дважды побывал. Ведь после тюрьмы у меня совсем ничего не осталось. Все прахом пошло… Коллекция какая шикарная была…» — он тяжело вздохнул.
К моменту нашей встречи я уже знал, что посадили Константина Николаевича в 1984м за «незаконное предпринимательство» — писал за деньги музыкальные новинки из своей фонотеки всем желающим. «Меня ведь случайно взяли. Ждали моего соседа, устроили засаду и пока его выслеживали, видят, что ко мне какие-то люди все время ходят, ну и решили присмотреться, а тут как раз Андропов стал гайки закручивать, и я попал под раздачу. Четыре года лагерей в моём-то возрасте. Не шутки» — снова вздохнул Беляев и надолго уставился в окно.
– Я тут диски тебе подготовил, — встрепенулся маэстро. – Ты старые просил, вот смотри, нашёл кое-что, но у меня их немного, всё пропало после ареста. Зато я сейчас новые песни всё время записываю. Не хочешь послушать?
И, не дожидаясь моего согласия, он включил на полную мощность диск с лирическими песнями. Причём часть из них была спета почему-то по-английски.
Константин Беляев развлекает народ своими песнями на пляже в Ялте Не в силах выдерживать мощную звуковую волну, я вежливо улыбался и в то же время давал понять, что вполне успел насладиться новинкой. Но Беляев не унимался, дождавшись пока песня отзвучит до последней ноты, он завел следующую, потом другую. Оставалось молча терпеть.
– Слышишь какой звук! Там же целый оркестр! А песни какие! — взяв в руки диск, он стал подробно и четко читать содержание диска и не прервался пока не дочитал до самого конца.
«Почему он не мог просто дать мне диск, чтобы я сам прочитал?» — мелькнуло в голове.
– А почему Вы на английском запели?
– Так я же профессиональный преподаватель английского, — неожиданно заявил Беляев. – Я и зарабатывал всегда частными уроками, а записи это все так было, для души больше. Тебе кстати язык подтянуть не надо? Я недорого беру, 10 долларов за урок.
«Какая-то сакральная цифра у него эти 10 долларов» — вспомнил я про цель своего визита.
– А из старых дисков что у Вас осталось?
Он взял несколько пластинок и приготовился зачитать мне трек-листы, но я поспешил забрать их у педантичного хозяина и ознакомиться с содержанием сам. Выбрал два или три, отсчитал деньги.
– А новые, что не хочешь? — спросил он с обидой.
– В другой раз, Константин Николаевич.
***
Беляев и Нос С того визита мы стали изредка созваниваться, и раз в пару-тройку месяцев я заезжал за очередной порцией дисков к нему домой или встречался на Горбушке, где Беляев проводил каждую субботу. Примерно полгода спустя он позвонил мне и, явно волнуясь, сообщил, что в концертном зале Олимпийской деревни у него запланирован первый большой концерт. Отказываться было нельзя, да мне и самому хотелось послушать маэстро вживую.
Ровно в семь Беляев, облаченный в солидный серый костюм, — не дать ни взять – профессор, -вышел с гитарой на сцену и сел на приготовленный стул. Перед собой он водрузил пюпитр с текстами, и понеслось прямо как в его же песне: «Я долго пел, не выдержали струны…». Было видно, что Беляев очень старается и отчаянно волнуется, но прежнего задора не ощущалось. То ли возраст виной, то ли обстановка давила на него, или мешали тексты, к которым он прилип и фактически не пел, а читал с листа. Но прежнего озорного Беляева тут не было совсем. Звучала на протяжении полутора часов одна длинная-длинная песня. Антракта не предполагалось.
Часа через два я вышел покурить и услышал разговор гардеробщиц:
— Когда же конец, Кирилловна?
— Да, пес его знает, он, говорят, сидел долго. Теперь дорвался, со сцены не стащишь…
Как ни зло прозвучали эти комментарии, доля истины в них была. Пели Беляев и его друзья в тот вечер неприлично долго, и публика потихоньку стала из зала уходить. А он в упоении всё бил и бил по струнам. Но, так или иначе, дебют состоялся, и Беляева стали звать с выступлениями то в казино, которых тогда было пруд пруди, то в ночной клуб, а то и в концертный зал. Оказалось, что таких же как я поклонников, знакомых с его песнями ещё по советским временам, осталось немало. Один из лучших его вечеров прошел в зале Дома журналистов. Наблюдался аншлаг, и шансонье пребывал в прекрасном настроении.
– Смотрите, Константин Николаевич, полный зал, – польстил я артисту.
– Мои сто человек на меня всегда придут! — отрезал Беляев.
****
Наблюдение было верным. Пережив трудные времена после освобождения и новый провал в конце девяностых, когда посредничать при продаже электроники стало невозможно, Беляев мало-помалу стал зарабатывать на жизнь концертами и продажей дисков. Он не стесняясь и ничего не боясь, прямо со сцены озвучивал свой номер домашнего телефона и приглашал всех желающих звонить и приезжать за дисками. А записывал новые концерты он, стоит отметить, без устали.
К. Беляев с Н. Резановым на могиле Аркадия Северного. Спб, 2003 Где-то через полтора-два года после первого визита я вновь оказался в его однушке на Аминьевском шоссе, и он с плохо скрываемой радостью сообщил:
— Иду на рекорд! Вчера записал свой сотый альбом!
— Темпы, однако… — удивленно подумал я.
Тогда я ещё не знал о существовании другого московского шансонье — Александра Волокитина, у которого сегодня в дискографии более тысячи «альбомов».
Меж тем, бурная деятельность, развернутая певцом, приносила свои плоды. Его стали приглашать на ТВ в программу «В нашу гавань заходили корабли…», о нем писали газеты, а в 2000 году, когда открылось «Радио Шансон», его имя неизменно объявляли в эфире с приставками «мэтр» или «патриарх» шансона. Да он, в общем-то, действительно таковым и являлся. К Беляеву потянулись молодые исполнители. Приезжали, общались, фотографировались… Катерина Голицына в знак уважения подарила компьютер, и Константин Николаевич стал выходить в интернет. Радовался, как ребенок.
Н.Резанов, В.Медяник, К.Беляев Поклонники сделали ему сайт, который он ежедневно по несколько раз проверял. В отличии от многих пожилых людей и старых меломанов, он с огромным интересом воспринял новый, почти «дискотечный», звук «русского шансона», сам покупал в свою коллекцию диски Круга, Полотно, Наговицына и многих других молодых артистов. А позднее стал даже вести колонку в какой-то газете, где писал рецензии о новинках жанра.
В декабре 2000 года «Радио Шансон», организовало грандиознейший музыкальный марафон «Звёздная пурга». Открыть концерт выпала честь Константину Николаевичу, чем он был несказанно горд. За пару недель до этого он звонил мне и предлагал купить билеты со скидкой, которые ему, видимо, выдали организаторы. Я согласился, а потом не перезвонил и билеты не забрал. Он обиделся, и лет пять-шесть мы почти не общались, лишь кивали друг другу издалека, изредка пересекаясь за кулисами сборных концертов.
*****
В 2008 я начал писать книгу «Песни, запрещенные в СССР», где одна из глав была посвящена Беляеву. Чувствуя себя несколько виноватым, я всё-таки решился и набрал давно знакомый номер. Константин Николаевич ничем давнюю обиду не обнаружил, радушно пригласил в гости и обещал всякое содействие. Приехав, я словно вернулся на десяток лет назад. Та же квартира, всё тот же подтянутый, но чуть постаревший хозяин, облачённый, кажется, в те же неизменные треники и майку с заграничной надписью.
Он с охотой дал интервью, подписал разрешение на использование песни, снабдил фото. Перебирая снимки из альбомов, с удовольствием вспоминал, где они были сделаны, с кем: «Вот мы с Игорем Эренбургом на югах с нашими любовницами, а это я в Москве, когда в институте преподавал, видишь, какой костюм на мне? Финский, в «Берёзке» за чеки брал. А это я в квартире на Тверской, которую снимал у Ляли Чёрной из «Ромэна». Какие мы там концерты закатывали! И Жванецкий, и Высоцкий там бывали…».
— Константин Николаевич, так может про Вас книгу сделаем? Издадим мемуары?
Константин Беляев Я был практически уверен, что он не откажется от такого предложения. Но к моему удивлению Беляев предложение категорически отверг: «Не нужна мне никакая книга. Я весело пожил. Как хотел. Всё было, так что писать про это? Ничего не вернуть – пиши не пиши. Песни мои слушают, знают, и ничего мне больше не надо… Пожить бы только ещё…» — сказав последнюю фразу, он как-то осекся и надолго умолк. Я украдкой поглядел на него, окинул взглядом старую кухню, нехитрую мебель, рассыпанные хлебные крошки на столе, и сердце, как ни банально прозвучит, сжалось. Захлестнула волна сочувствия, жалости… Прощаясь, я купил у него несколько дисков и обещал быть на ближайшем концерте в трактире «Бутырка».
В тот раз в зале было много народу, Беляев продавал диски, фотографировался, я было сунулся щёлкнуться на память, но кто-то оттер меня, и я легкомысленно подумал: «А, в другой раз…». Так ни одной фотки с Беляевым у меня и не осталось. Не то в октябре, не то в ноябре 2008 он позвонил снова: «Я тут концерт организую ко дню рождения. Приходи…». Я принялся отнекиваться, ведь со времени нашей встречи в «Бутырке» прошло-то всего ничего. – Приходи! – как-то грустно и по-театральному проникновенно снова попросил Беляев. – Ведь это мой последний концерт… «Старик на жалость давит» — вскипело в душе раздражение. Но вслух я спросил:
— Почему это последний?
— Совсем плохо с сердцем у меня. Нужна операция, говорят, да боюсь я. Чувствую, не выдержу.
В ответ я понёс какие-то банальности про его цветущий вид, про отсутствие вредных привычек (он всю жизнь не пил и не курил), про «75 — не возраст» и прочую приличествующую ерунду. И на концерт, естественно, не пришёл, снова подумав: «в другой раз». В начале февраля общий приятель сообщил, что Беляев в больнице ждёт операции на сердце. А 20 числа он умер на операционном столе.
Не могу сказать, что кручу сегодня диски Беляева ночь напролёт, но вспоминаю о нём всегда с теплотой и легким чувством вины. А если уж и тянется когда рука к полке с пластинками, то всё чаще я беру именно тот диск с лирическими песнями, что так не по душе пришелся мне в первую нашу встречу двадцать лет назад: «Громко пел соловушка там вдали песенку о счастье, о любви…».
Светлая Вам память, Константин Николаевич, и спасибо за песни…
Константин Николаевич Беляев родился 23 ноября 1934 года, умер 20 февраля 2009 года.
Мать - Надежда Александровна работала в совхозе, папа - Николай Захарович, погиб на фронте, есть меньший брат Владимир, проживающий в Одессе. В 1946 году Константина отправили в одесскую спецшколу-интернат с преподаванием ряда предметов на английском языке, там учился до 1953 года. Спецшкола находилась на Большом Фонтане, а следом переехала на улицу Ботаническую. Затем Беляев переехал в Москву и поступил в Институт военных переводчиков, там проучился три года, а потом, в отрезок времени хрущевской демобилизации ("миллион шестьсот сорок тысяч"), без малого весь вектор движения был расформирован (октябрь 1956 г.). В связи с тем, что продолжить учебу не представлялось возможным (учебный год уже начался), Беляев завербовался сквозь МПС и поехал действовать учителем английского языка на станцию Отар, под Алма-Атой, там преподавал в течение года британский язык в старших классах. После этого вернулся в Москву и поступил на переводческий факультет Института иностранных языков имени Мориса Тореза, тот, что закончил в августе 1960 года и по распределению попал в международный отдел аэропорта Шереметьево на пост диспетчера-переводчика. Живя в общежитии аэропорта, году в 1961 начал осваивать гитару, начал напевать и писать песни.
В 1963 году Беляев уволился из Шереметьево и перешел в пединститут имени Ленина на преподавательскую работу, там работал возле трех лет, создал дамский студенческий ансамбль. Затем Константин Беляев преподавал в МГИМО, английской спецшколе, Институте иностранных языков, Академии внешней торговли и Институте стали и сплавов, в котором работал до ареста в 1983 году. В 1966-67 году Константин Николаевич познакомился с Юрой Мироновым и Давидом Шендеровичем, тот, что организовывал записи и концерты шансонных бардов в Москве, в том числе Аркадия Северного. Первые записи Беляева, Миронова и других проводились во второй половине 60-х годов в Доме науки и техники, тот, что находился напротив музея имени Пушкина на Волхонке. Звукорежиссером был Алексей Манхегов, тот, что там работал. В эти же годы Беляев увлекся коллекционированием фирменных дисков, которых к 1983 году накопилось больше восьмисот. В конце шестидесятых Беляев познакомился и подружился с поэтом и художником Игорем Эренбургом, до этого уже был знаком с Сашей Щербаковым (Шлёмиком), Димой Дмитриевым и Владимиром Хазовым, с которыми начал исполнять и вписывать песни, в том числе и песни Игоря Эренбурга, которые поет и по этот день. Основные записи концертов происходили в Москве (у Давида Шендеровича и других) и Одессе (у Стаса Ерусланова), временами Ерусланов приезжал в Москву и организовывал запись у Беляева дома. В Петербурге Беляев записался во время приезда на 20-ю годовщину со дня смерти Аркадия Северного, в апреле 2001 года у Сергея Ивановича Маклакова.
Автор многих известных песен и составитель цикла куплетов "Кругом одни евреи". В 1970-х годах жил на улице Горького, два года снимал квартиру у знаменитой исполнительницы цыганских песен Ляли Чёрной. В 1983 году был осужден на 4 года (ст. 162 УК РСФСР, незаконный промысел), срок отбывал в колонии усиленного режима в Устюжне под Вологдой, следствие длилось примерно года, за это время Беляев сменил четыре тюрьмы ("Матросская тишина", Бутырская каталажка, Краснопресненская пересыльная и Вологодская). После освобождения некоторое время работал ночным сторожем в гаражных обществах, далее - воспитателем в школе-интернате для детей-сирот. С 1988 по 1993 год занимался частным коммерциалом, также активно начал записываться. В 1996 году впервой записался на профессиональной студии "Рок-Академия", затем чего в 1997 вышел основополагающий официозный сольный диск "Озорной привет из застойных лет". За отрезок времени с 1966 года по настоящее время выпустил эксклюзивом 73 альбома и концерта. Постоянно производится оцифровка и восстановление старых катушечных записей. В репертуаре эдак 400 песен: лирика, романсы, цыганщина, одесские юморные и озорные, приблатнённые.
Женат третьим браком, проживает в Москве.
Так же читайте биографии известных людей:
Константин Вильбоа Konstantin Wilboa
Константин Игумнов Konstantin Igumnov
ИГУМНОВ, КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ (1873-1948), русский пианист. Родился 19 апреля (1 мая) 1873 в Лебедяни Тамбовской губернии, в купеческой семье.
Константин Кинчев Konstantin Kinchev
СЕГОДНЯ Константин КИНЧЕВ не пьет спиртного, не играет концерты во время постов, регулярно посещает церковь и поет песни с многоговорящими..
Константин Купервейс Konstantin Cooperveis
Этой паре многие завидовали. Столько лет вместе и все неразлучны.Людмила Гурченко, актриса, звезда, и Константин Купервейс, музыкант, ее..
Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
| Константин Николаевич Беляев | |
| 267x400px | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Гражданство: |
СССР
22x20px
СССР |
| Подданство: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Страна: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата смерти: | |
| Отец: |
Николай Захарович |
| Мать: |
Надежда Александровна |
| Супруг: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруга: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дети: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды и премии: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Автограф: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Сайт: | |
| Разное: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
Константи́н Никола́евич Беля́ев (23 ноября 1934 года - 20 февраля 2009 года) - исполнитель и автор в жанре блатной песни , составитель цикла куплетов «Кругом одни евреи».
Биография
Константин Беляев родился в посёлке Большая Долина , станция Аккаржа., недалеко от Одессы . Мать - Надежда Александровна работала в совхозе, отец - Николай Захарович, погиб на фронте.
До 1953 года Константин Беляев учился в одесской спецшколе-интернате с преподаванием ряда предметов на английском языке. После этого он переехал в Москву и поступил в Институт военных переводчиков, где проучился три года. Во время кампании послевоенной массовой демобилизации Советской Армии (октябрь 1956 г.) почти весь курс института был расформирован. Беляев поехал работать учителем английского языка на станцию Отар, под Алма-Атой, где преподавал в течение года английский язык в старших классах. После этого вернулся в Москву и поступил на переводческий факультет , который закончил в августе 1960 года , получив специальность переводчика и преподавателя английского языка .
В 1970-х годах жил на улице Горького, два года снимал квартиру у знаменитой исполнительницы цыганских песен Ляли Чёрной . В 1966-67 году Константин Беляев познакомился с Юрой Мироновым и Давидом Шендеровичем, который организовывал записи и концерты шансонных бардов в Москве, в том числе Аркадия Северного . Первые записи Беляева, Миронова и других проводились во второй половине 1960-х годов в Доме науки и техники , который находился напротив музея имени Пушкина на Волхонке. Звукорежиссёром был Алексей Манхегов, который работал там же. В эти же годы Беляев увлекся коллекционированием фирменных дисков, которых к 1983 году накопилось более восьмисот. В конце шестидесятых Беляев познакомился и подружился с поэтом и художником Игорем Эренбургом, до этого уже был знаком с Сашей Щербаковым (Шлёмиком), Димой Дмитриевым и Владимиром Хазовым, с которыми начал исполнять и записывать песни, в том числе и песни Игоря Эренбурга, которые пел до конца жизни. Основные записи концертов происходили в Москве (у Давида Шендеровича и других) и Одессе (у Стаса Ерусланова), иногда Ерусланов приезжал в Москву и организовывал запись у Беляева дома. В Петербурге Беляев записался во время приезда на 20-ю годовщину со дня смерти Аркадия Северного, в апреле 2001 года у Сергея Ивановича Маклакова.
В заключении
На свободе
После освобождения некоторое время работал ночным сторожем в гаражных обществах, затем - воспитателем в школе-интернате для детей-сирот.
19 февраля 2009 года Константину Николаевичу была проведена операция в одной из московских больниц, после чего он был переведен в реанимационное отделение, где и скончался в ночь на 20 февраля 2009 года .
Творчество
Константин Беляев в основном писал песни на чужие стихи и исполнял чужие песни. Из наиболее известных песен: «Куплеты про евреев» («Раз трамвай на рельсы встал…»), «Москвички» («Мчатся к морю электрички…») на стихи Евгения Александровича Евтушенко , «На параде к тете Наде молодой комиссар…» на стихи Игоря Эренбурга и один куплет Беляева, перетекстовка на мелодию «В нашем доме появился замечательный сосед…» на еврейскую тему, «…А я пролетарий, подался в планетарий…» на стихи Игоря Эренбурга.
В репертуаре было примерно 400 песен: лирика, романсы, цыганщина, приблатнённые и, разумеется, одесско-еврейские.
Также записывался на студии «Северный мотив» у М. В. Иноземцева , хотя больше предпочитал записываться у своих московских друзей Александра Волокитина, Сергея Лепешкина и продюсера Вячеслава Самвелова. Всего, за период с 1966 года выпустил эксклюзивом 73 альбома и концерта. Постоянно производится оцифровка и восстановление старых бобинных записей.
Напишите отзыв о статье "Беляев, Константин Николаевич"
Примечания
Отрывок, характеризующий Беляев, Константин Николаевич
Вот с тех пор и пошла легенда о Цветах Господних. Говорят, они всегда растут у обителей Божьих, чтобы путь указать пришедшим...Задумавшись, я не заметила, что осматриваюсь вокруг... и буквально тут же очнулась!.. Мои удивительные чудо-цветы росли лишь вокруг узенькой, тёмной щели, зиявшей в скале, как почти невидимый, «природный» вход!!! Обострившееся вдруг чутьё, повело меня именно туда...
Никого не было видно, никто не выходил. Чувствуя себя неуютно, приходя непрошенной, я всё же решила попробовать и подошла к щели. Опять же, ничего не происходило... Ни особой защиты, ни каких либо других неожиданностей не было. Всё оставалось величественным и спокойным, как от начала времён... Да и от кого было здесь защищаться? Только от таких же одарённых, какими были сами хозяева?.. Меня вдруг передёрнуло – но ведь мог появиться ещё один такой же «Караффа», который был бы в какой-то степени одарённым, и так же просто бы их «нашёл»?!..
Я осторожно вошла в пещеру. Но и здесь ничего необычного не произошло, разве что, воздух стал каким-то очень мягким и «радостным» – пахло весной и травами, будто я находилась на сочной лесной поляне, а не внутри голой каменной скалы... Пройдя несколько метров, я вдруг поняла, что становится всё светлее, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Свет струился откуда-то сверху, здесь внизу распыляясь в очень мягкое «закатное» освещение. В голове тихо и ненавязчиво зазвучала странная, успокаивающая мелодия – ничего подобного мне никогда раньше не приходилось слышать... Необычайное сочетание звуков делало мир вокруг лёгким и радостным. И безопасным...
В странной пещере было очень тихо и очень уютно... Единственное, что чуточку настораживало – всё сильнее нарастало ощущение чужого наблюдения. Но оно не было неприятным. Просто – заботливый взгляд родителя за несмышлёным малышом...
Коридор, по которому я шла, начал расширяться, переходя в огромный высокий каменный зал, по краям которого располагались простые каменные сидения, похожие на длинные скамьи, выбитые кем-то прямо в скале. А посередине этого странного зала высился каменный постамент, на котором «горел» всеми цветами радуги огромный бриллиантовый кристалл... Он сверкал и переливался, ослепляя разноцветными вспышками, и был похож на маленькое солнце, почему-то вдруг кем-то запрятанное в каменную пещеру.
Я подошла поближе – кристалл засиял ярче. Это было очень красиво, но не более, и никакого восторга или приобщения к чему-то «великому» не вызывало. Кристалл был материальным, просто невероятно большим и великолепным. Но и только. Он не был чем-то мистическим или значимым, а всего лишь необычайно красивым. Только вот я пока никак не могла понять, почему этот с виду совершенно вроде бы простой «камень» реагировал на приближение человека? Могло ли оказаться возможным, что его каким-то образом «включало» человеческое тепло?
– Ты совершенно права, Изидора... – вдруг послышался чей-то ласковый голос. – Недаром, тебя ценят Отцы!
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась, тут же радостно воскликнув – рядом стоял Север! Он был по-прежнему приветливым и тёплым, только чуточку грустным. Как ласковое солнце, которое вдруг закрыла случайная туча...
– Здравствуй Север! Прости, что пришла непрошенной. Я звала тебя, но ты не явился... Тогда я решила сама попробовать найти тебя. Скажи, что означают твои слова? В чём моя правота?
Он подошёл к кристаллу – тот засиял ещё ярче. Свет буквально слепил, не давая на него смотреть.
– Ты права насчёт этого «дива»... Мы нашли его очень давно, много сотен лет тому назад. И теперь он служит хорошую службу – защитой против «слепых», тех, которые случайно попали сюда. – Север улыбнулся. – Для «желающих, но не могущих»... – и добавил. – Как Караффа. Но это не твой зал, Изидора. Пойдём со мной. Я покажу тебе твою Мэтэору.
Мы двинулись вглубь зала, проходя, стоящие по краям, какие-то огромные белые плиты с выбитыми на них письменами.
– Это не похоже на руны. Что это, Север? – не выдержала я.
Он опять дружески улыбнулся:
– Руны, только очень древние. Твой отец не успел тебя научить... Но если захочешь – я научу тебя. Только приходи к нам, Изидора.
Он повторял уже слышанное мною.
– Нет! – сразу же отрезала я. – Я не поэтому сюда пришла, ты знаешь, Север. Я пришла за помощью. Только вы можете помочь мне уничтожить Караффу. Ведь в том, что он творит – и ваша вина. Помогите же мне!
Север ещё больше погрустнел... Я заранее знала, что он ответит, но не намеревалась сдаваться. На весы были поставлены миллионы хороших жизней, и я не могла так просто отказаться от борьбы за них.
– Я уже объяснил тебе, Изидора...
– Так объясни ещё! – резко прервала его я. – Объясни мне, как можно спокойно сидеть, сложа руки, когда человеческие жизни гаснут одна за другой по твоей же вине?! Объясни, как такая мразь, как Караффа, может существовать, и ни у кого не возникает желание даже попробовать уничтожить его?! Объясни, как ты можешь жить, когда рядом с тобой происходит такое?..
Горькая обида клокотала во мне, пытаясь выплеснуться наружу. Я почти кричала, пытаясь достучаться до его души, но чувствовала, что теряю. Обратного пути не было. Я не знала, получится ли ещё когда-нибудь попасть туда, и должна была использовать любую возможность, прежде чем уйти.
– Оглянись, Север! По всей Европе пылают живыми факелами твои братья и сёстры! Неужели ты можешь спокойно спать, слыша их крики??? И как же тебе не сняться кровавые кошмары?!
Его спокойное лицо исказила гримаса боли:
– Не говори такого, Изидора! Я уже объяснял тебе – мы не должны вмешиваться, нам не дано такое право... Мы – хранители. Мы лишь оберегаем ЗНАНИЯ.
– А тебе не кажется, что подожди Вы ещё, и Ваши знания уже не для кого будет сохранять?!. – горестно воскликнула я.
– Земля не готова, Изидора. Я уже говорил тебе это...
– Что ж, возможно она никогда готовой не будет... И когда-нибудь, через каких-нибудь тысячу лет, когда ты будешь смотреть на неё со своих «вершин», ты узришь лишь пустое поле, возможно даже поросшее красивыми цветами, потому что на Земле в это время уже не будет людей, и некому будет срывать эти цветы... Подумай, Север, такое ли будущее ты желал Земле?!..
Но Север был защищён глухой стеной веры в то, что говорил... Видимо, они все железно верили, что были правы. Или кто-то когда-то вселил эту веру в их души так крепко, что они проносили её чрез столетия, не открываясь и не допуская никого в свои сердца... И я не могла через неё пробиться, как бы ни старалась.