Сексуальная жизнь человека в средние века. Средневековые аниматоры Человек который смешил королей в средневековье

Средние века – это время, когда у власти большинства государств Европы и Азии стояли самые жестокие правители. Они обладали неумолимой жаждой владычества, сильным характером и неукротимой жестокостью по отношению ко всем окружающим.

Средневековье – самый сложный и противоречивый период в истории человечества. Для многих из нас он ассоциируется с кострами инквизиции, пытками и тиранией. Взгляните на самых кровожадных властителей времен кровопролитных войн и великих открытий.

1. Чингисхан (1155-1227гг.)

Знаменитый полководец и основатель Монгольской империи, который сумел объединить все монгольские племена и завоевал Китай, Среднюю Азию, Кавказ и Восточную Европу. Его стиль правления отличался чрезмерной жестокостью. Чингисхану приписывают массовые убийства гражданского населения в захваченных им странах. Одним из самых известных примеров является истребление аристократов государства Хорезмшахов.

2. Тамерлан (1370-1405гг.)

Среднеазиатский тюркский полководец и основатель империи Тимуридов, для которого образцом для подражания был Чингисхан. Его завоевательные походы отличались крайней жестокостью по отношению к мирному населению. По приказу Тимура около 2000 жителей захваченного им города были заживо замурованы. На территории современной Грузии за один день в пропасть были сброшены 10000 человек, включая женщин и детей. А однажды, чтобы наказать восставших, Тамерлан организовал резню и приказал сложить высокие минареты из 70000 отсеченных голов.

3. Влад Цепеш (1431-1476гг.)

Он же Влад Дракул – румынский князь, который послужил прототипом главного героя в романе Брема Стокера «Дракула» 1897 года издания. Его методы правления отличались крайней неуравновешенностью и жестокостью. Жертвами князя стали около 100000 человек, причем все они подвергались мучительным пыткам. Созвав к себе 500 бояр, Цепеш велел посадить их всех на кол и вкопать вокруг своих покоев. А однажды деспот приказал прибить гвоздями шапки к головам иностранных послов за то, что они их не сняли, войдя к князю.

4. Фердинанд II (1479-1516гг.)

Король Кастилии и Арагона, известный как создатель испанской инквизиции, жертвами которой стали от 10 до 12 миллионов человек. За время его правления 8800 человек было сожжено на костре. Многие испанские евреи были вынуждены покинуть страну или принудительно окрестится.

5.Томас Торквемада (1483-1498 гг.)

Известный как Великий инквизитор во времена испанской инквизиции, он создавал трибуналы в городах, доработал и собрал воедино 28 статей в качестве руководства для других инквизиторов. Во времена пребывания Томаса Торквемады на должности Великого инквизитора были разрешены пытки для получения показаний. Он лично ответственен за гибель на кострах около 2000 человек.

6. Селим I Грозный (1467-1520 гг.)

Султан Османской империи известен своей нечеловеческой жестокостью. Только за два первых года его правления подверглись казни более 40 тысяч мирных жителей.

7. Энрике I (1513-1580 гг.)

Король Португалии «прославился» своим жестоким отношением к евреям и еретикам. По его приказу в 1540 году в Лиссабоне состоялось первое аутодафе (публичное сожжение иудеев). В период правления Энрике аутодафе как торжественная религиозная церемония, включающая сожжение еретиков, проводилась несколько раз.

8. Карл V (1530-1556 гг.)

Император Священной Римской империи Карл V после ссоры с Папой Римским решил взять Рим штурмом. В результате этого побоища за одну ночь погибло 8000 жителей города.

9. Генрих VII Тюдор (1457-1509 гг.)

Король Англии, который создал чрезвычайный трибунал именуемый Звездной палатой. Число жертв этой организации исчислялось тысячами. Изощренные пытки заставляли многих людей заканчивать жизнь самоубийством, лишь бы не попасть в руки палачей.

10. Генрих VIII Тюдор (1509-1547 гг.)

Английский король, которого Папа Римский отлучил от католической церкви. В ответ Генрих VIII основал англиканскую церковь и провозгласил себя ее главой. Вслед за этим последовали жестокие репрессии с целью принуждения английского духовенства к новым порядкам. За время правления Генриха VIII в Англии было уничтожено 376 монастырей. Более 70 тысяч человек стали жертвами тирана. Также король вошел в историю благодаря своим многочисленным бракам и публичным казням жен.

11. Королева Мария I (1553-1558 гг.)

Английская королева больше известна как Кровавая Мэри – дочь одиозного короля Генриха VIII и Екатерины Арагонской. После смерти своего отца Мария I начала восстановление католицизма. Она прославилась своей жестокой политикой по отношению к протестантам, подвергая их массовому сожжению на кострах. В течение нескольких лет ее правления сотни невинных людей стали жертвами ее насилия. Кровавую Мэри настолько ненавидели, что день ее смерти отметили, как национальный праздник.

12. Екатерина Медичи (1519-1589 гг.)

Королева и регентша Франции. Эта женщина с особой жестокостью руководила массовым террором против гугенотов, который она же и организовала. Во время знаменитой Варфоломеевской ночи 24 августа 1572 года только в Париже было уничтожено около 3 тысяч человек, а по всей Франции число жертв достигло 10 тысяч. В народе Екатерину Медичи называли Черной Королевой.

13. Иван Грозный (1547-1584 гг.)

Российский царь Иван IV, прозванный Грозным, вошел в историю как самый жестокий правитель на Руси. О его изощренных пытках написано в летописях. Царь устраивал пиршества под крики людей, которых раздирали специально обученные медведи. Иван Грозный ввел опричнину и в течение семи лет в Московском государстве царили смута, голод и разруха. Количество жертв деспотического царя достигло 7 тысяч человек. Кроме этого, Иван Грозный был жесток и по отношению к собственным женам и детям. В 1581-ом году он избил свою беременную дочь и убил своего сына Ивана, когда тот пытался заступиться за сестру. История рассказывает о небывалой жестокости Ивана Грозного при расправе над жителями Новгорода, обвиненными в измене. Много дней подряд взрослых и детей жестоко пытали и бросали с моста в реку. Тех, кто пытался выплыть, заталкивали палками под лед. Вопрос о количестве жертв этой расправы до сих пор остается спорным.

14. Елизавета I (1533-1603 гг.)

Королева Англии Елизавета I, наследница Генриха VIII, прославилась своей жестокостью по отношении к бродягам, издав закон по которому их массово вешали без суда «целыми рядами».

Возможно, вы знаете, что некоторые средневековые правители были убиты в бою или умерли от ножа убийцы. Но, знаете ли, вы о короле, который умер от неконтролируемого смеха или императоре, которого олень протянул через лес 25 км.

Ниже представлен список топ-10 самых странных смертей правителей средневековья.

Мартин I Гуманный (король Арагона и Сицилии)

Мартин I умер, из-за расстройства желудка и неконтролируемого смеха. По легенде, когда его шут вошёл в спальню. Мартин спросил, где тот был, шут ответил: «Был на винограднике, там с дерева олень за хвост свисает, как будто его наказали за то, что он воровал инжир». Царь начал неудержимо смеяться, пока не умер. Правда, перед появлением шута король в одиночку съел жареного гуся, что могло послужить истинной причиной смерти.

Джордж Плантагенет (1-й герцог Кларенс)

Джордж Плантагенет - вспыльчивый брат королей Эдуарда IV и Ричарда III был признан виновным в государственной измене и казнён. По некоторым данным, он попросил, чтобы его утопили в большой бочке сладкого вина - Мальвазии.

Василий I Македонянин (император Византии)

Охотясь, 75-летний император случайно зацепился поясом за рога оленя, который якобы протащил его через лесные чащи 25 км. Услышав вопли, один из слуг догнал оленя и разрезал пояс, но вместо благодарностей слуга был заподозрен в попытке убить своего императора. Он был приговорён к смерти и казнён незадолго до того, как правитель умер от полученных на охоте травм.

Генрих I Боклерк (король Англии)

Седьмое место в списке самых странных смертей правителей расположился Генрих I Боклерк. После удачной охоты, английский король решил, вопреки рекомендации своего врача, съесть тарелку миног. В тот вечер он отравился и вскоре умер.

Генрих II (граф Шампани, король Иерусалима и Кипра)

Генрих II, как и все правители из этого списка умер нелепо, выпав из окна своего дворца в Акко. Большинство летописцев предполагают, что граф Шампани опирался на перила окна. Перила не выдержали, и он упал на землю. Слуга, якобы карлик, пытался спасти своего господина, но выпал вместе с ним приземлившись сверху. Существует мнение, что если бы карлик не упал на него, возможно, Генрих II, остался бы, жив.

Адриан IV (папа римский)

Согласно одному из преданий, Адриан IV сделал глоток вина и начал задыхаться, причиной послужила, муха, плавающая в его бокале. Другими словами, он попросту поперхнулся мухой. Также единственный англичанин на папском престоле страдал от хронического тонзиллита (воспаление нёбных миндалин), что поспособствовало кончине.

Согласно другому источнику Адриан IV умер от приступа «грудной жабы» (Стенокардия).

Лливелин ап Грифид (правитель Поуиса)

На четвёртом месте в рейтинге самых странных смертей правителей находится Лливелин ап Грифид, который умер при попытке убежать из башни Тауэр. Говорят, что он использовал самодельную верёвку, сделанную из одежды, однако вёревка оборвалась, и Грифид упал на землю с высоты 27 метров.

Сигурд Эйстейнссон (граф Оркни)

После убийства Мормэра Морея, граф Сигурд привязал его отрубленную голову к своему седлу, и отправился домой. Когда он ехал, зубы «трофея» нарезали ногу графа, тем самым занеся в кровь инфекцию, ставшую причиной его смерти.

Филипп II Молодой (король Франции)

Сын французского короля Людовика VI ехал с друзьями по одной из улиц Парижа, конь молодого короля споткнулся о неожиданно выскочившую чёрную свинью и упал. Филипп II вылетел вперёд и ужасно раздробил конечности. Он умер, не приходя в сознание спустя сутки.

Флавий Зенон (византийский император)

Согласно одной из версий, император Флавий Зенон потерял сознание, пребывая в состоянии сильного алкогольного опьянения. Его жена императрица Ариадна перепутала и заявила, что Зенон умер. Но, уже находясь в гробу, Зенон очнулся и начал кричать. Стража немедля доложила о криках, исходивших из гроба Ариадне, но та с открытием саркофага намеренно не спешила. Гроб открыли лишь тогда, когда император задохнулся.

Для чего сказочные феи носили высокие колпаки? Когда капюшон воссоединился с одеждой? Как женские украшения помогают археологам? И что на самом деле означает слово «кокошник»?

Во все времена в костюмах женщин всех народов обязательно присутствовали головные уборы. Они не только защищали от неблагоприятных погодных и природных условий, но и посылали окружающим важную информацию о владелице. Давайте разберёмся, как развивалась мода на «одежду» для головы, и что именно могли узнать по ней люди в Европе и на Руси. А также как европейские дамы потеряли христианскую скромность и перешли к светскому безумию.

Средневековая мода в Европе

В Европе поначалу головные уборы служили практическим целям: они должны были закрывать от солнца и согревать в холод. Это были соломенные шляпы и меховые или холщёвые шапки и чепцы. Но очень быстро «одежда» для головы стала играть символическую роль. И началось это именно с женских головных уборов.

В 10-13 веках в европейской женской моде господствовала христианская идея смирения и покорности: считалось, что представительницы «слабого пола» духовно слабее мужчин, а потому не могут противостоять дьяволу. Чтобы получить какую-нибудь защиту, они носили закрытые головные уборы (чепцы), которые тщательно скрывали от посторонних глаз волосы, шею и даже часть лица. Кроме этого женщины должны были ходить с опущенным взглядом и головой. Замужние женщины подчёркивали покрытой головой свою зависимость от мужа – они были как бы дополнением к нему, и поэтому не должны были выглядеть независимо и открыто.

Но в 13-ом веке придворные дамы взбунтовались против христианской традиции смирения и покорности, ведь они всё больше принимали участие в большой политике (в Англии, Франции и Испании к этому времени на престоле побывало уже несколько единовластных королев). Они решили избавиться от излишней скромности, и ввели в моду эннен (он же атур). Этот головной убор позволял видеть окружающим не только лицо и шею женщины, но и половину её макушки и даже затылок. При этом брови и волосы на этих местах полностью сбривались. Эннен представляет собой высокий колпак из накрахмаленной ткани, к которому прикреплялась вуаль, свисавшая до пола. Высота колпака указывала на происхождение женщины – чем он выше, тем знатнее дама: принцессы носили метровые эннены, а знатные дамы довольствовались 50-60 см. Выглядело по сравнению с предыдущей модой открыто и раскрепощено, но немного… безумно. На средневековых сказочных изображениях волшебницы-феи предстают в этих колпаках неимоверной высоты – видимо, художник этим хотел подчеркнуть их «возвышенность» над простыми людьми.

Мужчины не отставали от женщин: они носили высокие шляпы в форме усечённого конуса. Такая уловка помогала им казаться ростом не ниже дам. Те, кто не комплексовали из-за роста, надевали различные шапки, береты или шляпу бальцо, внешне напоминавшую сарацинский тюрбан.

Женский эннен и его многочисленные разновидности были на пике бургундской моды вплоть до 15-ого века, пока популярность не завоевал эскофьон и рогатый чепец. Первый – это золотая сеточка, которая надевалась на голову поверх скрученных над ушами кос. Второй выглядел как раздвоенный атур, покрытый сверху тканью. Эти головные уборы щедро и дорого украшались золотом, серебром, жемчугом и драгоценными камнями, и стоили целое состояние. Рогатый чепец сейчас может показаться странным веянием моды, но и тогда женщины в них часто становились жертвами насмешек и осуждений со стороны церкви, которая видела в этом головном уборе «пристанище дьявола». Но средневековым модницам, видимо, нравилось носить рога – ведь эта мода продержалась около столетия.

У знатных мужчин в 15-ом веке стала популярна шляпа с полями, которая до этого считалась частью одежды крестьян. Мало того, она превратилась в символ знатности и благородства: её помещали на свой герб представители дворянских родов и целые города.

Простолюдинки в это время носили обычные чепцы с рюшками, головные платки и соломенные шляпы. А крестьяне и горожане часто надевали капюшон с длинным шлыком (концом) и лопастями, закрывавшими плечи и имевшими зубчатый срез. В эпоху Возрождения этот капюшон стал атрибутом шутов. «Прирос» капюшон к куртке или плащу где-то в 15-ом веке, когда ему на смену пришли шляпа и берет.

Эпоха Ренессанса создала новые идеалы. В моду вошли роскошь, богатство и чувственность, а с ними сложные причёски, шляпки и береты, открывавшие лицо, шею и волосы. А христианское смирение и традиция закрывать голову отодвигались со временем всё дальше в прошлое, и уже никогда не вернулись в европейскую моду.

Средневековая мода на Руси

На Руси с глубокой древности традиционной причёской для женщин была коса: одна у девушек и две у замужних. С женской косой связано множество поверий, например, считалось, что распущенные женские волосы приманивают злых духов, и поэтому их и надо заплетать в косу.

Обязательным правилом для славянских женщин было покрывать голову убрусом или повоем – полотном ткани. Даже незамужние девушки могли открывать лишь макушку. Убрус или повой считались символом чистоты, благородства и смирения. Поэтому лишиться головного покрывала (опростоволоситься) считалось величайшим позором.

В древности женщины поверх убруса надевали деревянный или металлический обруч, а к нему крепили височные и налобные кольца, бляшки и подвески. Зимой носили небольшую шапочку с мехом, поверх которой надевали особую повязку очелье (налобник), богато украшенную вышивкой и жемчугом. В каждом городе и селении украшения и орнаменты вышивки настолько отличались друг от друга, что современные археологи по ним определяют территории расселения славянских племён.

С 12-го века в летописях упоминаются такие головные уборы как кика, повойник, сорока и многие другие, имевшие схожее строение. Эти головные уборы выглядели как корона (иногда с рогами), покрытая тканью. Их изготовляли из бересты и богато украшали бисером и вышивкой. Эти головные уборы прятали под собой косы, а так же скрывали от посторонних глаз лоб, уши и затылок женщины. Их строение и украшения могли рассказать окружающим всё, что нужно знать о женщине: откуда она родом, какое занимает социальное и семейное положение. До нас эти мельчайшие «опознавательные» особенности украшений не дошли, но раньше о них знал каждый. С 13-15 веков у простолюдинок их всё чаще заменяли головные платки, но в некоторых регионах эти уборы просуществовали до 20-го века.

Удивительно, но в массовом сознании знаменитый кокошник стал символом русского народного костюма только в 19-ом веке. Название этого убора произошло от старорусского слова кокошка – курица, наседка. Этот головной убор был частью праздничного наряда, и в старину его могли носить только замужние женщины. Он, как ни какой другой головной убор, подчёркивал женскую красоту и благородство. В отдалённых губерниях кокошник просуществовал до конца 19-го века. Но в начале 20-го столетия он неожиданно вернулся и вошёл в гардероб модниц… всей Европы! Сделанный под новый лад, русский кокошник был свадебным убором европейских невест в 1910-20 гг.

К сожалению, эти красивые головные уборы просуществовали в высшей среде только до петровской эпохи, когда народные обычаи и традиции заменились европейскими. А вместе с ними из женской моды ушли скромность и благородство.

Черты, свойственные средневековому королю, важны не только для понимания той эпохи, но и потому, что правители государств с республиканским устройством или демократической формой правления зачастую будут выполнять те же функции или воплощать тот же образ. Король при феодальном строе - это образ Божий, Rex imago Dei. Этот аспект, естественно, притупляется начиная с XIX века, но и современные европейские лидеры часто сохраняют за собой такие привилегии, как право помилования или персональную юридическую неприкосновенность, которые суть следствия данного представления о правителе как о священной особе. Заметим, что средневековые короли отправляли три функции власти, то есть в них соединялись все три функции индоевропейской идеологии, которая определяет функционирование общества через разделение его членов на три категории. Король воплощает в себе первую функцию, религиозную, потому что хоть сам он и не священник, но имеет дело с самой сутью этой функции - вершит правосудие. Он также является верховным правителем и в смысле второй функции - военной, поскольку он благородного происхождения и сам воин (президент Французской республики по сей день является верховным главнокомандующим, хотя это скорее политическая функция, чем военная). Наконец, король воплощает в себе и третью функцию, определить которую несколько труднее. Эта функция, которую средневековая формулировка связывает с трудом, по сути дела, подразумевает заботу о преуспеянии и украшении государства. То есть король отвечает за экономику и процветание своего королевства, и для него персонально эта функция означает обязательное проявление милосердия, в частности щедрую раздачу милостыни. Можно предположить (хотя эта сторона дела и не так очевидна), что третья функция обязывала короля также быть в определенном смысле меценатом: например, из нее вытекала задача строительства новых церквей.

Кроме того, средневековый король должен был обладать авторитетом в области знания и культуры. Иоанн Солсберийский, епископ Шартрский, давая определение монархии в своем известном трактате 1159 года «Поликратикус», подхватывает мысль, высказанную в 1125 году Вильгельмом Малмсберийским: «Rex illiteratus quasi asinus coronatus» («Неграмотный король - не что иное, как коронованный осел»).

В феодальную эпоху роль короля подвергалась и другим важным изменениям. От римского права и римской истории ему досталось в наследство разделение власти на две категории: auctoritas (авторитет) и potestas (власть), определяющие, соответственно, природу королевской власти и средства, позволяющие королю выполнять свою роль. Христианство добавило еще одну составляющую, а именно dignitas, характеризующую определенные права в церковной сфере и королевское достоинство. В феодальный период, возможно, как реакция, происходит возрождение римского права и обновление применительно к новым королям римского понятия majestas. Оно позволяет определить два королевских права того времени: о первом из них, праве помилования, мы уже упоминали, а второе, еще более важное, - право на защиту от crimen majestatis, от оскорбления величества. Тем не менее средневековый король не являлся абсолютным монархом. Историки задаются вопросом, был ли он монархом конституционным. Этого тоже нельзя утверждать, поскольку не существовало никакого текста, который можно было бы рассматривать в качестве конституции; ближе всего к ней - при этом будучи весьма своеобразным документом - стояла, вероятно, Великая хартия вольностей (Magna Carta), документ, который дворянство и церковная верхушка навязали английскому королю Иоанну Безземельному (1215). Этот текст остается важной вехой на пути к установлению в Европе конституционных режимов. Точнее всего сформулировать важнейшую черту средневековой королевской власти можно таким образом: быть королем означало принять на себя некие договорные обязательства. Во время ритуала помазания и коронации король приносил клятвы Богу, Церкви и народу. Два первых «договора» по ходу исторического процесса утратили свое значение, а вот третья, новаторская формулировка тоже станет своего рода этапом на пути к подотчетности власти народу или институту, который его представляет. И наконец, в феодальную эпоху на короля и в теории, и на практике возлагалась двойная миссия, связанная с понятиями правосудия и мира. «Мир» в этом смысле можно перевести как «порядок», понимаемый, однако, не только как спокойная земная жизнь, но одновременно как движение по пути спасения. Так или иначе, с феодальными монархиями христианский мир встает на путь к тому, что мы сегодня называем правовым государством. Еще один факт, менее значительный в смысле долговременного развития Европы: феодальная монархия являлась монархией аристократической, и, поскольку король был первым по благородству происхождения, происходило узаконивание благородства крови. Сегодня к происхождению не относятся с такой серьезностью, но в Средневековье этот фактор гарантировал стабильность и непрерывность королевской власти, подкрепляя законной основой существование королевских династий. Кроме того, во Французском королевстве с конца X и до начала XIV века у французских королей рождались сыновья. Лишь в 1316 году, когда возникнет проблема престолонаследия, недопущение женщин на престол сделают формальным правилом и назовут его, вспомнив о старинном обычае салических франков, «салическим законом».

Итак, именно тот факт, что королевская власть связывалась с некоторыми обязательствами, определил дальнейший путь развития феодальных монархий в долговременной европейской перспективе. XII век был великим веком правосудия . В первую очередь, и об этом уже много говорилось, идет процесс возрождения римского права, но кроме того, происходит активная выработка канонического права, которая начинается с «Декрета» (ок. 1130–1140), составленного монахом Грацианом из Болоньи. Каноническое право зафиксировало не только влияние христианства на дух и аппарат юриспруденции, но и роль Церкви в обществе, а кроме того, новшества, возникавшие в правосудии по ходу развития общества и появления новых проблем, - например, изменения в экономике и новые формы брака.

По восшествии на престол герцога Йоркского он получил разрешение называться лордом Дэвидом Дерри-Мойр, по названию поместья, которое, умирая, завещала ему мать; поместье это находилось в Шотландии, в большом лесу, где водится птица краг, клювом выдалбливающая себе гнездо в стволе дуба.

Иаков II был королем, но притязал на славу полководца. Он любил окружать себя молодыми офицерами. Он охотно показывался народу верхом, в каске и кирасе, в огромном развевавшемся парике, ниспадавшем из-под каски на кирасу; в таком виде он напоминал конную статую, олицетворяющую войну во всей ее бессмысленности. Ему нравились изящные манеры молодого лорда Дэвида. Он даже питал нечто вроде признательности к этому роялисту за то, что он был сыном республиканца: отречься от отца-бунтовщика небесполезно в начале придворной карьеры. Король сделал лорда Дэвида Дерри-Мойр своим постельничим, с жалованьем в тысячу ливров.

Это было крупное повышение. Постельничий спит в одной комнате с королем, на кровати, которую ставят для него рядом с королевским ложем. Всех постельничих двенадцать, и они поочередно охраняют короля.

Лорд Дэвид был, кроме того, назначен главным королевским конюшим, на обязанности которого лежало отпускать овес для королевских лошадей, за что он получал еще двести пятьдесят ливров в год. Под его началом находились пять королевских кучеров, пять королевских форейторов, пять королевских конюхов, двенадцать королевских выездных лакеев и четыре королевских носильщика. На нем лежал присмотр за шестью скаковыми лошадьми, которых король содержал в Хеймаркете и которые обходились его величеству в шестьсот ливров в год. Он был полновластным хозяином в королевской гардеробной, снабжавшей парадными костюмами кавалеров ордена Подвязки. Ему до земли кланялся королевский придверник, пристав черного жезла. При Иакове II эту должность занимал кавалер Дюппа. Лорду Дэвиду оказывали все знаки уважения королевский клерк господин Бекер и парламентский клерк господин Броун. Английский двор был образцом великолепия и гостеприимства. Лорд Дэвид председательствовал на пирах и приемах в числе двенадцати вельмож. Он имел честь стоять позади короля в «дни приношения», когда король жертвует церкви золотой безант, byzantium, и в «орденские дни», когда король надевает цепь своего ордена, и в «дни причастия», когда не причащается никто, кроме короля и принцев крови. В страстной четверг он вводил к королю двенадцать бедняков, которым король дарил столько серебряных пенни, сколько ему было лет, и столько шиллингов, сколько лет он уже царствует. Когда король заболевал, на обязанности лорда Дэвида лежало призывать двух высших сановников церкви, которые должны были ухаживать за королем, и не допускать к нему врачей без разрешения государственного совета. Кроме того, он был подполковником шотландского полка королевской гвардии, того самого, который играет шотландский марш.

В этом чине он участвовал в нескольких кампаниях и приобрел заслуженную славу как храбрый воин. Это был человек сильный, хорошо сложенный, красивый, щедрый, с благородной наружностью и превосходными манерами. Его внешность соответствовала его положению. Он был высокого роста и высокого происхождения.

Дерри-Мойр был уже на шаг от того, чтобы получить звание groom of the stole, что давало бы ему право подносить королю сорочку, но для этого нужно было быть принцем или пэром.

Сделать кого-нибудь пэром – дело серьезное. Это значит создать пэрство и тем самым породить завистников. Это – милость, а оказывая кому-либо милость, король приобретает одного друга и сто недругов, не считая того, что и друг оказывается потом неблагодарным. Иаков II из политических соображений с большим трудом жаловал своих подданных достоинством пэра, но передавал его охотно. Переданное пэрство не вызывает волнения. Это делается просто в целях сохранения знатного имени, и такая передача мало трогала лордов.

Король не имел ничего против того, чтобы ввести лорда Дэвида Дерри-Мойр в палату пэров, лишь бы это произошло в результате передачи пэрства. Его величество ждал подходящего случая, чтобы сделать Дэвида Дерри-Мойр, лорда «из учтивости», лордом по праву.

Случай этот представился.

В один прекрасный день стало известно, что со старым изгнанником произошли разные события, и главное из них было то, что он умер. Смерть хороша тем, что она заставляет хотя бы немного поговорить об умершем. Начали рассказывать, что знали (или, вернее, думали, будто знают) о последних годах жизни лорда Линнея. Очевидно, это были догадки и вымыслы. Если верить этим рассказам, несомненно совершенно неосновательным, республиканские чувства лорда Кленчарли до такой степени обострились к концу его жизни, что он женился – странное упрямство изгнанника! – на дочери одного из цареубийц, Анне Бредшоу, – имя называли с точностью, – которая умерла, произведя на свет ребенка, мальчика, являющегося якобы, если только все это правда, законным сыном и наследником лорда Кленчарли. Эти сведения, очень неопределенные, были похожи скорее на слухи, чем на факты. Для Англии того времени все происходящее в Швейцарии было таким же далеким, как для теперешней Англии то, что происходит в Китае. Лорду Кленчарли было будто бы пятьдесят девять лет, когда он женился, и шестьдесят, когда у него родился сын; говорили, что он умер немного времени спустя и мальчик остался круглым сиротой. Что ж, возможно, конечно, но маловероятно. Прибавляли, что ребенок этот «хорош как день», – как говорится в волшебных сказках. Король Иаков положил конец этим безусловно неосновательным слухам, всемилостивейше объявив в одно прекрасное утро Дэвида Дерри-Мойр единственным и бесспорным наследником его незаконного отца, лорда Линнея Кленчарли, «за неимением у такового законных детей и поскольку установлено отсутствие всякого другого родства и потомства», – грамота, гласящая об этом, была занесена в реестры палаты лордов. Этой грамотой король признавал за лордом Дэвидом Дерри-Мойр титулы, права и преимущества покойного лорда Линнея Кленчарли, при единственном условии, чтобы лорд Дэвид женился, по достижении ею совершеннолетия, на девице, которая в то время была еще младенцем в возрасте нескольких месяцев и которую король, неизвестно по каким причинам, еще в колыбели сделал герцогиней. Впрочем, причины эти были хорошо известны.

Малютку-невесту звали герцогиней Джозианой. В Англии была тогда мода на испанские имена. Одного из незаконных детей Карла II звали Карлосом, графом Плимут. Возможно, что имя Джозиана было сокращением двух имен – Джозефа и Анны. А может быть, существовало имя Джозиана, как было имя Джозия. Одного из приближенных Генриха II звали Джозией дю Пассаж.

Вот этой-то маленькой герцогине король и пожаловал пэрство Кленчарли. Она была пэрессой, ожидавшей своего пэра: пэром должен был стать ее будущий муж. Это пэрство состояло из двух баронств: баронства Кленчарли и баронства Генкервилл; кроме того, лорды Кленчарли в награду за какой-то воинский подвиг были высочайше пожалованы титулом сицилийских маркизов Корлеэне. Как общее правило, пэры Англии не могут носить иностранных титулов; однако бывают исключения – так, например, Генри Эрандел, барон Эрандел-Уордур, был, так же как и лорд Клиффорд, графом Священной Римской империи, князем которой был лорд Каупер; герцог Гамильтон носит во Франции титул герцога Шательро; Бэзил Фейлдинг, граф Денби, в Германии носит титул графа Габсбурга, Лауфенбурга и Рейнфельдена. Герцог Мальборо был в Швеции князем Миндельгеймом, так же как герцог Веллингтон был в Бельгии князем Ватерлоо. Тот же герцог Веллингтон был испанским герцогом Сьюдад-Родриго и португальским графом Вимейра.

В Англии уже и в те времена существовали, как они существуют и поныне, поместья дворянские и поместья недворянские. Эти земли, замки, городки, аренды, лены, поместья, аллоды и вотчины пэрства Кленчарли-Генкервилл принадлежали временно леди Джозиане, и король объявил, что как только лорд Дэвид Дерри-Мойр женится на Джозиане, он станет бароном Кленчарли.

Кроме наследства Кленчарли, у леди Джозианы было и собственное состояние. Она владела крупными имениями, часть которых была некогда подарена герцогу йоркскому Madame sans queue [Мадам без дальнейшего определения (франц.) (Мадам – титул старшей дочери французского короля, дочери дофина и жены брата короля.). Madame sans queue значит просто Madame. Так величали Генриету Английскую, первую, после королевы, женщину Франции.

Лорд Дэвид, преуспевавший при Карле и Иакове, продолжал преуспевать и при Вильгельме Оранском. Он не заходил в своей приверженности Иакову так далеко, чтобы последовать за ним в изгнание. Не переставая любить своего законного короля, он имел благоразумие служить узурпатору. Впрочем, лорд Дэвид был хоть и не очень дисциплинированным, но превосходным офицером; он переменил сухопутную службу на морскую и отличился в «белой эскадре». Лорд Дэвид стал, как называли тогда, капитаном легкого фрегата. В конце концов из него вышел вполне светский человек, прикрывающий изяществом манер свои пороки, немного поэт, как и все в ту пору, хороший слуга королю и государству, непременный участник всех празднеств, торжеств, «малых королевских выходов», церемоний, но не избегавший и сражений, достаточно угодливый царедворец и вместе с тем весьма надменный вельможа, близорукий или зоркий, смотря по обстоятельствам; честный по природе, почтительный по отношению к одним и высокомерный с другими, искренний и чистосердечный по первому побуждению, но способный мгновенно надеть на себя любую личину, прекрасно учитывающий дурное и хорошее расположение духа у короля, беспечно стоявший перед направленным на него острием шпаги, по одному знаку его величества готовый геройски нелепо рисковать своей жизнью, способный на любые выходки, но неизменно вежливый, раб этикета и учтивости, гордый возможностью в торжественных случаях преклонить колено перед монархом, веселый, храбрый, истый придворный по своему облику и рыцарь в душе, человек все еще молодой, несмотря на свои сорок пять лет.