Ли дия никола евна козло ва. Лидия Козлова: «Таничу доверили девичью честь юной Пугачевой. Союз двух сердец

Михаил Танич — автор слов таких некогда известнейших шлягеров, как «Черный кот», «Комарово», «Погода в доме»… Его песни звучали в фильмах «Доживем до понедельника», «По семейным обстоятельствам», «Берегите женщин» и многих других. А еще он создал группу «Лесоповал» и был ее руководителем. Судьба отмерила поэту 84 года. Его сердце перестало биться ровно десять лет назад.

О том, каким человеком был ее муж, в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» рассказала вдова Михаила Танича поэтесса Лидия Козлова (автор слов популярных песен «Айсберг» и «Снег кружится»).

— Род мужа из Украины, — говорит Лидия Николаевна. — Его предки жили в Киеве и во Львове. Мишин дед дружил с Шолом-Алейхемом. Когда писатель уезжал за границу, оставил ему свою библиотеку. Но во время погромов она была сожжена… Сам муж одно время — перед войной — учился в харьковской школе и довольно хорошо говорил по-украински… Готовил очень вкусный борщ. Ни в одном ресторане такой не попробуешь! Умел выбрать мясо, помидоры… Даже песню посвятил борщу — ее поет группа «Лесоповал». Там есть такие слова: «Борща не сварить без томата, без косточки, без мозговой. Но главный рецепт аромата — у каждого свой. Борщом, на огне разогретом, под песню друзей угощу, но песня должна быть при этом всего лишь приправой к борщу». Борщ был самым любимым его блюдом. А еще у него есть песня о варениках с вишней. Их он тоже прекрасно готовил. И всегда восхищался Киевом…

— Правда, что за несколько лет до знакомства вы увидели будущего мужа во сне?

— Точнее, за несколько месяцев. Мне было 18 лет. Я жила на квартире у 90-летней старушки. Она ко мне хорошо относилась и как-то сказала: «Хочешь во сне увидеть будущего мужа? Сделай из спичек колодец и помести под подушку». Я последовала ее совету и мне приснилась моя жизнь, в которой был человек с лицом Танича. Я видела его крупным планом, как на фотографии. А через полгодика на Волжской ГРЭС, куда меня направили работать как молодого специалиста, мы с Мишей познакомились в компании. Я увидела Танича и сказала: «Ой, я вас знаю!» Он удивился: мол, откуда? Я ответила: «Видела вас во сне!» Он, правда, долго — лет двадцать или тридцать — не верил в это. Говорил: «Ну, признайся: ты выдумала это?» Но это было правдой.

— Вместе вы прожили больше пятидесяти лет…

— И я была с Мишей очень счастлива! Когда перед смертью мужа причащал священник, Миша вдруг обратился к нему: «Батюшка, а вы можете нас с женой повенчать?» Священник уточнил, сколько лет мы вместе, и, подняв руку, сказал: «Ну, вы ТАМ уже повенчаны! Так что не волнуйтесь».

* Лидия Козлова: «С Мишей я была очень счастлива»

— Какой подарок мужа особенно близок вашему сердцу?

— О подарках я не думала, мы были такие бедные в молодости. Когда поженились, не имели ни мебели, ни посуды. Даже кровати не было! Первое время спали на полу. Кто-то посоветовал мужу сходить в… морг, дескать, там выбрасывали списанные кровати. Он выбрал одну, и мы на ней спали несколько лет. Не было ни одеяла, ни подушки. Миша принес из редакции два метра бумаги, на которой печатают газеты, написал карандашом «ковер» и четырьмя кнопочками прикрепил на стену в летней кухоньке, где мы поселились. А потом родилась дочка, и мы переехали в Сталинград.

— Правда, что свою знаменитую песню «Айсберг» вы посвятили мужу?

— Это легенда. Конечно, вся поэзия питается прошлым или настоящим, но она всегда видоизмененная. Никогда не надо думать, что художественное произведение написано о конкретном человеке.

— Читала, что эта песня была создана, когда вы были на грани развода.

— Нет, до такой границы мы никогда не доходили. Хотя я и была гораздо моложе Миши, понимала, что упреки брак не укрепляют. Я никогда ничего не высказывала, и, думаю, он ценил во мне это. Да и Миша за всю жизнь не сказал мне ни одного грубого слова. Умирая, когда уже не вставал с постели, муж каждый день сочинял какие-то стихи. После его смерти я обнаружила листочек бумаги, а на нем: «Тайную постельную я тебе спою, эту колыбельную песенку мою. Сон ресниц касается, звезды вдалеке… Засыпай, красавица, на моей руке. А проснешься, явишься — я уже не сплю. Вдруг тогда проявишься — и уже люблю». А еще перед тем, как его не стало, сказал: «Ты даже не знаешь, каким верным мужем я тебе был».

— На долю Михаила Танича выпали страшные испытания…

— Немыслимые! Но он никогда не отчаивался.

— Верил в судьбу?

— Даже очень. Ведь ему меня тоже нагадали! Мише тогда было лет шестнадцать. Он решил себе купить кепку-восьмиклинку. Поехал на базар. И там встретил молодую цыганку. Она предложила ему погадать. Он сказал, что у него нет денег, на что цыганка ответила: «А я тебе бесплатно погадаю». Взяла его руку, посмотрела и воскликнула: «Ой, и жизнь у тебя будет! А жену твою будут звать Лидой». Так и случилось. Хотя тогда Миша не поверил, ведь с таким именем у него не было ни одной знакомой девушки.

— Случались в жизни вашего мужа чудеса?

— Еще какие! Его едва не похоронили в братской могиле. В землянке погибли все ребята. Один он остался жив, хотя и был сильно контужен. К счастью, кто-то из солдат заметил, что у него дернулась щека. Мишу отправили в госпиталь. Там он месяца три приходил в себя, так как после контузии не слышал и не видел. А как только поправился, снова на передовую. На грани жизни и смерти муж оказывался не раз. Рассказывал, что на фронте, когда в его сторону летели пули, говорил: «Господи, пронеси!» И ни одна в него не попала. Миша был человек верующий.

— За что Михаила Танича на шесть лет отправили в лагерь?

— Попал туда по доносу. Он вернулся с фронта, поступил в архитектурный институт. И так как воевал в Латвии, Литве, Польше, дошел до Берлина, рассказал в компании, что в Европе замечательные дороги и очень хорошие радиоприемники. Кто-то из студентов и донес на него: мол, Мишка восхвалял жизнь за рубежом, чем порочил жизнь в Советском Союзе. И Танича отправили на лесоповал. Там он отморозил ноги и едва не погиб.

— Ваш муж ощущал славу?

— Когда появилась группа «Лесоповал», мы не могли выйти на улицу. Помню, идем, а навстречу пьяный мужик. Его шатает, но он четко движется прямо на нас. Я, как женщина осторожная, подумала: сейчас скандал устроит или драку, либо попросит денег. А он подходит к мужу и говорит: «Дядя Миша, какой я счастливый человек! У меня сегодня день рождения — и я тебя встретил!» Думаю, Таничу было очень приятно, что его песни нравятся людям.

— Какая черта характера мужа вас больше всего поражала?

— Жизнерадостность и остроумие. Многие ситуации он мог видеть в немножко ироничном свете, умел легко посмеяться, обыграть ситуацию, чтобы всем было в радость. Вот, например, существует анекдот, который придумал Танич. Одному имениннику в день рождения желают: «Живи 120 лет!» А он в ответ: «Нет-нет, я хочу 119 — тогда на памятнике напишут: «Безвременно ушел». Сейчас этот анекдот считается народным. В Мише поражало многое. Английский язык начал учить, когда ему было уже за 80. Это было перед нашей поездкой в Америку. В школе Миша учил немецкий язык, поэтому английский пришлось осваивать с нуля. И когда мы приехали в США, уже через три дня начал на нем говорить.

Вообще Миша объехал много стран. И я с ним путешествовала. Помню, как в 1971 году мы поехали в Англию. Гуляли по Лондону. Конечно, подошли и к Букингемскому дворцу. Вдруг полицейские начали всех оттеснять. А Танич, как стоял у ворот, так и остался. Я испугалась, чтобы его не забрали в полицию. Неожиданно ворота открываются и медленно выезжает Rolls-Royce. А в нем — королева. И вдруг Танич идет по направлению к автомобилю и посылает королеве воздушный поцелуй. Она улыбается и шлет ему ответный, как добрая знакомая… Миша был человеком очень контактным.

* Судьба Михаила Танича была полна чудес

— А в быту каким человеком был Михаил Исаевич? Как одевался? Какое блюдо было у него любимое?

— Одевался хорошо, со вкусом, но это было для него не главное. А что касается еды, прекрасно готовил — вплоть до торта «Наполеон». И меня старательно всему учил.

— У него было хобби?

— Обожал спорт. С трех лет играл в футбол.

— Ваши дочери тоже пишут стихи?

— Обе — художницы. Старшая уехала с мужем и детьми в Голландию, и там остались.

— У вас есть любимая песня мужа?

— Все люблю. Но самые любимые — «На тебе сошелся клином белый свет», «Проводы любви», «Зеркало», «Белый лебедь на пруду»…

— От чего умер Михаил Танич?

— У него было ужасное сердечное заболевание. В 78 лет ему делали шунтирование. И еще обнаружилась почечная недостаточность на фоне онкологической болезни. А до этого сколько всего было! В лагере болел туберкулезом, отморозил ноги — их ему хотели отрезать. Но Миша сказал: «Если вы мне их отрежете — я уже из лагеря не выйду. Тут и останусь». Он был инвалидом с 1942 года, но при этом никогда не стонал. Никогда!

— Муж снится вам?

— Он все время приходит во сне и поддерживает меня.

— Что бы вы сказали своему мужу, если бы он мог вас услышать?

— Сказала бы: «Я тебя люблю!»

«Неловкая, угловатая, тощая, некрасивая, конопатая... Если на кого-то Пугачева в те времена и была похожа, то не на профессиональную певицу, а на свою дочь в фильме «Чучело». А какой стала принцессой потом на нашей эстраде!» - вспоминает поэтесса Лидия Козлова, вдова поэта-песенника Михаила Танича.

Когда Танич перенес тяжелую операцию по шунтированию сердца, проведать его на своем белом лимузине приехала Пугачева. Сказать, что автомобиль был длинным, значит не сказать ничего - он был нескончаемым!

Миша, еще очень слабый, грудь стянута металлическим корсетом, наблюдал из окна, как пугачевская «бандура» пытается вписаться в двор-колодец, и наконец не выдержал: «Пойду спущусь, встречу Аллу». «Не надо! - взмолилась я. - Ты ведь дальше ванной после операции еще не ходил!» Но он пошел, а я заняла его место у окна. И вот Пугачева, увидев у подъезда Танича, выскакивает из лимузина и давай танцевать цыганочку. И Миша, еле живой, тоже пускается в пляс. Пыль столбом - ведь лето, жара. Я стою и молюсь: «Господи, только бы у него сердце не разорвалось!» Слава Богу, эти безумные пляски не навредили мужу. Потом Алла привела его домой, и мы еще выпили немножко. В тот вечер она у нас долго сидела, как в прежние времена… Их с Мишей связывала трогательная, но, я бы сказала, непостоянная дружба.

Помню, Пугачева приезжала на нашу дачу в Юрмале. Она давала там концерт, и, как всегда, Алле подарили море цветов. Она привезла их нам и расставила по корзине на каждой ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, а потом долго сидела в нашей компании и плакала о чем-то. Еще Алла приезжала к нам на поминки по солисту группы «Лесоповал» Сереже Коржукову и корила Танича: «Михаил Исаевич, ну почему вы меня с Сережей в свое время не познакомили? Я бы, может, за него замуж вышла, и Сережа, может, был бы жив»... А она и правда как-то раз передавала через нас Сереже приглашение к ней приехать, но он был мальчик гордый, сказал: «Даже не уговаривайте, ни за что не поеду!» Дело в том, что, когда Алла пошла в гору, она выработала определенную манеру отношений с мужчинами - несколько снисходительную, покровительственную, сверху вниз. А это не всем подходило.

Вот и с Мишей они не могли часто общаться именно из-за этого. Он всегда разговаривал с Аллой, как с той маленькой девочкой, которую когда-то знал, опекал и которой дал путевку в жизнь.

«Я ВАС ЗНАЮ! ВИДЕЛА ВО СНЕ»

Молитву, с которой я обращаюсь к Богу всю жизнь, я придумала еще юной девушкой: «Господи, мне ничего от тебя не надо - ни богатства, ни чудес, ни великих свершений. Дай мне самое главное, без чего я не смогу жить». И он мне дал Танича! Но сначала я узнала его стихи. Я вычитала их в какой-то газете, совершенно случайно, ведь Михаил Танич не был тогда известным поэтом, и эта публикация была на тот момент единственной. А я уже тогда песни любила сочинять - и положила понравившееся стихотворение некоего Михаила Танича на музыку. А вскоре меня вместе с другими выпускниками строительного техникума отправили на Волжскую ГРЭС.

И вот 7 ноября мы набиваемся в комнату в общежитии - отмечать праздник. И присоединяются к нам два взрослых, за тридцать, мужика с двумя красивыми барышнями. Я на одного взглянула и остолбенела! Ведь это его четырьмя месяцами ранее, в ночь накануне своего 18-летия, я видела во сне! Дело было так: я снимала угол у старушки. Более страшной на вид женщины я в жизни не встречала - настоящая Баба-яга - костяная нога! Боялась я ее ужасно. Но в какой-то момент стала замечать, что она нежно ко мне относится, а когда я сплю, сидит и глядит на меня. Накануне дня рождения хозяйка мне и говорит: «Хочешь, я покажу тебе суженого?» Еще бы не хотеть, в восемнадцать-то лет, да к тому же будучи неискушенной в амурных делах, ни с одним парнем еще в кино не ходившей! Следуя инструкциям, я сложила под подушкой колодец из спичек, заснула и во сне увидела незнакомца.

Сон был такой отчетливый, что его лицо я прекрасно запомнила. И вот он передо мной! Я и выпалила: «Ой, а я вас знаю! Видела во сне». Тут же сообразила, до чего нескромно это прозвучало, и забилась в дальний угол. А потом ребята попросили: спой чего-нибудь. И я спела ту самую свою песенку на стихи Танича. Тут у моего «суженого» глаза округлились. Он подсел ко мне и говорит: «А Танич-то - это я». Я не сразу поверила, до того все вышло странно. Но он стал читать свои стихи, и я признала в нем Танича. Красивую спутницу Миша ради меня совершенно забросил. А я-то скромница! Ни с кем из мужчин рядом еще не сидела, стесняюсь. Он подвинется - я отодвигаюсь. Так вокруг стола всю ночь и кружились. Позже Миша рассказывал: «Ты выглядела лет на четырнадцать, я тебя за ребенка принял».

Под утро он попрощался и ушел, и я вдруг сообразила: как же так? Он должен стать моим мужем и даже не спросил, где живу! Но через 40 дней раздался стук в дверь - на пороге стоял Миша. Это время понадобилось ему, чтобы меня найти - он ведь не знал ничего, кроме имени. Потом он уехал, но вскоре прислал письмо и позвал меня к себе - в поселок Светлый Яр, расположенный в 250 километрах от Сталинграда. Танич работал в местной газете. Я сутки добиралась до «суженого» на попутках. Предстала перед Таничем вся в дорожной грязи. Он встретил довольно прохладно. Сказал только: «А женщины-то, оказывается, от любви красивыми делаются». В подтексте читалось, что, если бы не любовь, красоты во мне нашлось бы мало. Но он меня любил, и это чувствовалось. И с каждым годом все сильнее! Просто Танич был немногословен.

О себе особо не рассказывал, помалкивал в усы. Никогда не матерился, не напивался, не изображал мачо. А все вместе это верный признак мужчины с биографией!

Со временем, конечно, Миша все рассказал. Как после школы женился на однокласснице. Как, будучи защищенным от войны бронью студента железнодорожного института, в 1941 году пришел в военкомат и сказал: «Хочу на фронт». Как стал командиром противотанкового орудия. Они стояли на самом первом рубеже - первыми встречали немецкие танки. По Мишиным воспоминаниям, ничего нет страшнее приближающегося, грохочущего «тигра»… В подчинении у Миши были такие же желторотые юнцы, как и он сам. Как-то раз, вырыв для ночлега землянку, они сдуру накрыли ее «крышей» - ящиками с противотанковыми снарядами.

Немцы по ящикам и бабахнули. Взрыв получился грандиозный и уложил всех, кто находился в злополучной землянке. Наутро наши солдаты стали мертвые тела из-под обломков вытаскивать, а у Миши возьми да и дернись щека! Оказалось, он жив, просто контужен. Только через месяц Миша очнулся, слепой и глухой. Через три месяца он понемногу стал слышать и различать свет… Не восстановив до конца слух и зрение (они так и остались у Танича частичными), он снова двинул на фронт… Полк догонял по льду, где-то между Литвой и Латвией, провалился в ледяную воду, чуть не утонул… Словом, сценарий фильма «Женя, Женечка и «катюша» Булат Окуджава позже напишет по мотивам Мишиной истории.

С войны Танич пришел весь в орденах и медалях. В железнодорожный институт возвращаться не стал - поступил в архитектурный.

А там вчерашние школьники, невоевавшие, стали его расспрашивать. В том числе и о том, какая она, Европа, какие там дома, как люди живут… Ну Миша и рассказывал: «Заходим с боем в немецкий поселок - все дома разгромлены, только подвалы целы. А там - окорока висят, бочки с пивом расставлены. Хоть и по карточкам немцев отоваривали, но не так, как нас». Кто-то написал донос, и Мишу посадили за антисоветскую пропаганду. Отправили в лагерь под Соликамск. Жена написала ему, прося о разводе. Он дал согласие, хотя в том браке успел родиться сын. И больше Танич не интересовался их жизнью.

Миша отсидел шесть лет - его освобождение совпало с амнистией 1953 года. На память о лагере остался туберкулез и больные ноги, отмороженные на лесоповале. Несмотря на документ о реабилитации, который прислали Мише в 1957-м, положение о «минус 39 городах» никто не отменял.

Миша не мог жить ни в одном из 39 крупных городов, а к Москве не имел права даже приближаться на 100 километров. Поэтому Танич и жил в поселке Светлый Яр, куда, как декабристка, приехала я. Понимая, какие талантливые стихи он пишет, я стала приставать: «Давай отправим их в Москву, вдруг какая-нибудь газета опубликует». Он написал письмо в «Литературную газету». И вдруг мы получаем ответ от Булата Окуджавы, который в «Литературке» заведовал отделом поэзии: «Миша, ты талантливый человек! Что ты сидишь в этой дыре, на краю земли? Ты там загнешься от тоски или от алкоголизма. Перебирайся в Москву!» Булат не знал о проблеме «101?го километра». Но мысль о Москве заронил в Мишино сознание. И спустя пять лет Миша решился на переезд в Орехово-Зуево, откуда до Москвы всего два часа езды на электричке.

Денег на билет вечно не было, но Танич знал, на какой станции надо выскочить и переждать контролеров. У него появились публикации в столичных журналах «Смена», «Знамя», «Юность». В те времена мы с Мишей были почти нищими! Мебели не было никакой. Две наши дочки спали в картонных коробках, которые удалось выпросить в магазине, а укрывали мы их своими пальто. Сами «гнездовались» на матрасе, за печкой, в кухоньке. Зато у нас образовался замечательный круг общения - мы подружились с Окуджавой, вместе с ним к нам в гости приезжали Саша Галич, Юз Алешковский, Володя Войнович, Гена Шпаликов. Каждый из живущих в то время или сидел, или имел отсидевшего близкого родственника (у Окуджавы врагами народа были родители).

Это сближало… Мы много пели, читали друг другу стихи и рассказы и упивались духом свободомыслия…

ЛИБО ДЕВКИ, ЛИБО МИНИСТР ОБОРОНЫ

Тем временем над Таничем, которого никуда не брали на работу из-за «подмоченной» биографии, смилостивились в «Московском комсомольце». В штат его не оформили, но поручили внештатную работу литературного консультанта - разбирать письма всяких полуграфоманов и отвечать тем, кто поспособнее. Однажды Миша показал редактору собственное стихотворение «Текстильный городок» - о нашем Орехово-Зуеве, где мужчин почти нет, одни девушки. Кончалось стихотворение так: «Водят девки хоровод, речка лунная течет, вы, товарищ Малиновский, их возьмите на учет».

Малиновский был министром обороны, то есть, можно считать, это он забирал в армию всех женихов… Редактор, которому начало стихотворения понравилось, дочитал до конца и плюнул: «Ну, Танич, ты как что-то сморозишь - хоть стой, хоть падай». С расстройства Миша пошел покурить и в курилке разговорился с каким-то двухметровым усатым верзилой. Тот спросил: «Слушай, а чего ты такой грустный?» - «Да вот, думал заработать 20 рублей, а редактор зарубил стихотворение». - «А дай это стихотворение мне. Попробую песню написать - я ведь начинающий композитор, меня и самого везде зарубают… Кстати, будем знакомы, меня зовут Ян Френкель». Так Миша сделался поэтом-песенником. Строчки про Малиновского пришлось заменить, но зато «Текстильный городок» с успехом исполнила Рая Неменова, а уже потом популярная в 60-е годы певица Майя Кристалинская, а позже - дебютантка Валечка Толкунова.

Помню, как она, совсем юная, приезжала к нам в гости с Юрой Саульским. Они были молодоженами, такие влюбленные, прямо светились от счастья. И вот - первые гастроли, Валя пела, а Танич читал свои стихи. Платили ему 2 рубля 75 копеек за каждое выступление. Зима стояла лютая, сугробы по колено. Миша носил за Валей ее сценический костюм - единственную белую блузку и черную юбку ее мамы, которая тоненькой Толкуновой велика размера на три, - и вечно его снегом засыпало. В помещении снег растает, и Валя, вздыхая, натягивает на себя мокрое и идет на сцену…

А когда Френкелю начали заказывать песни для кинофильмов, а тот привлекал Мишу, стало окончательно ясно: удача повернулась к ним лицом! Песни Танича мгновенно становились популярными.

Помню, мимо нашего дома 1 Мая проходила демонстрация, и люди пели не революционную песню, а Мишину, из кинофильма «Женщины»: «Любовь кольцо, а у кольца начала нет и нет конца...» Тандем Френкеля с Таничем понравился не только народу, но и каким-то «шишкам» в ЦК ВЛКСМ. Их отправили в командировку на Сахалин, чтобы они песней прославили строителей коммунизма. Но Танич написал: «А я кидаю камушки с крутого бережка далекого пролива Лаперуза...» Эта песня в исполнении Визбора тоже стала хитом, хотя в ЦК ВЛКСМ явно ожидали чего-то другого. С официозом у Танича не клеилось… И все же я набралась духу и решилась хлопотать о московской прописке. Миша ни за что не пошел бы в Моссовет - он не умел никого просить и ничего добиваться. А я собрала десант из знакомых звезд, и мы выстроились в коридоре Моссовета: Кобзон, Лещенко, Френкель, Толкунова, Майя Кристалинская, Борис Брунов - всех не перечислишь.

Председатель Моссовета, оглядев нашу делегацию, без вопросов подписал разрешение.

«С ПУГАЧЕВОЙ ГЛАЗ НЕ СПУСКАЙ!»

Однажды Танич с Левоном Мерабовым сочинили песню «Робот» и отнесли на радио, в программу «С добрым утром!». Редактор Володя Трифонов послушал и говорит: «Есть у меня девчонка знакомая, Алка, вроде ничего поет, надо попробовать с ней эту песенку записать». И в студию пришла Пугачева - она еще в школе училась, ей и 16 лет не исполнилось. Если она на кого-то и была похожа, то не на профессиональную певицу, а на собственную дочь (которая на тот момент еще, понятно, не родилась) в фильме «Чучело». Неловкая, тощая, некрасивая, конопатая… А спела так, что все ахнули!

В этой неуклюжей девчонке чувствовалась душа. Родилась идея гастролей. Целую концертную бригаду сколотили: Пугачева, Танич, Мерабов и юмористы из «Радионяни». Но мама Аллы отнеслась к этой затее без восторга. Еле уговорили. Но Зинаида Архиповна поставила жесткое условие: «Я отпущу с вами Аллу только в том случае, если вы пообещаете вернуть ее невинной девицей!» Танич и Мерабов пообещали. И всю поездку были на стреме, не отходили от девочки ни на шаг. Проверяли, чтобы на ночь закрывала номер на ключ. А то вдруг кто-нибудь туда проникнет, что маме говорить?

У нас дома стали постоянно сидеть артисты, желавшие получить песню от Танича. И всякого гостя Миша сажал за стол - он в лагерные годы наголодался и любил людей угощать. Как-то ждали в гости Иру Понаровскую, и Танич приготовил макароны по-флотски, целую кастрюлю.

Ирка заходит, с порога чует аромат и кричит в ужасе: «Михаил Исаевич, что вы наделали? Я же худею, на строгой диете сижу». - «Ну и не ешь, я тебя не заставляю». Оставила их на пять минут. Возвращаюсь - кастрюля пуста, а Танич с Понаровской развалились за столом, как два объевшихся кота. Я обомлела: «Ребята, а мне?»

Игорьку Николаеву было всего семнадцать, когда он появился у нас в доме. Приехал в Москву из Южно-Сахалинска, поступил в музыкальное училище при консерватории, жил в общаге. Мы его подкармливали, относились как к сынку. Поначалу своих стихов Танич ему, зеленому мальчишке, не давал. Сказал: «Возьми для начала Лидины, она ведь тоже пишет. А я еще погляжу, что ты можешь». Так что первые песни Игорь написал на мои стихи: одну спела в программе «Голубой огонек» закадычная подружка Танича Люся Гурченко, другую - Эдита Пьеха.

И этот успех вдохновил меня на стихи, которые превратились в песню Аллы Пугачевой «Айсберг».

Миша любил сочинять песни под конкретного исполнителя. Ему надо было посидеть с человеком, поговорить по душам, выпить рюмочку-другую. И тогда песня выстреливала, становилась хитом на долгие годы - как «Погода в доме», написанная для Ларисы Долиной, или «Мы выбираем, нас выбирают» - для Светланы Крючковой в фильме «Большая перемена». Валера Сюткин уже около сорока лет поет песню «Черный кот» на своих концертах. Он дал Таничу клятву, что, пока выходит на сцену, будет ее исполнять. И слово держит! Миша так натренировался просчитывать исполнителей, что сделался прозорливым психологом.

Особенно хорошо он чувствовал женщин. Каждую бабу, которая попадала в поле зрения Танича, он потом долгие годы курировал, вел по жизни. Помню, Люся Гурченко познакомила нас с одной дамой - хозяйкой магазина - красивой, молодой, но одинокой. И Миша с этой девушкой подружился. Однажды говорит ей: «Когда ты забываешь, что на тебя смотрят, у тебя злое выражение лица, вот почему ты одна». У меня шок, как можно сказать женщине такое? А она до сих пор благодарит за подсказку! В другой раз Миша с женой одного олигарха разговаривал, и она показала подарок, который сделал ей муж: песочные часы, в которых вместо песка - две тысячи бриллиантов. А Танич посмотрел и говорит: «Хм, крепко же муж перед тобой виноват». Дама - давай спорить, что муж таким образом проявил любовь, но через месяц выяснилось, что Миша-то прав и у мужа - любовница-малолетка.

Сгоряча та женщина чуть не развелась, но Миша отговорил, успокоил, научил, как быть…

«ЛИДА, НЕ РЕВНУЙ, ЭТО ОНА ПОДРУЖЕСКИ»

Иногда мне казалось, что он применяет что-то вроде гипноза. Однажды Миша написал песню для церемонии вручения международной благотворительной премии «Золотое сердце». Патронессой премии стала Софи Лорен. И вот Танич стоит на сцене недалеко от нее, и звучит его песня. Миша, ни слова не знающий по-итальянски, жестами объясняет Софи, что эту песню он написал. При этом он манит ее пальчиком и кричит: «Соня, иди сюда, целуй меня». Она послушно подходит и на глазах изумленной публики целует его в щеку! Софи Лорен! Мужика, которого видит в первый раз в жизни!

Иначе чем Мишиными особыми приемами в обращении с женщинами я это объяснить не могу. Ну а женщины платили Мише горячей любовью. Люся Гурченко, как к нам ни прибежит - вся такая воздушная, - расцелует его и прыг к Мише на колени! Он хохочет: «Лида, ты не ревнуй. Ну надо человеку иногда посидеть на чьих-то коленях». Но я и сама видела, что Люся к нему по-дружески, даже по-родственному относилась. И Лайма Вайкуле его очень любила. Она часто приезжала к нам на дачу в Юрмалу. Обязательно разувалась и проходила в дом в белоснежных носочках. Казалось бы, холодная европейская женщина, а с Мишей она часами разговаривала по душам под стаканчик виски. Вся ее жизнь тогда состояла из разочарований и огорчений. Помню, она жаловалась: «Миша, я людей видеть не могу!» А однажды предложила за свой счет построить на необитаемом острове (в Латвии есть такой, омываемый двумя реками) две дачи - для своей семьи и для нашей.

Даже проект принесла: два красивых домика на сваях - там в прилив вода высокая. Уговаривала Мишу: «Мы будем там счастливы. Никто никого не обманет, будем друг другу полностью доверять...» А Танич отвечает: «Ладно, конечно, предложение хорошее. Но ты - латышка, ты наплюешь на эстраду, сядешь в этом скворечнике, будешь удить рыбу - вот тебе и рай. Но мне-то в Москву надо. Прикажешь мне на вертолете туда летать? Нет уж, голубушка, давай обойдемся без острова».

«ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, КАКИМ Я БЫЛ ВЕРНЫМ»

Ну а Лариса Долина приезжала к Мише на исповедь, когда решила разводиться со вторым мужем Виктором Митязовым.

Лариса с Витей у нас частенько бывали. Даже харчами снабжали. Было время тотального дефицита - начало 90-х годов - в магазинах пусто. А Лариса по блату доставала на Микояновской фабрике продукты и с нами делилась: то кусок мяса принесет, то колбасу. А тут приехала, ревет в три ручья: «Михаил Исаевич, я так влюбилась, умираю от любви. Буду разводиться!» - «В кого же ты влюбилась?» - «В нашего музыканта, гитариста Илью Спицина». Танич пытался ее вразумить: «Лариска, очнись! Витька - твой директор, во всем тебе помогал, вы с ним вместе поднимались, вышли на большие деньги». Но не уговорил. Лариса твердила: «Со мной такого никогда не было! Погибну, если откажусь от любви к Илюше». И, может, она не ошиблась...

Думаю, при таком женском внимании искушений у Танича было предостаточно.

Его окружали бабы, которые были лучше меня во всех отношениях - моложе, красивее, интереснее. И какие-то подозрения мне в голову закрадывались. Но я никогда его не пытала, не требовала признаний в любви и верности. Просто чувствовала, знала, что Миша любит меня. Уже в финале своей жизни, когда Танич сильно болел, он сказал мне: «Ты даже не знаешь, каким я верным мужем тебе был». А последнее, что он прошептал, уходя в мир иной: «А мы с тобой не налюбились». Мы прожили вместе пятьдесят два года, и я, оставшись одна, чувствовала то же самое.

«Я КАК ПАУЛС, ДОЧКУ НА СЦЕНУ НЕ ПУЩУ»

Танич все сделал для того, чтобы я не пропала, не погрузилась в горе. У меня большая, дружная семья.

Дочка Света живет по соседству, опекает меня, как ребенка. По профессии она художник-модельер, хотя всю жизнь увлекается джазом и поет замечательно. Алла Пугачева говорила: «Михаил Исаевич, а ведь ты Светку погубил, не пустил на сцену». Миша отвечал: «А я как Паулс. Тот сказал: «Если моя дочь Анетка пойдет на сцену - убью». Вот и я Светку - убью». А старшая дочь Инга с семьей уже четверть века назад перебралась в Голландию. Она тоже по образованию художник-модельер, но переквалифицировалась - преподает живопись в школе при академии художеств. Внуки Лев и Вениамин окончили эту академию. Еще есть пятилетний правнук - Мишенька.

Кроме семьи Танич оставил в наследство «Лесоповал» - теперь я художественный руководитель группы. Пять лет прошло, как Миши нет, но наш любимый «кораблик» на плаву, и четвертый альбом на подходе, благо Мишиных стихов у меня еще много.

Однажды Пугачева, которой нравился «Лесоповал», попросила Танича сделать для нее программу в стиле шансон. Миша был против. Убеждал: «Примадонна, поющая блатные песни? Алла, у тебя так удачно сложилась карьера, зачем рисковать?» - «Ладно, - согласилась Пугачева. - Но одну блатную песню я могу спеть!» И Танич написал «Девочку секонд-хенд», музыку для которой Алла сочинила сама. И хотя Миша потом расстраивался, что она не попала в образ, что Пугачева не жалеет запутавшуюся девчонку, а относится к ней иронично, он не стал ничего говорить. Помнил, как Алла расстраивалась во времена «Айсберга» и «Без меня тебе, любимый мой...», что эти хиты все время крутят на радио, а песни, которые она написала сама, никто не раскручивает...

Я часто слышу упреки, что «Лесоповал» - пропаганда криминала, но я с этим не согласна.

Миша писал о покаянии грешных. О том, как просто оступиться и как трудно вернуться обратно. Он призывал ценить раскаяние и предупреждал тех, кто только намеревается встать на преступный путь: не губи жизнь, дурачок. Видимо, лагерь Мишу до конца никогда не отпускал. Танич сполна насмотрелся на уголовников! Герои будущих песен однажды чуть не зарезали Мишу в лагере, когда он отказался выполнить их требования... Несколько раз Мишина жизнь висела на волоске, но какая-то неведомая сила вытаскивала его с того света. Может, для меня? И я все время благодарю Бога за то, что мне посчастливилось встретить Танича, любить и спасать Танича, жить ради него…

В жюри телешоу «Три аккорда» она смотрелась просто шикарно!

И явно занимала свое место. Место - королевы шансона. Хоть и вдовствующей, но принявшей в наследство от мужа Михаила Танича песни, стихи, житейскую мудрость и группу «Лесоповал».

- Лидия Николаевна, но ведь есть люди, которые говорят: «Лесоповал» - это романтизация преступности...

Мы не пропагандируем преступления. Мы просто выслушиваем человека, который, пройдя через этот ад, понял, как и где он ошибся. Ведь самые несчастные люди на земле - преступники. Не те, кого они ограбили, а сами. Их души все время им говорят: что ты натворил! Вот о чем мы пытаемся рассказать в своих песнях. Думаю, это людей и привлекает.

- А правда, что это вы уговорили мужа создать «Лесоповал»?

Я просто всегда ему говорила: надо об этом рассказать. Ведь Танич, который сразу после фронта по ложному доносу оказался в тюрьме, а потом в лагере, как никто, знал эту тему. И с уголовниками общался. Поэтому имел полное право сказать: у каждого человека, даже оступившегося, есть душа, и если что-то в ней осталось чистое, святое, то надо ему дать возможность высказаться.

А тем людям, которые считают «Лесоповал» популяризатором тюремной темы, я хочу сообщить, что у нас есть медаль от Министерства юстиции России. И в наградном листке написано: «За милосердие и гуманизм». Вот так...

РУКА ЯПОНЧИКА

- Вы что же, думаете, что песни «Лесоповала» благотворно влияют на людей из преступного мира?

Знаете, мы как-то с Таничем сидели в ресторане. Подходит официант: «Михаил Исаевич, тут Вячеслав Кириллович хочет подойти к вам». Это был вор в законе Вячеслав Иваньков по кличке Япончик - он тогда только вернулся из американской тюрьмы.

Маленький, аккуратненький, очень хорошо одетый. Говорит: «Михаил Исаевич, я пришел сказать вам спасибо. Когда сидел в тюрьме, мне привезли ваши «лесоповальные» песни. Не знаю, как бы выжил без них. Слушал их и думал: сколько бы я глупостей не натворил в своей жизни, если бы раньше познакомился с вашим творчеством». И протягивает Таничу руку. Танич сидит. Я начинаю дергаться: как можно, человек душу, можно сказать, открыл, руку протягивает!

Наконец, Танич тоже протянул ему руку, но как-то неуважительно, через спину, как священник, который подает руку для поцелуя. Я вижу, Япончик этот понимает всю двойственность ситуации: стоит и молчит. Я думаю: ну все, он же тут не один, сейчас его братва ввяжется - и... Но он все-таки пожимает руку Танича, говорит: «Всего хорошего», - поворачивается и уходит.

И тут я вступаю: «Тебе не стыдно? Как ты мог так подать руку?! Какой бы преступник ни был! Он к тебе пришел, как к богу...» Танич закрыл лицо руками, потом сказал: «Да, он лучше меня воспитан...»

- Михаил Исаевич сталкивался в своей жизни с предательством? Мог простить?

Расскажу один случай. За несколько лет до ухода Танича ему начал звонить тот человек, который после войны написал на него кляузу: «Прости меня, Миша, ради бога!» Старый уже человек вдруг раскаялся. Я слышала этот разговор.

Танич: «Я не знаю, почему ты это сделал, но не могу тебя простить, только Бог может». И после этого звонка, где-то через месяц, этот человек полетел на кукурузнике и разбился. «Вот видишь, как Бог всегда выставляет нам оценки, - сказал мне Танич. - За каждый низкий поступок будет расплата».

- Какой однако характер! Но у вас тоже. Правда, что только благодаря вам семья смогла жить в Москве?

Дело было так. Мы жили в плохой квартире в Подмосковье: 9-метровая комнатка в частном доме и маленькая пристройка из дощечек - как летняя кухня, и в ней - печка. Когда ее топили, то открывали дверь в комнату, потому что там печки не было. У Танича открылся туберкулез, еще лагерный, у старшей дочери- тоже. Я еще бегаю, не знаю, что у меня рак крови. С потолка - вода, тазы везде. Поняла: надо что-то делать, пока мы все тут не поумирали.

Поехала в ЦК ВЛКСМ. Сидят там в кабинете трое ребят. Рассказала им про наше житье-бытье. Они позвонили секретарю райисполкома: «Есть у вас какое-нибудь свободное жилье? Тут у Танича ужасные условия». - «Есть одна дворницкая, подойдет?» Меня спрашивают: «В дворницкую пойдете?» - «Конечно!» - «Все, поезжайте в райисполком». Поехала...

А мы с Михаилом Исаевичем не были расписаны, хотя уже имели двоих детей. Вот мне на это и указали: «Принесите документ о браке, тогда получите ордер». Я выскакиваю и бегом к Таничу: «Идем срочно регистрироваться! Нам дают квартиру». В загсе уже Таничу пришлось уговаривать сотрудниц расписать нас в срочном порядке.

Выхожу счастливая, открываю паспорта. У него - «брак с Козловой Л.Н.», у меня - «брак с Козловой Л.Н». Караул! А уже 6 часов вечера, они закрывают загс! Мы назад: «Девочки, пожалуйста!..» Они зачеркивают, пишут: «исправленному верить».

Я опять бегом в райисполком. Достаю паспорт и показываю. Они ахнули, потому что никак не могли представить, что я за несколько часов смогу все это проделать.

ТЕЛЕГРАММА БРЕЖНЕВУ

- Лидия Николаевна, но вы сказали, что страдали онкологией...

У меня развилось белокровие. Это было в те годы, когда нам жилось очень тяжело - и материально, и в бытовом плане. Я ходила вся белая. Гемоглобин был такой, при котором уже умирают. Но я-то этого не знала. Только говорила: «Миша, что-то я уже ходить не могу».

Он повез меня в писательскую больницу. Там был очень хороший главврач, профессор Гиллер, немец по национальности. Идет этот доктор по коридору и видит меня, всю белую, еле переставляющую ноги. Поворачивается к медсестре: «Возьмите у нее анализ крови». Когда принесли результат, скомандовал: «Срочно в больницу! Она может умереть в любую секунду».

Меня отвезли, сразу перелили много крови, я там пролежала месяца два с половиной. К счастью, поправилась... А квартирную историю, кстати, могу продолжить. Вы же спрашивали, как мы стали москвичами?

- Слушаю с большим интересом!

Был такой закон, что отсидевший и даже реабилитированный человек не имеет права жить в столице. А мы уже нашли обмен подмосковной дворницкой на квартирку на краю Москвы. Я стала думать: что же делать? И собрала всех самых знаменитых композиторов и исполнителей, тех, кто писал музыку на стихи Танича и кто пел эти песни, - человек 15-20.

Приехали мы в райисполком, встали шеренгой в коридоре. Без Танича - он не мог никого ни о чем просить... И идет такой мужичок с быстрым взглядом. Я понимаю: это и есть главный начальник. Доходит до меня, говорит: «Пойдемте со мной».

Заходим в кабинет. Он: «Ну что там у тебя?» И я начинаю: тра-та-та - о наболевшем, о том, что Таничу несправедливо не разрешают жить в Москве. «Ну давай листок». И подписывает!

- Справедливость восторжествовала?

Не совсем. Как-то Танич решил съездить в ФРГ. По путевке от Союза писателей. Подал заявку, заплатил деньги - а ему отказали. Позорище!

Михаил Исаевич был давно реабилитирован, государство признало его ни в чем не повинным, а за рубеж не пускают! Я посылаю телеграмму Брежневу и там, кроме всего прочего, пишу: как воевать в Германии, так Танич хорош, а как после войны поехать посмотреть - плох!..

Через два дня звонок из КГБ: «Лидия Николаевна, вас приглашают на Лубянскую площадь». Пошла. Захожу - там молодые мужчины, на лицах ухмылочки. Начали разговор. Они свое доказывают, я - свое. Провожали они меня тоже со смешком... А вечером звонит Сергей Михалков, глава Союза писателей: «Лида, слово даю, Михаил Исаевич поедет в следующий раз».

НЕЗАДАЧЛИВЫЕ ЖЕНИХИ

- Как же вы на такое решились?

- У меня страха никакого не было. Только возмущение несправедливостью. Как?! Человек дошел до Берлина! Водружал одно из знамен над Рейхстагом! Тогда ведь не меньше ста человек прорывались со знаменами, чтобы водрузить... А в 1975 году оказалось, что он не годится для поездки в ФРГ! Неблагонадежным оказался...

- Почему вы все брали на себя?

Потому что понимала, что поэт в Таниче погибнет, если он сам будет хлопотать о жилье, заботиться о быте...

- Простите, а не было желающих увести вас у Танича?

И немало. Самые лучшие, самые талантливые и самые знаменитые люди страны объяснялись мне в любви и готовы были жениться. Но я могла к ним относиться только как к братьям. Потому что рядом был такой Танич - сильный мужик, настоящий.

Вроде веселый, легкий, как его стихи, а на самом деле такой крепости! Нет, не могла я его ни на кого променять. И сейчас не могу. Поверите ли, я уже старушка, но и сегодня время от времени вынуждена говорить: ««Вы что, я еще с Таничем не развелась!»

Фото А. Ломохова,

PERSONA STARS,

Жена легендарного поэта-песенника Михаила Танича Лидия Козлова откровенно рассказала о взаимоотношениях Танича со звездами шоу бизнеса, спевшими его нетленные хиты .

Танич отговаривал Долину от развода

– С Ларисой Долиной Михаил Исаевич очень дружил. Она часто приходила к нам: рассказывала про свою жизнь, просила совета, иной раз и плакала на плече. Именно муж написал ей «Погоду в доме», после которой она стала полноценной звездой. Она – очень амбициозная девушка, но в нашей семье всегда была как дочка. Рассказала она Таничу и про расставание с бывшим мужем – Витей Митязовым. Танич всегда был против всяких расставаний. Сейчас даже ученые доказали, что любовь живет всего четыре года. Смена партнера, как правило, дает не счастье, а лишь страстный сексуальный порыв, который длится недолго. Михаил Исаевич был жестким человеком и сказал ей прямо: «Лариска, ты подумай. Витька у тебя очень хороший человек и продюсер отличный. С ним ты прожила много лет». А она в ответ: «Михаил Исаевич, я с ума сошла, жить не могу, у меня никогда не было такой любви». Совет Танич ей дал, но не заставлял.

Свой выбор она сделала сама.

Пугачева танцевала для Танича во дворе

С Аллой Пугачевой у Танича были прекрасные отношения, но они плотно не сотрудничали, хотя друг друга уважали.

Понимаете, Алла в общении с мужчинами всегда главенствует, а Танич такого отношения не принимал. Пугачеву он увидел, когда ей было 15 лет. Он тогда сказал: «Из этой девчонки что-то получится». Во время первой совместной поездки муж написал ей песню «Робот». Буквально через два месяца Алла, которая гастролировала в Ялте с ансамблем «Веселые ребята», вышла на балкон гостиничного номера и услышала, что эту песню уже поют. Алла спросила: «Что это?» Ей тогда руководитель ансамбля Паша Слободкин сказал: «Алла, это слава». У них была любовь на отдалении. Когда Таничу сделали шунтирование на сердце и он еще не вставал с кровати, она приехала к нам. Долго не могла поставить в нашем дворе свой огромный лимузин. Я это увидела и сказала Таничу. Он, весь обвешанный железками, встал и пошел вниз ее встречать, хотя до этого еще не ходил. Вышел во двор, Алла его увидела и давай цыганочку танцевать. И он тоже пустился в пляс. Они вдвоем так зажигательно сбацали эту цыганочку, что весь двор смотрел. Я до сих пор эту сцену вспоминаю с умилением.

Киркоров нам вкручивал лампочки

Филипп Киркоров при жизни Михаила Исаевича часто к нам приходил. Он спел шесть или семь песен мужа. Я всегда ждала его в гости. Он ведь длинный, вот я все время и просила его вкручивать нам лампочки. Он совсем не звездный, никогда не отказывал. После его развода с Аллой мы как-то отдалились друг от друга. Но я его всегда рада видеть. Ведь у меня уже половина лампочек (а их около 120 штук) не работает. Для Фили оставила – он приедет и обязательно вкрутит.

Аллегровой пришлось отказать

Ирина Аллегрова спела две песни Михаила Исаевича – «Подружку» и «На тебе сошелся клином белый свет». «Белый свет» в свое время исполняли и Кобзон, и Пьеха. Но пусть они на меня не обижаются: так проникновенно, как у Аллегровой, у них не получилось. Она ее исполнила лучше. Несколько лет назад мы очень хотели, чтобы Ирина спела на концерте его памяти. Но она тогда была на гастролях в Германии, и мы не предполагали, что она успеет вернуться. Буквально накануне концерта мне звонит Ира и едва не со слезами спрашивает, будет ли она участвовать в концерте. Оказалось, что она успела вернуться с гастролей. Я ей ответила: «Ира, я спрошу у телевизионщиков, которые проводили телесъемку». Когда я позвонила на «Первый», мне сказали, что эфир переполнен и они не смогут выделить время. Пришлось отказать.

Я ее ценю прежде всего как сердечную и душевную певицу.

Куприка обратно не взяли

– О том, почему после смерти Михаила Исаевича из группы «Лесоповал» ушел солист Сережа Куприк, меня многие спрашивают, – призналась Лидия Николаевна. – Примерно через шесть месяцев после того, как Танича не стало, он пришел ко мне домой с букетом роз и сказал, что хочет работать самостоятельно. Я его тогда спросила: «Сережа, ты хорошо подумал?» Он кивнул. Для меня это решение было неожиданным – буквально на следующий день группа должна была ехать на гастроли. Запланировано сорок концертов. Тогда группа отправилась без него. Я ему только сказала: «Сережа, ты знаешь, что ты не имеешь права петь песни «Лесоповала»?» Он ответил: «Да, я это знаю, но прошу вас дать разрешение на исполнение одной песни – «Белый лебедь на пруду». Я разрешила. Он тогда еще добавил, что, мол, если что, сможет выступать на корпоративах. Но на это я не пошла. Значит, ребята будут мотаться по стране, а он только на корпоративах?

Не надо! Причины его ухода из группы для меня непонятны. Но, возможно, поспособствовала его девушка, которая ему говорила, что он гений и если начнет сольную карьеру, станет круче Лепса. На самом деле у Куприка в последние годы работы в «Лесоповале» стали возникать проблемы с голосом. Он не мог петь – заглатывал воздух. Врачи сказали, что проблемы с голосом психологические. В то время вместе с Куприком солировал Стас Волков. А Танич в качестве еще одного исполнителя ввел в группу Славу Величковского. Наверное, Сергей переживал, что цветы на концертах стали носить не только ему. Он приходил на кладбище, намекал, что не против вернуться. Но ребята сказали, что предательства не простят.

Кобзона нужно носить на руках

Таких людей, как Иосиф Кобзон, трудно найти. Он – настоящий друг и все время нам помогал. Когда у мужа была последняя стадия онкологии, врачи разводили руками. Однажды они посоветовали нам лекарство, которого еще не было в продаже.

Нам пообещали его достать за пятьдесят тысяч долларов, но так и не смогли. И вот в очередной раз звонит Иосиф, который в тот момент был в аэропорту и собирался улетать за границу. Я говорю: «Йося, нужно лекарство, но его нет в продаже». Он в ответ: «Говори по буквам». Через три дня звонит: «Лида, я привез лекарство». К сожалению, оно не помогло. В день, когда мужа не стало, мы с Йосей созванивались утром. Я ему сказала, что Мише осталось жить считаные часы. Он мне в ответ: «Что нужно?» Я передала последнюю просьбу мужа. Он просил, чтобы Кобзон помог добиться места на Ваганьковском кладбище. Кобзон, бросив все свои дела, развернул машину и поехал договариваться. Через два часа он нашел место. Звонит, докладывает. А Михаила Исаевича уже не стало. Так мы его и похоронили на Ваганьковском кладбище.

Муж выбрал это кладбище, аргументируя тем, что оно находится недалеко от нашего дома и мне будет удобнее туда ходить.