Алла Дудаева: Российская империя обречена. Что стало с семьёй генерала Дудаева Дочь джохара дудаева

Мы договорились, что он встречает нас в аэропорту, но в зале встречающих - никого. Выхожу на улицу: Вильнюс покрыт то ли туманом, то ли снежной пеленой, на площади безлюдно. Вдруг прямо у ступенек притормаживает черный Saab. Saab не является чеченским народным автомобилем, как Porsche или Land Cruiser 200, но тонкий профиль водителя выдает в нем отца, и я спускаюсь вниз.

Он выходит из машины - высокий, худой, в приталенном сером пальто, черном поло и черных начищенных до блеска туфлях (никаких острых носов!). Вежливо здоровается, по-европейски протягивает руку. Да, это он, Деги Дудаев, сын первого чеченского президента Джохара Дудаева, персона нон грата в сегодняшней Чечне, где даже разговор о нем может стоить посмертной экскурсии в центороевский зоопарк. «Я на пять сантиметров выше отца, но так - да, похож на него сильно. Представь, каково это, когда все тебя сравнивают с отцом и меряют по отцу», - улыбается он, и за этой вежливой улыбкой то ли горечь, то ли сарказм.

За окном мелькает довольно однообразный пейзаж окраин Вильнюса - серые панельные многоэтажки, одетые в темное люди. Дудаеву 29 лет. Девять из них он живет здесь, в пасмурной Литве, транзитной зоне, через которую тысячи чеченцев бежали в Европу во время - и, главное, после - войны.

Редактор сайта Ichkeria.info (добавленного в 2011 году к Федеральному списку экстремистских материалов и сайтов) Муса Таипов, один из сторонников чеченской государственности, политик в изгнании и типичный «белый эмигрант» нового типажа, говорит, что в одной только Франции сегодня более 30 тысяч чеченцев - включая его самого. В столице Австрии Вене - около 13 тысяч.

«Власти европейских стран стараются не афишировать количество чеченских беженцев, но я одно время занимался этим вопросом и контактировал с властями, так что могу сказать, что сегодня в Европе живет не менее 200 тысяч чеченцев». Главные страны - Франция, Австрия, Бельгия, Норвегия, Германия. В Прибалтике чеченцы не задерживались, ехали дальше. Но Дудаев-сын никуда не уехал и остался здесь, на перепутье.

От него ждали каких-то поступков в стиле отца, но ничего пока так и не дождались - в чеченской политике он никак не проявил себя, не возглавил ни какого-нибудь правительства в изгнании, ни фонда имени отца, и все эти три дня я пыталась понять, как живет сын человека, в некотором роде изменившего ход российской истории: две войны, крах политиков и генералов, возможно, будущие военные трибуналы.

Дудаев ведет машину уверенно, пристегнув ремень (в Чечне такое законопослушание считается признаком слабости). Спрашиваю, не скучно ли ему здесь, и вообще - почему Литва? Литва потому, отвечает он, что отец с 1987-го по 1990-й возглавлял в Эстонии тяжелую бомбардировочную дивизию стратегического назначения и как раз застал рождение политического движения за независимость Прибалтики. У него тут к тому же была очень хорошая репутация: ему дали дивизию в Тарту в упадочном состоянии, а он за пару лет сделал ее образцовой - в общем, такой антикризисный менеджер.

Генерал Дудаев тесно дружил и с эстонскими политиками, и с литовскими. Был «одним из трех», как его называли в литовской прессе, наряду с Гамсахурдиа и литовцем Ландсбергисом. Связи Дудаева с Прибалтикой оказались крепкими: в Риге есть улица Дудаева, в Вильнюсе сквер его имени, с фирменной прибалтийской иронией расположенный так, что как бы предваряет посольство РФ в Литве, если въезжать в него из центра города.

Закинув чемодан в отель, мы едем обедать. В рождественской Литве градусов 10-15 мороза. Дудаев паркует свой Saab, и мы заходим в маленький ресторанчик в Старом городе, зелеными стенами и черно-белыми фотографиями напоминающий парижское кафе. Высоченный официант, типичный литовец, зажигает свечку, и в полумраке заснеженного Вильнюса мы говорим по-русски о Чечне и о войне.

«Мы и при жизни отца много переезжали - жили и в Сибири, и в Полтаве, и в Эстонии, но если тогда было чувство, что мы везде дома, то сейчас все наоборот: нет отца, нет дома, нигде. Я как вечный странник и на самом деле нигде толком не живу: езжу к матери в Тбилиси, к брату с сестрой в Швецию, на лыжах езжу кататься в Австрию, купаться в Грецию. Я давно мог переехать куда угодно - в Швецию, Голландию, Германию. Несколько месяцев пожил в Париже, все примерял его на себя. Нет, это все не мое. Меня держит здесь то, что... - он замолкает, подбирая правильные слова. - Тут я еще могу слышать русский язык. В Европе меня не покидает ощущение, что я на краю земли, что все дальше от родного дома. Начинается паника: что я никогда не вернусь. Вот из-за русского языка я и застрял здесь». А что вообще для него значит русская речь? «Это может понять лишь потерявший родину, - вздыхает он. - Ты не поймешь. Когда долго не слышишь родной язык, словно испытываешь голод по нему». А где она тогда, родина? «Чечня. Россия», - удивляется он.

Как удивительно. Кто бы сейчас слышал: сын Джохара Дудаева тоскует по русской речи и России. Отец воевал с Россией, а его сын тоскует по ней и мечтает вернуться. Дудаев не согласен. «Отец не воевал с Россией», - тактично поправляет меня он. Говорит, Джохар понимал, что без России Чечня никуда, уважал русскую литературу, служил ее же армии.

Кстати, Дудаев был первым генералом-чеченцем в армии СССР и одним из лучших военных летчиков страны. «Но он хотел партнерства, хотел, чтобы признали право чеченцев жить своим государством, как хотели этого Грузия, Азербайджан, Армения, Литва, Латвия и так далее». Все, кто хотел, получили свою свободу. Кроме чеченцев.

Я вспоминаю слова своего друга-чеченца, который, рассказывая о дудаевском правлении, сказал, что после прихода Дудаева к власти началась страшная смута, и он твердил, что «если остановятся трамваи, значит, введут войска». И точно, в конце 1994‑го трамваи в Грозном остановились, центр отключил республику от своей линии электропередачи, и это было последней мерой вслед за экономической блокадой. А оказавшись в блокаде, республика стала маргинализироваться, и трамвайную артерию города буквально растаскивали по частям, по проводам и рельсам.

«В ноябре или декабре 1994-го, я точно не вспомню, чеченцы живой цепью, взявшись за руки, встали от Дагестана до границы с Ингушетией - хотели обратить внимание мировой общественности, чтобы нас не бомбили, не тронули», - рассказывает Таипов из Франции. «Отец не хотел войны, но видишь, как все вышло», - это уже Дудаев.

Спрашиваю его: будь отец жив и увидь все то, во что превратилась его борьба, не пожалел бы о том, что сделал? Деги долго молчит: в руке сигарета, взгляд вдаль. «Пойми, я не могу судить своего отца. Все тогда кипело и бурлило, все республики хотели свободы. Это было как эйфория...

Отца поддерживали в Кремле. К нему приезжал Жириновский, его принимали высокие чины в Москве и говорили: давай, молодец, вперед. Это подарило некую иллюзию того, что победа возможна. Хотя бы в том виде, в каком ее получил потом Татарстан, в виде автономии. Но получилось, что Чечню втравили в войну. И Россию втравили в войну. А ведь могли же, могли же договориться и сделать соседей верными друзьями, а не врагами, как сложилось потом со многими. И сама Россия была бы сильней».

Дудаев-младший полагает, что для руководства России чеченский вопрос лежал в области геополитики. «Если посмотреть на карту, Чечня расположена так, что не вырежешь ее отдельно, она связана с остальным Кавказом и самой Россией неразрывно. Мы не сможем поставить границы и отделиться от России, будучи окруженными Россией, являясь, по сути, ее частью. Отделить Чечню - посыпятся Дагестан, Ингушетия, Ставрополье. Поэтому, наверное, вопрос стоял для России так остро: не «терять Чечню или нет», а «терять Кавказ или нет». А покорить Кавказ - это старинная забава Российской империи. Поэтому, наверное, и получилась такая рубка».

Нам приносят наконец мясо. Но оно остывает: я задаю вопрос за вопросом, а он, ища ответы, возвращается в прошлое, и этот контраст прошлого и настоящего таков, что ему буквально становится плохо. Вот представьте: сын президента крошечной страны, которая воюет с империей, золотой мальчик, у которого есть почти все, который ездит в школу с охраной, его отца принимают саудовские короли и турецкие политики, прозападные прибалты шлют денег в помощь, армия одной из самых больших стран мира временно бессильна перед горсткой отчаянных вояк, на новом гербе которых разлегся волк.

(«Этот герб у меня на плече, я его вытатуировал, зная, что нам, мусульманам, не полагаются татуировки, и перед похоронами ее обязательно выжгут с тела, но мне уже будет все равно», - хохочет он, туша сигарету в пепельнице.) Этот волк, символ той Ичкерии, просуществовавшей всего несколько лет, вбитый иглой в кожу, - печать верности тому, чему служил отец. «Эти флаг и герб провисели несколько лет, их сняли, но на мне они останутся до конца».

Перефразируя Хармса, «мог бы стать ты королем, но остался ни при чем». Ему, как сыну, досталось скитание, а другому сыну - так же (и теми же) убитого отца - всё. «Я помню Рамзана, кстати. Он такой парнишка был молчаливый, по поручениям Ахмада бегал, с папочкой под мышкой». - «Помогал - в смысле отцу?» - «В смысле да, семейный бизнес», – отвечает он с едва заметной иронией.

Дудаев курит сигарету за сигаретой. Своей издерганностью, профилем, безупречными манерами и безысходной тоской он начинает мне напоминать Эдриана Броди. Вспоминает, как приехал в Чечню первоклассником, как жил на Катаяме (коттеджный поселок по Старопромысловскому шоссе с сиреневыми аллеями), как был счастлив, потому что у него вдруг появилось столько братьев и сестер, и все говорят на чеченском - языке отца, а потом началась война, и он жил в президентском дворце, его сутками охраняли, и вроде и детства почти не было, а ты все равно счастлив, потому что среди своих, дома.

И последние - самые яркие - годы жизни с отцом, как они вместе стреляли в тире, как отец учил пользоваться оружием, все эти разговоры о жизни, да и сама жизнь - на пределе, на пике, на излете. И как итог: «Сколько я видел богатых домов, дорогих машин и европейских столиц, но нигде и никогда я не буду уже так счастлив, как был счастлив у себя на Катаяме».

«А ты не думал о таком парадоксе, что Рамзан Кадыров - и есть продолжатель дела Джохара Дудаева?» - спрашиваю я. Дудаев едва не поперхнулся. «Смотри, - продолжаю я. - Твой отец играл честно, как советский офицер, который знает, что такое честь и достоинство. Он сказал в открытую, чего он хочет. Рамзан поступает строго наоборот: он говорит то, что хочет слышать Москва, заверяет ее в верности, но законы и власть РФ в Чечне уже не действительны. Нет ни горской демократии, ни Российского государства. Чечня - это маленький султанат».

Дудаев смеется: «Прости, я вспомнил, как Джохару кто-то советовал ввести в Чечне шариат. А отец рассмеялся: “Если я отрублю всем чеченцам руки, то откуда мне взять новых чеченцев?” Я знаю: ты хочешь знать, что я думаю о нем. Сейчас я сформулирую, подожди... Когда у меня спрашивают, как я отношусь к Кадырову, я отвечаю: Кадыров смог сделать то, что другие никогда бы не смогли», - многозначительно говорит он.

Тогда я спрашиваю его о том, кем останется его отец в истории Чечни: человеком, вовлекшим народ в бойню, или идеологом независимости? Дудаев долго молчит. Неприятные вопросы, мучительные, над которыми, уверена, он и сам размышлял не раз. «Я думаю, что, как бы ни изменились времена, сколько бы лет ни прошло, мой отец останется тем, кто он есть, - символом свободы, за которую бывает очень высокая цена».

Тяжесть груза, оставленного отцом, не каждому под силу. Старший сын Дудаева Овлур уехал с семьей в Швецию, отказавшись от данного при рождении имени. Овлур Джохарович Дудаев стал Олегом Захаровичем Давыдовым - смешнее, кажется, не придумать. «Никогда не смогу этого понять», - коротко подводит итог Деги.

Дочь Дана вышла замуж, сменила фамилию и, как и полагается чеченской женщине, воспитывает детей и занимается семьей. Деги, младший, остался единственным сыном своего отца, и, хотя фамилия Дудаев приносит ее владельцу немало проблем, а его перемещения по миру рассматриваются спецслужбами через увеличительное стекло, он несет ее гордо, как родовое знамя.

Интервью заканчивается, мы выходим в вильнюсскую темноту, расцвеченную огнями рождественской иллюминации. Дудаев ведет себя как джентльмен и участливо предлагает взять его под локоть. «Слушай, а поехали к Гамсе? Ну ты же просила кого-то из того времени, кто знал отца, семью, меня, а лучше Гамсы все равно никто не знает. Он приехал несколько дней назад, это знак судьбы».

Мы садимся в машину и едем в отель «за Гамсой». Я пока не совсем понимаю, кто это, потом вижу высокого кавказца, который нетерпеливо дожидается нас в лобби и заинтересованно посматривает в окно. Он садится наконец в машину и с ходу начинает острить и шутить с неподражаемым грузинским акцентом. Его лицо кажется мне знакомым, но откуда - убей, не вспомню.

«Юля, знаете, меня очень тянет на остров Святой Елены – когда я там, у меня такое чувство, как будто домой вернулся. Наверное, в прошлой жизни я там умер!» - «У меня такое же чувство было в Стамбуле, когда я посмотрела из окон гарема на Босфор и зарыдала оттого, что никогда не увижу отчий дом». Дудаев, обернувшись, в восхищении: «Ну вы тут и собрались, а!»

Скрипя по снегу, мы идем от машины к отелю «Рэдиссон», чтобы подняться на 22-й этаж, где из огромных окон Skybar будем смотреть на ночной Вильнюс. Там я узнаю, что Гамса - это Георгий, и лишь потом, что это - Георгий Гамсахурдиа, сын первого грузинского президента, подарившего Грузии независимость. Как ехидно подметил фотограф Леша Майшев: «За этим столом не хватало только сына Каддафи».

Их отцы были дружны и мечтали о создании единого Кавказа. «Кавказ - это не Европа, не Азия, это отдельная уникальная цивилизация, которую мы хотим представить миру». Гамсахурдиа, собственно, помогал Дудаеву юридически безукоризненно провести референдум о независимости и выходе из СССР. Гамсахурдиа убили в 1993-м, Дудаева - в 1996-м. Спустя пару недель, уже будучи в Москве, я получу sms от Гамсахурдиа-младшего: «Представь, на совещании силовиков Рамзик сказал, что дает миллион долларов за мою голову. Я что, так мало стою, я не понял, а?:))»

Пока мы с Дудаевым о чем-то говорим, у Гамсахурдиа звонит телефон, и он уходит. Возвращаясь, сияет. «Боря звонил, говорит мне: ну ты придумал чего-нибудь? Когда мы уже что-нибудь замутим, а?» Борей оказывается Борис Березовский. «Откуда у него силы и деньги на замут? - спрашиваю я. - На Первом канале у нас говорят, что беден как церковная мышь и живет на подачки». Грохот смеха сотрясает столик так, что дребезжат чаш­ки. «Боря - бедный?! А на Первом канале не рассказывают, что детей приносит аист, а? Подождите, я пойду и расскажу это Боре!»

На следующее утро Дудаев заезжает за мной в отель, мы завтракаем, официантка спрашивает на русском: «Вам какой кофе?» «Белый», - отвечает Дудаев. Я вопросительно смотрю на него. «А-а-а, - смеется он, - белый - это с молоком. Черный - без молока. Так литовцы говорят. Знаешь, я говорю на шести языках, жил в разных странах, у меня в голове - как в котле - смешались традиции, культуры, выражения, иногда возникает такая путаница, знаешь, иногда просыпаешься и не сразу понимаешь, где ты и кто ты. Вот так у меня и бывает».

Живя в России, он говорил на русском, потом несколько лет жизни в Чечне - на чеченском, потом Грузия, следовательно, выучил грузинский, потом английский колледж в Стамбуле («первый год молчал, потому что все преподавание на английском, а откуда он у меня был, английский? На второй как заговорил!»), потом Высший дипломатический колледж в Баку («турецкий и азербайджанский почти идентичны, их легче всего было выучить»), потом литовский («вот это язык не для нашего уха, но я уже как полиглот, я где хоть чуть-чуть живу, начинаю говорить на языке»).

Мы заезжаем в пустой офис его компании VEO, специализирующейся на солнечной энергии, установке и продаже солнечных генераторов и панелей. «Раньше занимался логистикой, потом решил заняться альтернативной энергетикой, мы партнеры немцев, они сейчас впереди всех в sun energy». Серый ковролин на полу, компьютеры, офисная техника - все как будто нарочно в серых северных тонах. Квартиру он снимает рядом, в недостроенной зеркальной многоэтажке, одно крыло заселено жильцами, два других - пустые, с зияющими бетонными глазницами.

«Из-за финансового кризиса бросили стройку, это прибалтийский такой прагматизм», - смеется он. Рядом обледенелый, пустынный, как ожившая картинка поверхности Луны, продуваемый ветрами проспект Конституции с зеркальным небоскребом Swedbank. Квартира - технологичная студия с окнами от пола до потолка - холодная и необжитая, солнце в окна не светит, потому что его здесь, видимо, не бывает совсем. Это перевалочный пункт для вещей, сна, но никак не «мой дом - моя крепость». Здесь, кажется, нет ни одной личной вещи, говорящей о хозяине.

«Нет отца, нет дома, нигде», вспоминаю я. В серебристом «макинтоше» смотрим огромный архив фотоснимков: Джохар Дудаев после первого полета на истребителе, в кабине пилота, в строю (все смотрят прямо, он единственный развернут корпусом и смотрит в сторону, и так на многих снимках, точно наполеоновское «это не я иду против течения, а течение против меня»), вручение генеральского звания; потом Грозный, политика, щегольской костюм, горящие глаза и восторженные слушатели...

На черно­белых снимках маленький Деги в генеральской фуражке отца на руках чеченской публицистки и соратницы Джохара Марьям Вахидовой, подпись под фото: Little general. Самая большая серия снимков хранится в папке Daddy and me.

Выходим, и я замечаю, как Дудаев быстро, автоматически открывает-закрывает дверь, выключает освещение на лестничной площадке, бегом спускается, быстро едет, все время что-то пишет в своем смартфоне, словно боится остановиться. Говорю ему об этом. «Если останавливаешься, начинаешь вспоминать, думать, рефлексировать, потому я все время в движении: бизнес, друзья, спортзал, аэропорты. Чечня - как табу. Я вчера с тобой несколько часов проговорил о Чечне и вышел из строя. Это та боль, понимаешь... которая не пройдет никогда».

Этот день мы решаем провести в дороге, едем к Тракайскому замку. Выезжаем на трассу - по обеим сторонам стоят заснеженные сосны и ели: старые, вековые, под тяжелыми шапками и молодняк, присыпанный снежком. «Расскажи про Чечню, как там сейчас?» - вдруг просит он. Я рассказываю - долго, обстоятельно, он не был там с 1999-го, с начала второй войны. Он слушает, молчит, потом задумчи­во произносит: «Знаешь, а может, и хорошо, что сейчас там так...»

Закутанные литовцы пританцовывают от холода, а Дудаев в легкой трикотажной куртке с искусственным мехом: «Да нет, я не мерзну, правда, мы когда жили в Забайкалье, мать меня в комбинезон укутывала и спать на балкон отправляла, на 40-градусный мороз. Ну творческий человек, что сделаешь», - улыбается он.

Возле озера у Тракайской крепости - торговые шатры, я заглядываю, чтобы купить детям подарки, а Дудаев, узнав, что у меня двое сыновей, скупает гостинцы от себя: деревянный пистолет с натянутой резинкой, который издает вполне правдоподобный звук, деревянный рыцарский топорик, меч и рогатку, из которой можно подстрелить слона. Я протестую. «Не спорь, это же мальчишки! Они должны с детства привыкать к оружию и быть с ним на "ты". Тем более, знаешь, времена такие, все идет к большой войне, - я смотрю на его вдруг ставшее серьезным лицо. - Мужчин надо воспитывать с детства».

Он рассказывает, что в третьем классе у него в портфеле лежал старенький ТТ, а сам он разбирал и смазывал маслом пистолеты охраны. Любовь Джохара Дудаева к оружию известна: став президентом, он разрешил владеть им всем мужчинам от 15 (!) до 50 лет. Покидающая республику советская власть оставила после себя военные части и склады с оружием, которые с большим энтузиазмом растащили местные.

Как пишет полковник Виктор Баранец в книге «Генштаб без тайн», Кремль пытался разделить оставшееся в республике оружие по принципу 50 на 50, и Ельцин отправлял на переговоры с Дудаевым министра обороны Грачева, но тот якобы «не успел», и к 1992 году 70 процентов оружия было растащено. К началу войны республика была полностью вооружена, и во вторую войну многие чеченцы «поливали сады маслом» (шутка, которую поймет каждый чеченец). Сам Деги к началу боевых действий получил в подарок от отца пистолет Astra A-100, сделанный по заказу ЦРУ в Испании: «Для меня он лучше всех стечкиных и глоков за точность попадания, возможность установки лазерного прицела сенсором на ручке, отсутствие предохранителя и за размер».

Вечером мы встречаемся втроем. Я достаю свой диктофон, Гамсахурдиа для подстраховки второй. «Мой отец, - начинает рассказ Дудаев, - дружил с Гамсахурдиа, и когда год спустя после референдума и выхода Грузии из СССР Звиад конфликтовал с промосковским Шеварднадзе, его семья оказалась в опасности. Он просил убежища в Азербайджане, ему не дали.

В Армении семью Гамсахурдиа приняли, но под натиском Москвы должны были сдать его. Со дня на день самолетом из Еревана их должны были отправить в Москву и арестовать. Или убить. Тогда отец послал свой личный самолет и шефа охраны Мовлади Джабраилова в Ереван с приказом «без Гамсахурдиа не возвращаться». Тот ворвался в кабинет тогдашнего президента Армении Тер-Петросяна, достал гранату и взялся за чеку».

«Да-да, так и было, - продолжает Гамсахурдиа. - Сказал, что отпустит чеку только тогда, когда вся наша семья приземлится в аэропорту Грозного, и так несколько часов сидел напротив президента Армении, пока из Грозного не сообщили, что все на месте, приземлились. Охрана хотела арестовать его или застрелить, но Тер-Петросян сказал: это мужской поступок, пусть возвращается домой. Вай, Юля, представь, какие были врем­ена, а? Времена мужчин и настоящих поступков!» Так Гамсахурдиа спаслись и ­несколько лет жили в президентском дворце Джохара.

Дудаев вспоминает тот момент, когда семья изгнанника Гамсахурдиа приземлилась в Грозном. «Георгий спустился с трапа самолета и, подняв брови, осмотрелся кругом: это был точно кадр из фильма «Один дома», помнишь, когда герой понимает, что ему предстоит Рождество в Нью-Йорке без родителей. Такой пухлый был мальчик, спокойный с виду, но я, как увидел его, сразу понял: этот парень зажжет!»

Несколько лет дружбы в разбитом бомбежками Грозном под гул военных самолетов, детство, проведенное в четырех стенах и с вечной охраной. «Да не было у нас детства, не было! Вот, вспомнил, вспомнил эпизод из детства!» Дальше рассказывают хором: «Георгий стащил бутылку коньяка, и мы распили его на двоих: мне было 10 примерно, Георгию - 13. И чтобы спастись от Аллы (Дудаевой. - Прим. GQ), мы забрались в отцовский ЗИЛ и там уснули на заднем сиденье. Нас так все искали, чуть с ума не сошли, думали, нас похитили, представь! А мы нахрюкались до потери пульса и уснули. Это был наш такой бунт!»

Уехав в Прибалтику, Дудаев поступил на факультет IT. «А куда еще, я все время сидел взаперти и общался с компьютером». Пережить то острое чувство близости смерти, которое бывает только на войне, в обычной жизни сложно, но можно: Дудаев увлекается сноубордингом и гоночными мотоциклами. На своем Honda CBR 1000RR он разгоняется почти до 300 км/ч. Гамсахурдиа как-то вдруг откровенничает: «Я, когда мне плохо совсем, приезжаю наверх (в горы. - Прим. GQ), в безлюдное место, и кидаю в ущелье гранаты, и этот грохот, взрывы, они меня успокаивают».

Дудаев и Гамсахурдиа младшие вспоминают, как их отцы, сидя вечерами на кухне, рисовали на бумаге большие планы: Конфедерация кавказских народов, новая идея для всей кавказской цивилизации (горский кодекс чести, этикет, культ старших, свободное владение оружием), помноженные на светскость государственного устройства, Конституцию и демократию (тут тон задавал Гамсахурдиа, дворянского рода, белая кость, номинированный Хельсинкской группой на Нобелевскую премию мира в 1978 году).

В 1990-м Джохар Дудаев вернулся со съезда непредставленных народов, проходившего в Голландии, с эскизом нового чеченского флага и герба: 9 звезд (тейпов) и волк, лежащий на фоне солнца. («Немудрено, что чакра у него открылась именно в Голландии», - шутит Деги по поводу озарения отца.) Алла Дудаева (это факт малоизвестный) взяла эскиз и нарисовала герб в том виде, в котором он сейчас известен. «Она равнялась на Акелу из «Маугли», сделала волка грознее, чем было у отца». Сумасшедшее время, запредельный градус чувств. «Отцы мечтали, что создадут совершенно новое образование на политической карте мира». Маленькую, но гордую птичку - как в той притче.

В какой-то мере можно сказать, что у Гамсахурдиа это получилось: Грузию отделял от России Большой Кавказский хребет, а до Чечни имперская рука, точнее ракета, дотянулась беспрепятственно. И если Дудаев-младший пытался убежать от прошлого, занимаясь бизнесом, скитаясь по миру, храня воспоминания в серебристом «макинтоше», то Гамсахурдиа и вправду «зажег». Являясь активным членом команды Саакашвили, он был одним из инициаторов введения безвизового режима сначала для жителей Кавказа, потом в целом. Одно время был объявлен РФ во всемирный розыск по линии Интерпола: кадыровцы обвиняли его в поддержке чеченских террористов в Панкиси. Сам он представляется - «единственный чеченец-грузин», то бишь человек, занимающийся чеченским вопросом в Грузии.

«Вы знаете, наверное, что, для того чтобы чеченец покинул родину, должно было произойти что-то сверхъестественное», - говорит Таипов по скайпу из Франции, где живет с 2004 года. «Так вот в 2004-м, когда был убит Ахмад Кадыров и назначили его сына, случилось следующее: все, кто в 1990-е были патриотами и выступали за независимость - а это в массе своей была интеллигенция, все поняли, что пощады не будет. Мы были свободными, а они нет, понимаете? Потому 2004 год - это вторая волна эмиграции, самая мощная за всю историю чеченского народа. Свободные бежали».

Тут снова возникают невольные параллели с белой эмиграцией, которая продавала фамильные драгоценности за гроши, только бы успеть спастись от тех, «кто был никем, тот станет всем».

«Много ошибок совершает молодое государство, - говорит Гамсахурдиа. - Миша тоже совершил ошибки, конечно, без них не получается, но все-таки он сумел построить правовое государство, заложил фундамент. Джохар тоже совершил ошибки, но он смог тогда заложить основы демократического общества, основы нравственности, которые потом стали яростно разрушать».

Дудаев, например, категорически запрещал пытки пленных. «Он говорил так: в чем вина того солдата, которого Родина послала сюда, по приказу, по разнорядке? Его кинули в мясорубку, он выполняет приказ - зачем зверствовать и унижать его? Однажды он прикладом надавал по рукам Руслану Хайхороеву, полевому командиру из Бамута, за то, что тот позволил себе зверство в отношении российских военнопленных. Если бы отец увидел, как сегодня один чеченец может позволить себе надругаться над другим...» - и над столом повисает тягостное молчание.

Российская пропаганда костерит Саакашвили за поддержку сепаратистов, «террористическое гнездо» в Панкисском ущелье, подозревая происки то ЦРУ, то черта, а все на самом деле просто и сентиментально: это благодарность мальчика с грустными глазами, вышедшего из самолета и держащего за руку отца, спасшим его чеченцам, когда предали и отвернулись все вокруг, а чеченцы - нет. Так что когда в 2010 году Саакашвили сорвал аплодисменты на выступлении в ООН, озвучив «идею Единого Кавказа», мы теперь понимаем, откуда она, эта идея. Из кухни президентского дворца в Грозном, из далеких 1990-х.

Мы сидим в баре «Калифорния», рядом шумная компания литовских баскетболистов, пьем айриш-кофе. («Напиток английских разведчиков», - комментирует Гамсахурдиа.) Приносят счет, и Дудаев, как ястреб, перехватывает чек, чтобы, не дай бог, не заплатил Гамсахурдиа.

Когда он отходит к стойке расплатиться, я слышу Георгия: «Это потому, что он здесь живет, а я приехал в гости, и он вот так меня принимает в гостях, кавказское гостеприимство! Джохар идеально воспитал его, у него честь и порядочность на первом месте, вот это офицерское, понимаешь? Мне кажется, поэтому он держится от всего в стороне, потому что видит грязь на расстоянии и хочет ее обойти».

Возвращаемся в отель за полночь, Вильнюс мерцает снегом и огнями, справа белой горой высится Кафедральный собор, католические кресты, сугробы, люди идут домой. И в этот момент я понимаю, почему Дудаев так и не стал настоящим эмигрантом, не уехал далеко и навсегда, не посвятил себя мемуарам, оппозиционной деятельности, не стал сколачивать капитал на имени отца. Почему он застрял в этой сонной Литве, на снежном полустанке, в этой транзитной зоне, тоскуя по русской речи, любя Россию и свою маленькую Чечню бескорыстно и честно, так, как может любить только потерявший свой дом.

В мае в Литве начался судебный процесс против сына первого президента Ичкерии Джохара Дудаева. Его и троих литовцев обвиняют в изготовлении поддельных документов.

Жизнь после смерти

Одна из самых закрытых чеченских семей оказалась в центре крупного публичного скандала. Сын первого президента Ичкерии Деги Дудаев – на скамье подсудимых.

Личность Джохара Дудаева и по сей день, спустя 17 лет после его гибели, оценивают неоднозначно. Дудаев – самое известное имя первой чеченской кампании, слухи о том, что он выжил после покушения, никогда не прекращались. Только на 15-ю годовщину смерти Дудаева представители спецслужб раскрыли некоторые детали той операции по его ликвидации: например, сообщили, что в окружении генерала был предатель, который и выдал его. Назвали и заплаченную тогда за голову Дудаева цену– 1 млн долларов.

Деги Дудаев – самый младший представитель семьи, но на сегодня, наверное, самый известный. Двое других детей погибшего генерала максимально сторонятся публичности. Старший сын Дудаева – Овлур, 1969 года рождения – даже полностью сменил имя: Овлур Джохарович Дудаев значится теперь в документах как Олег Захарович Давыдов. Литовское гражданство на новое имя было выдано ему за один день, что вызвало недовольство в спокойной Литве – сами граждане страны тогда ждали оформления документов 2 недели. Скорее всего сменить имя на менее одиозное Дудаеву-Давыдову пришлось из-за бизнеса: не так много найдется желающих вести дела с представителем одиозной фамилии. Но инкогнито удалось сохранять недолго, и в итоге Дудаев-Давыдов, по некоторым данным, с семьей переехал в Швецию.

Дочь Джохара Дудаева – Дана – живет с семьей в Стамбуле, тоже максимально дистанцируясь от любой публичности.

Детектор лжи не выявил

Таким образом 29-летний Дудаев-младший – единственный представитель семейства (если не считать его матери Аллы Дудаевой), кто иногда встречается с журналистами. В прошлом году даже появлялся в эфире грузинского телеканала в неожиданном качестве – героя программы «Детектор лжи». Большинство вопросов было об отце и отношении к России.

– Вы ненавидите российский народ?

– Если бы представилась возможность, отомстили бы за отца?

– Были ли в его окружении люди, которые оказались предателями?

– Правда ли, что Дудаев погиб?

– Участвовали ли вы в кровной мести?

Деги оказался первым за историю грузинской программы, кого детектор не смог подловить на лжи, и выиграл главный приз – 20 тысяч лари (примерно 340 тысяч рублей). Правда, Дудаев-младший отказался отвечать на последний – супервопрос, который увеличил бы выигрыш в пять раз. Возможно, его смутил предпоследний вопрос:

– Считаете ли вы, что чеченские традиции ограничивают свободу человека?

Для консервативной кавказской диаспоры это очень рискованный вариант ответа.

Деги Дудаев охотнее говорит об отце, чем о собственной жизни. В мае начался судебный процесс против него. Его и троих литовцев обвиняют в изготовлении фальшивых документов. Прибалтика – удобный транзит в Европу, в том числе и для огромной чеченской диаспоры, которая здесь осела после прихода к власти в республике Рамзана Кадырова. Дудаева взяли с поличным – в своей машине «Ауди А6» он вез семь поддельных европаспортов для чеченцев. По версии следствия, не в первый раз.

– Это серьезное преступление, по нашим законам за него грозит наказание от 6 лет лишения свободы, – прокомментировал «Собеседнику» следователь литовской прокуратуры Томас Сонгайла.

Позже литовские следователи нашли типографию недалеко от Каунаса, где производство паспортов и даже банковских карт было поставлено на поток.

– Пакет документов для выезда в Европу в Прибалтике можно купить, этот черный бизнес существует, и он достаточно развит. Минимальный набор документов для законного пересечения границы стоит от 10 тысяч долларов, – рассказал бизнесмен из Калининграда, связанный деловыми контактами с Литвой.

Судить нельзя отпустить

– Прошло только первое судебное заседание, но оно было коротким, продолжение последует в июне, а затем рассмотрение скорее всего будет вообще перенесено в Вильнюс, – рассказала «Собеседнику» представитель каунасского городского суда Йомиле Юшкайте-Визбарене.

Семья Дудаева хоть и выехала из России сразу после смерти Джохара, тем не менее оставалась в центре внимания. Несколько лет назад Алла Дудаева дала интервью «Собеседнику». Большую часть времени семья прожила именно в Литве, надеясь со временем переместиться в Эстонию, где в молодости служил Джохар Дудаев. Но эстонское правительство так и не приютило у себя Дудаевых, опасаясь ненужных проблем.

Сразу после ареста Деги Дудаева его мать назвала происходящее «провокацией российских спецслужб». Правда, неофициально близкие к Дудаевым источники говорят, что Деги на самом деле «помогал своим родственникам». Нарушив, правда, ряд статей литовского Уголовного кодекса.

– Деги – такой уже европейский чеченец и, можно сказать, весьма благополучный представитель молодого поколения, – рассказал знакомый семьи. – Он закончил дипломатический колледж в Стамбуле, ездил на современной и дорогой модели автомобиля «Ауди», регулярно выезжал за границу. В последнее время он стал активнее светиться, возможно, подумывал о политике, вот ему и перекрыли кислород. Каждый шаг человека с фамилией Дудаев всегда будет известен. Он всегда будет «под колпаком». Он, кстати, очень дружен с сыном экс-президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, тоже погибшего при странных обстоятельствах.

Алла Дудаева прокомментировала судебную историю для «Собеседника»:

– Я вам с уверенностью могу сказать: знаю, что мой сын невиновен, и когда будет суд, он это подтвердит! Деги из задержанных оказался самым известным, и из его имени устроили настоящую свистопляску. Вот и сейчас трезвонят о суде, чтобы привлечь внимание к Деги и опять представить его каким-то уголовником. Полным ходом идет настоящая травля нашей семьи, потому что многие на Кавказе до сих пор отдают дань уважения Джохару. СМИ поставлена задача его испачкать. У меня уже настоящая броня против любых выпадов, но теперь взялись за наших детей.
О суде сообщили российские и литовские СМИ. Вопрос очень щекотливый для обеих стран. Вильнюсу, который охотно раздавал гражданство беженцам из России и присвоил имя Джохара Дудаева одному из бульваров в центре города, крайне невыгодна шумиха вокруг процесса.

Как нам стало известно, жена Джохара Дудаева Алла уже переехала жить из Литвы в наиболее комфортную для нее страну – Грузию. Документы на получение грузинского гражданства подал и сам Деги. А значит, в эту и без того запутанную историю уже втянута и третья сторона – Тбилиси.

Волгина Алина

(1947-08-10 ) (72 года) Гражданство:

СССР СССР (1947-1991)
Россия Россия (де-факто до 2004)
Чечня (непризнанно)
Апатрид (де-факто с 2004)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

А́лла Фёдоровна Дуда́ева (урожд. Алевти́на Фёдоровна Кулико́ва , род. 24 марта 1947 года , Московская область) - вдова Джохара Дудаева , художник, писательница, телеведущая, член с 2009 г. В настоящее время получила убежище в Швеции.

Биография

В октябре 1999 года с детьми (к тому времени уже взрослыми) уехала из Чечни. Жила в Баку , с 2002 года у дочери в Стамбуле , затем в Вильнюсе (сын Аллы и Джохара Дудаевых - Авлур - получил литовское гражданство и паспорт на имя Олега Давыдова; сама Алла имела лишь вид на жительство). В и 2006 годах она пыталась получить гражданство Эстонии (где в -1990 годах проживала с мужем, который в то время командовал дивизией тяжёлых бомбардировщиков и был начальником гарнизона Тарту), но оба раза ей было отказано.

Деятельность

Алла Дудаева - автор воспоминаний о своём муже и ряда книг, выходивших в Литве , Эстонии , Азербайджане , Турции и Франции . . Является членом Президиума Правительства Чеченской Республики Ичкерия с 2009 г. .

Всю жизнь Алла Дудаева пишет стихи и рисует картины.

До 20 октября 2012 года работала на грузинском русскоязычном телеканале «Первый кавказский » (вела передачу «Кавказский портрет»).

Картины Аллы Дудаевой выставлялись в разных странах мира.

Библиография

Переводы на иностранные языки

• Milyon birinci (Миллион первый) «Şule Yayınları», 448 стр. 2003 ISBN 9756446080 (тур.)
• Le loup tchétchène: ma vie avec Djokhar Doudaïev (Чеченский волк: моя жизнь с Джохаром Дудаевым) «Maren Sell » 398 стр. 2005 ISBN 2-35004-013-5 (фр.)

Напишите отзыв о статье "Дудаева, Алла Фёдоровна"

Примечания

Отрывок, характеризующий Дудаева, Алла Фёдоровна

Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.

Сегодня Алла Дудаева получила политическое убежище в Литве. В Вильнюсе, в доме старшего сына Овлура, где она живет, много зеленого цвета и папиных вещей. Подсвечник с двумя свечами теперь стоит в кухне на подоконнике, – стилизация русской девушки в сарафане – это первый совместный семейный подарок Дудаевых, купленный ими в Питере. Настоящие чеченские кувшины и давний чайный сервиз – всем этим вещам повезло остаться «жить». Мир XXI столетия спокойно наблюдает террор великой державы против малочисленной нации, называя это “борьбой с мировым терроризмом”. На маленьком клочке земли размером 130 км на 130 км уже некому жить, и некому приходить на могилы их мужей, братьев и сыновей. Алла Дудаева научилась общаться с миром через Интернет, она не может молчать об этой войне... Алла Федоровна готовила картошку по-крестьянски, как это делала ее бабушка-россиянка. На большом круглом столе уже стояли тарелки с горячим куриным супом и домашней лапшей, нарезанный тонкими ломтиками хлеб, салат из овощей, яблоки и конфеты. В гостиной был включен телевизор. …Мы не услышали, о чем Владимир Путин говорил с большого экрана – не успели включить звук Алла Дудаева всегда смотрит новости на российских каналах. А я сразу взялась вытаскивать из рюкзака фотоаппарат, картинка-то какая: она – без права возвращения на свою родину, и человек, отдавший приказ «мочить чеченцев в сортире»! Увидев, что я навожу объектив, Алла Дудаева сказала: - Я сейчас, - и тихо вышла из кухни. - Теперь я одета, как чеченка, - вернувшись, сказала пани Алла. Пани Алла, вы одеты как чеченка. Но вы ведь русская? Да, русская. Но вся моя жизнь прошла с чеченским народом. В 1967 году я с Джохаром познакомилась, уже прошло почти одиннадцать лет после его гибели, я постоянно с его народом, с его детьми, и все мои друзья – чеченцы. Я полностью приняла их менталитет, и я себя не отделяю от чеченского народа. И они уже меня не считают русской. Я знаю русских, которые стали братьями чеченцам. И когда я молюсь, когда делаю намаз, вспоминаю имена всех, кто погиб. Это лучшие воины, мужчины чеченского народа. Я начинаю с имени Джохар и говорю: «Аллах, благослови их газават, - и перечисляю, Джохара, наших погибших охранников Максуда, Магомета, Сэйди, перечисляю имена многих гвардейцев, родственников Аслана, Беслана, Висхана, Умара, Лечу, Шамиля, Тимура, Асламбека... Называю также друзей, погибшего Лом-Эла то есть, русского Леню, принявшего ислам и многих других». Я называю всех, кто был рядом с Джохаром, и тех, кто погиб во время первой войны чеченской, и во второй. Всех, кого я знала. И называю последние имена Аслана Масхадова и Шамиля Басаева. А сейчас и Литвиненко. {1} Александра Литвиненко? Почему вы за него молитесь? Потому что он принял ислам. Он сделал неоценимое для чеченского народа – открыл огромный обман о взрыве домов в Москве, из-за которого началась вторая война. Ради этой правды он отдал свою жизнь. А в Коране написано, что "тех, кто идет по прямому пути, я забираю не мертвыми, а живыми. Об этом говорил и Джохар. Вы были лично знакомы с Александром? При каких обстоятельствах вы познакомились с Литвиненко? Это было во время моего ареста в Нальчике, после гибели Джохара. Мы должны были переехать в Турцию, но меня задержали, потому что у меня был паспорт на девичью фамилию Куликова. Литвиненко был следователем, и ему нужно было допросить в Кисловодске, куда меня перевезли после заявления Шамиля Басаева о том, что он придет в Нальчик, чтобы освободить меня. Российские спецслужбы очень испугались, и тайно перевезли меня в Кисловодск. Туда приехал Литвиненко, о нем очень хорошо отзывались, даже охрана. Почему вы поверили Литвиненко? Он был совершенно не похож на человека из КГБ. Он был очень светлым, открытым человеком и очень обаятельным. Хотя странности были. Он представился так: «Я Александр Волков. Вам это ни о чем не говорит?» Это, видимо, для него было знаком, потому что у нас на флаге чеченском волк. Поэтому он взял себе его как вторую фамилию, как полагается ФСБшнику, – Волков. Потом мы с ним долго говорили... Он сказал, что после смерти Ельцина его именем никто площадей и улиц не назовет. Я думаю, что нормальный ФСБшник такого бы не сказал. Он всем сердцем сочувствовал нашей освободительной борьбе. А вы встречались с российскими президентами – с Ельциным, Путиным? Я их видела лишь по телевизору. В Ельцине было больше смешного, чем страшного. А над Путиным, наверное, никто не смеется. Путина боятся. Но Путин посмеялся над чеченским народом? Он его унизил – этим своим «будем мочить в сортире». Чеченцы никогда не прячутся в сортире. И в отличие от российских, не то что солдат, а даже ФСБешкников, черные маски на лица не одевают. Когда арестовывают чеченца, то российские оккупанты одевают ему на голову мешок. Только для того, чтобы люди по телевидению не увидели благородное лицо стройного чеченского воина, и не сравни вали их с оплывшими от водки лицами наемников и квадратных российских генералов. А когда впервые появилась фамилия Путина в разговорах чеченцев? Что о нем говорили тогда и сейчас? Путин появился, когда Ельцин выбирал себе приемника. О нем никто ничего не знал... Тогда больше говорили о мэре Москвы Лужкове и Примакове, но их как-то очень быстро заставили уйти в тень. Это вызывало некоторые опасения...Вернее способ, которым воспользовались, тогда был многим непонятен. Теперь уже ясно и до отвращения просто все, что делалось в то время. Второй чеченской войны можно было избежать? Джохару не хватило 20 минут жизни, чтоб закончить войну. Именно столько времени ему надо было, говорил он, чтобы встретиться с Ельциным и убедить его остановить войну. Джохара к российскому президенту не допустил о его окружение. В книге «ФСБ» взрывает Россию» есть фраза Литвиненко о том, что «Россия не сможет выиграть эту войну». Вы тоже так думаете? Или чеченцы уже проиграли? Чеченцы не проиграли, сопротивление продолжается уже 4о3 года, начиная от Бориса Годунова с 1604 года. То, что сейчас в Грозном Рамзан Кадыров и Алу Алханов – ставленники Кремля, точно так же там были Хаджиев и Завгаев, ничего не меняет. Они в действительности все временщики. Эту войну не остановить, она длилась века. А сейчас борьба уже перехлестнула границы Ичкерии: идут зачистки в Нальчике, в Дагестане, по всему Кавказу. А кавказцы – очень гордый народ, и месть за убитого или униженного все равно когда-нибудь произойдет. Там ничего так просто не прощается, как в России. Потому что там много родственников у каждого. Это в России каждый живет сам по себе, убили сына - кормильца, и все. А на Кавказе за каждым человеком стоит целый род, который помнит, когда убили, кто и за что. {2} Ваши дети по паспорту граждане России? Да, к сожалению… Но мне стыдно называть себя русской. Стыдно за бомбежки и за массовые убийства мирного населения в Ичкерии, за пытки в фильтрационных лагерях. Сегодняшняя Россия мне не нравится. Самим русским, наверное, стыдно появляться в республиках, где были войны, потому что их ненавидят там. И заслуженно. За действия политиков, и российского правительства страдает русский народ. И мне жаль его. Вы действительно считаете, что русским стыдно? Но ведь солдаты продолжают и продолжают ехать в Чечню, все российские фильмы показывают ужасных чеченцев, без разбору вырезающих детей и стариков. Кому стыдно? Путину стыдно? Путину не стыдно. Людям стыдно, что они не могут защитить своих детей. Их сыновей туда увозят насильно. Молодых призывников, не могут никак собрать по всей России. Ни одна российская мать не хочет продолжения этой жестокой кровавой войны. И наверно, не спит ночами: молится так же, как и чеченская чей сын скрывается в горах. Существует мнение, что сегодня среди российских призывников есть наемные убийцы. Кстати говоря, из видеоархивов НАТО и по свидетельствам очевидцев известно, что во время войны на Балканах в средине 90-ых там происходили зачистки, как теперь в Чечне. Тогда на стороне православных сербов воевали российские добровольческие отряды (РДО-1 и РДО-2). Их еще называли «викэнд-четники». То есть, это означало, что наемники «работали» с понедельника по пятницу, а в пятницу вечером сербское командование показывало пальцем где-нибудь на карте мусульманское селение, на котором «русский легион» за выходные мог «отдохнуть». С этими людьми наемники делали все, что хотели: они насиловали женщин, они отрезали головы и гениталии у мужчин, они убивали детей… Обо всем этом есть задокументированные свидетельства. И, судя по фактам, изложенным в книге «Вторая чеченская» убитой в Москве российской журналистки Анны Политковской, все это происходит и в Чечне. Что вы об этом знаете? А насчет наемников вы абсолютно правы. В первую чеченскую не насиловали так женщин и и молодых мужчин, чтобы унизить и оскорбить чеченцев. Это происходит в фильтрационных лагерях,отрезают головы и другие части тела, и пытают, - таких случаев тысячи. И вы продолжаете утверждать, что российской армии стыдно? Не российской армии, а народу российскому. Не все одинаковые, и если бы им не было стыдно, то не появлялись бы такие люди как Анна Политковская, как Александр Литвиненко. Возьмите Юшенкова, которого расстреляли, или Юрия Щекочихина, который был отравлен. Галина Старовойтова, Дмитрий Холодов, Влад Листьев – это все наши защитники, все они убиты. Уничтожаются лучшие представители народа российского, которые могли бы объяснить, стать учителями и повести за собой. А ставка делается на невежество народа, на то, что многие не разбираются в происходящим. И пропаганда российская работает, называя чеченцев, международными террористами. Но, в действительности, теракты устраивала сама Россия для того, чтобы начать русско-чеченскую войну, российские спецслужбы сами взорвали дома в Москве и в Волгодонске, а в Рязани не успели Первые покушения на Джохара Дудаева были организованы ими же. Это были первые теракты, но мы потеряли им счет еще в 1994 году, когда по ночам подвешивались бомбы просто к деревьям или к ограде общественных зданий. Для дестабилизации обстановки в республике. Почему Европа, почему мир отвернулись от Чечни? Они не отвернулись. Они просто нейтральны. Безучастно смотрят, как наш народ уничтожается, и не предпринимают никаких шагов. А сейчас еще российский газ пойдет в Германию. Что удивительно, маленький чеченский народ не испугался Россию, а вся огромная Европа боится. Вы считаете, что чеченские войны происходят из-за денег? Война из-за нефти, значит, из-за денег. Говорят, что Россия скрывает истинные запасы нефти в Чечне, которых там значительно больше, чем официально преподносится. Причем нефть высшего качества. {4} Ваш муж, Джохар Дудаев - он был должен России? За что именно его убили? Они просто не хотели, чтобы Чеченская республика стала свободной и сама распоряжалась нефтью. В советский период только пять процентов оставалось чеченскому народу, а все остальное шло в Москву. Тоже самое происходило в Украине. Живя в Полтаве, я поражалась тому, что такие богатые колхозы, такая благодатная, красивая земля, а в магазинах только хвосты и уши от коров. Как-то я подошла и спросила у продавщицы: «А где же все остальное, то, что посередине?» Она мне ответила: «Москва забирает». Украина кормила Москву мясом, хлебом и молоком, как и Чечня кормит Россию нефтью. Раз уж речь зашла о нефти, то говорят, что в Грозном вы достаточно небедно жили со своим мужем. Каким был ваш дом в Грозном? (смеется) Мой дом в Грозном ничем не отличался от домов, которые стояли рядом. Пожалуй, только большой куст диких роз, который перевешивался через наш забор. Алые розочки горели как огоньки, их издалека было видно на улице Ялтинской. А так… Обыкновенный коттедж, таких рядом было много...однотипных. Чтобы купить половину этого дома, нам пришлось продать новые «Жигули». Мы продали машину и купили половину этого коттеджа. А в президентской резиденции, отремонтированной, очень красивой, мы не жили. Мы приняли семью Гамсахурдия – опального президента Грузии, которому Джохар предложил поселиться в резиденции. Потому что гостям в Ичкерии всегда лучшее место. {3} У грузин, кстати, такой же подход к гостям. Да, я была в Грузии грузины очень интересный народ. Мне нравятся их дворики, тесные, как ласточкины гнезда. Когда мы были беженцами, жили в одном из таких домиков. Двор, в котором соседи перекликаются друг с другом, зовя на грузинские лепешки – это прекрасно. В Грузии потрясающие женщины: очень интеллигентные и образованные. Они ходят друг к другу в гости, пьют кофе и гадают на кофейной гуще. (засмеялась). Вам гадали? Мне гадали, да. И все, что сказали, сбылось. Обо все этом она написала свою книгу. «Написала для того, - говорит Алла Дудаева, - чтобы российский народ понял и полюбил чеченский народ так, как люблю его я. Вы знаете: приходит много отзывов от русских на мою книгу по Интернету. Мне очень приятно, что меня понимают». В России около ста тридцати шести миллионов населения, и вы считаете, что несколько отзывов означают понимание? С 1991 года, уже пятнадцать лет, люди, которые вначале нам сочувствовали, изменились. В начале даже весь Союз российских кинематографистов поставил свои подписи против русско-чеченской войны. Но потом началась волна с этими подставными терактами против чеченского народа, со взрывами домов, о которых говорил Литвиненко. И пошла планомерная пропаганда войны. Возмущенные этими взрывами, многие россияне эту войну поддержали. А сейчас люди потихоньку прозревают. И многие перестали верить, что чеченцы взрывали дома в Москве и убивали детей в Беслане. Посмотрите на женщин Беслана. Они два года вели суд, чтобы осудить тех, кто дал приказ стрелять. Ведь они были свидетелями того, что произошло в Беслане, знают, кто руководил действия террористов. Это был рыжий полковник славянской внешности, который на русском языке отдавал приказы, тем, кто с ним захватил школу... Этот штурм школы, очень мало транслировали по каналам российского телевидения, показывали только спецназовцев несущих детей. Я знакома с полной версией последнего разговора Андрея Бабицкого с Шамилем Басаевым, когда тот был еще жив. Басаев не отрицал, что захват школы – это спланированная им операция. В данном случае я могу себе позволить не поверить. То есть? Вы отказываетесь верить потому, что вам это не выгодно? Не потому. Я хорошо знаю Шамиля Басаева и читала его письмо, опубликованное в одном из чеченских сайтов он предлагал начать переговоры президенту России Путину. И называл ряд условий, последним написал, что ради начала мирных переговоров готов взять на себя взрывы двух домов в Москве. Вас это не наводит на мысль, что Шамиль мог взять на себя Бесланский теракт, за то, что ему пообещает Москва? А возьмите президента Аушева (Руслан Аушев, экс-президент Ингушетии, единственный, кто пошел на переговоры с террористами, захватившими школу, и вывел живыми 26 маленьких детей и их мам. – Ред.), который там побывал одним из первых. Он не из тех, кого туда приглашали российские власти, просто пришел по наитию сердца. И тут же опубликовал сообщение по всем сайтам о том, что там нет ни одного чеченца и ингуша. Ни чеченского, ни ингушского языка, захватившие школу не знали. А любой чеченец или ингуш знает свой язык с рождения. Иначе говоря, официальная версия Бесланского теракта очень сомнительна. Выступая тогда в Стамбуле, я говорила, что не верю, что Шамиль Басаев или его люди принимали участие в захвате Бесланской школы. Несмотря на официальный запрет российского руководства, была создана федеральную Парламентскую комиссию по расследованию трагедии в Беслане, прошло больше месяца... И тут, вдруг неожиданно появилось заявление Шамиля... Как будто для того, чтобы расследование не проводилось. Если есть тайна, значит, она кому она нужна... Но ведь вы не станете отрицать, что среди чеченцев есть террористы. Норд-Ост, например? В Норд-осте действительно были люди, завербованные Россией еще во время первой войны и обманутые ими чеченцы и чеченки. Они думали, что делают благо для своего народа, жертвуя собой во имя мира в Икерии. Они на это пошли,чтобы остановить войну и зря отдали свои молодые жизни. Там принимал участие некий Ханпаша Теркибаев, который, ушел живым и невредимым. Он сам, не скрывая, рассказывал об этом. И даже работал при российской Госдуме какое-то время. Позже он был убит, видимо спецлужбами в Баку, однако, по официальной версии российских СМИ, погиб в Ичкерии во время автомобильной аварии. А вы никогда не задавали себе вопрос, зачем надо было контрольным выстрелом в голову добивать, уже отравленных газом "террористов", ведь они никакой опаности уже не представляли? Норд-Ост – это теракт, который организовывала сама Россия внутри страны. Но кроме этого Россия совершает теракты на территории бывших республик СССР и даже за рубежом. Возьмем к примеру, убийство Зелимхана Яндарбиева: это явно террористический акт, причем международного масштаба. Действия российских спецслужб приобретают все более дерзкий характер... Отравление радиактивным полонием 210 Александра Литвиненко можно назвать еще одним актом международный терроризма. Возмутительно и то, что они узаконены последними, сравнительно недавно принятыми Госдумой двумя поправками, об уничтожении террористов и их пособников за рубежом. Англия назвала действия российских спецслужб "государственным терроризмом. Вдова Джохара Дудаева после гибели мужа была вынуждена скрываться. Друзья семьи тайно переправляли ее с детьми сначала в Киев, затем – в Литву. И все это время, она мечтает вернуться в Ичкерию, – чтобы быть вместе со своим народам. Алла Федоровна, когда ваши дети и вы планируете вернуться в Чечню? Когда она станет свободной. Я молю Аллаха дожить до этого счастливого события. Я бы не хотела, чтобы дети туда вернулись. Они и сами туда сейчас не очень стремятся. Я же очень много думаю об этой земле и очень тоскую по ней. Наверное, потому, что у меня больше воспоминаний. И я надеюсь, что мирные переговоры все-таки начнутся. Вы верите, что сегодня эти переговоры возможны? Да, верю. Не зря Джохар отдал за мир в Ичкерии свою жизнь... Лучшие уходили на верную смерть с верой, что мечта о мирных переговорах осуществима. И были убиты Россией. Но пока русские не договорятся с теми, кто остался и воюет в горах, мира на чеченской земле не будет... В последнее время активизировалась российская пресса, и ваше имя снова на слуху. С чем это, по-вашему, связано? Этого следовало ожидать. В 2оо3 году, я обратились к правительству Эстонии, с просьбой предоставить мне гражданство. Прошение рассматривалось в течении трех лет. Из-за нашей семьи, был даже принят новый указ, согласно которому, иностранные граждане, проживающие на чужой территории, могут получить в короткое время гражданство за особые заслуги. Я была приятно удивлена этой новостью, потому что были отмечены особые заслуги Джохара Дудаева. Мне было действительно приятно, хотя это уже не было так актуально, потому что вид на постоянное жительство мне дала Литва. Русские очень не хотели, чтобы власти Эстонии давали гражданство семье Дудаева, шли комментарии в прессе против нашей семьи. Теперь вот за нас снова взялись. В прибалтийских странах очень много бывших сотрудников КГБ осевших здесь еще с прошлых времен. И тоже самое в Украине. Кстати, об Украине. Известно, что ваш муж служил в Полтаве в советские времена. Вы были на территории Украины сразу после смерти мужа? Да, я приехала в Киев в 1996 году в самое красивое время... был май, июнь. Я тогда была со своим зятем Мовсудом, он меня вывез из Москвы. Я помню, в это время принимался флаг Украины и гимн Украины. Да, это принималась Конституция Украины, 28 июня 1996 год. Я тогда думала, что, конечно важно, чтобы у украинцев был свой гимн и ваше красивое желто-синее знамя. Некоторые депутаты хотели оставить знамя красного, коммунистического цвета. Очень долго не могли прийти к общему решению. Поэтому бывший президент Украины оставил депутатов в парламенте на всю ночь, что бы они решили... А страна ждала... И вдруг в семь утра по радио, прозвучала музыка - пела Нина Матвиенко песню «Рэвэ та стогнэ Днипр широкий». Это означало, что украинские символы победили, украинская Конституция победила. А там, в парламенте, были наши друзья, депутаты, которые раньше были знакомы с Джохаром, и журналисты. И радовались мы все вместе! Как раз тогда Россия печатала в прессе о "пропавшей из Москвы жене Дудаева", и о том, что я объявлена в розыск. Мне приходилось скрываться. А наши украинские друзья – депутаты долго думали, как меня переправить в Литву. В конце концов было решено отвезти нас на время в Карпаты, в Шешоры. Это одно из самых знаменитых карпатских мест... Ваши зеленые горы не такие высокие и скалистые, как Кавказские. Но хрустальные ручьи, текущие по карпатским ущельям очень похожи на Ичкерийские... Меня поразили украинские домики, похожие на пасхальные пряники, такие аккуратные и красивые. Я помню, как приехал к Николаю, у которого мы жили, его брат с женой. Они рассказали одну историю о семье командира – бандеровца, расстрелянного на берегу речки Тысы. Он скрывался с беременной женой в гроте над ручьем, там она родила девочку и передала ее людям. Кто-то их предал и через несколько дней, прямой наводкой начала бить артиллерия с противоположного берега, их завалило камнями и они погибли. А эта девочка выросла, и вышла замуж за брата Николая. И я подумала, Боже мой, как повторяется история Украины и Кавказа! Вы страдали так же, как и мы. Так же, скрывалось наше сопротивление в чеченских лесах и горных селах, когда нас бомбила российская авиация. Когда на другой день мы подошли к их могиле, с простым деревянным крестом, я тронула цветочный венок за бумажные белые лепестки. Они, как-будто очнулись и задрожали, как живые... что-то дрогнуло и во мне им в ответ. Наверно, моя душа. А почему вы не сказали Литвиненко, когда он вас допрашивал в 1999 году, где находится могила Джохара? Этого он и не спрашивал. Но, если бы даже и спросил, то я бы не сказала. Им важно было узнать, что Джохар мертв. А я боялась, что они могут вырыть его и глумиться над телом. Мы специально похоронили его тайно, и мало кто знает, где находится могила. А вы знаете, что тела погибших командиров, как и тела чеченских узников тюрем, не выдают родственникам. Видимо, чтобы скрыть факты побоев, от которых они умерли. Но почему не выдают, тело Аслана Масхадова, погибшего во время боевых действий? Чтобы сделать больнее его родственникам. Вы пережили боль потери мужа. Когда вспоминаете о нем, какая песня у вас в душе звучит? Я знаю, душа его рядом со Всевышним, она жива. Но мне хотелось бы приходить на его могилу, и хотя бы иногда класть цветы... Он кажется мне таким одиноким. Есть русская песня на слова Сергея Есенина, которая звучит у меня в душе, когда я думаю о нем. «Клен ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь, согнувшись под метелью белой. Или что увидел, или что услышал, словно на дорогу прогуляться вышел. Сам себе казался я таким же кленом, только не опавшим, а во всю зеленым». А есть, кому навестить? Есть. Но люди не знают, где он похоронен. И даже те, которые знают, не придут. Ваши сыновья были на могиле своего отца? Да, были. А я постоянно общаюсь с Джохаром в снах. Если бы я не видела этих снов, мне было бы намного тяжелее. Я знаю, что ему сейчас гораздо лучше, чем всем нам. А в первую ночь после гибели, я увидела его, на расстоянии потолка, когда он не улетел еще так высоко. Он лежал, как будто отдыхал и лицо его светилось... Он был очень красивым. Я села рядом с ним и сказала: «Тебе тут хорошо, ты лежишь, отдыхаешь, а мы не знаем, что нам без тебя делать». А он посмотрел на меня с любовью и нежностью, и произнес: «Я это заслужил. Теперь ваша очередь»... и подтолкнул меня вперед. И после этого сна, у меня хватило сил дать интервью, где я констатировала факт его гибели. И я знала, что теперь наступила наша очередь. Он нес на себе один всю страшную тяжесть этой войны, подбадривая, павших духом. Я думаю, что события и время меняют людей, в России люди изменились, и сейчас, наконец, поняли, какая у них жестокая власть. Власть, которая не жалеет даже собственного народа! Они уже на себе начинают испытывать, то что испытали чеченцы в Ичкерии, когда им заламывали руки и надевали мешки на голову. Сейчас останавливают русских, просто прохожих на улице, пинками милиционеры, заставляют ложиться на асфальт, раздвигать ноги. Это бесконечное унижение человеческого достоинства, чтобы окончательно подавить волю и превратить россиян в бессильных и безмолвных рабов. Кто-то сломается, а сильный духом восстанет... Иначе будет так, как говорил Джохар, «Раб, не стремящийся вырваться из рабства, достоин двойного рабства». Ваши сыновья когда родились? Мои сыновья родились в Сибири, в Иркутской области, Джохар был тогда старшим лейтенантом. И мы были очень счастливы, когда родился первый сын Овлур в 1969 году. А второй сын – Деги – родился через тринадцать лет, в 1983. У нас есть еще дочь Дана, которая родилась между ними. А как воспринял Джохар первенца? Подарил цветы? Цветов не было потому, что Овлур родился 24 декабря. Мы его вначале ласково прозвали "зимородком" – зимняя птичка. А, кстати, Овлур, только недавно узнала в переводе значит «перворожденный ягненок». Такое редкое имя, ему дал Джохар, один из его предков был Овлуром. У вас трое детей и вы, кажется, никого не назвали в честь ваших русских предков? Вы знаете, мне очень нравятся экзотические имена. Кстати, многие чеченцы называют своих девочек Люба, Зина, это тоже, наверное, для них экзотика. А я воспользовалась возможностью, тем что муж у меня чеченец, и назвала своих детей красивыми чеченскими именами. Не кажется ли вам, что сегодня, если говорить о Чечне, фамилия Дудаевых не настолько уважаема, как она была в начале, в середине 1990-х годов? Фамилия Кадыровых, я думаю, не стала более уважаема, чем фамилия Дудаевых для чеченского народа. Потому что чеченцы их не воспринимают серьезно, и без особой любви к ним относятся. У нашего народа долгая память. Почти двести лет люди помнят имена - Шамиля, который 27 лет воевал с Россией, Шейха Мансура, и Байсангура. А Джохар умер совсем недавно. Народ чеченский его не забыл. Очень многие до сих пор надеются, что он жив и вернется. Они слагают песни и легенды о нем, потому, что любят его... Эти сказки и легенды не идут из стен ФСБ? Здесь все переплетено, любовь народа, его вера и надежда, идущие от сердца, и... выгода ФСБ представить его беглецом и предателем. А он и сейчас – даже после своей гибели - рядом со своим народом. Там, в Чечне, осталось очень много его друзей и знакомых. Я знаю, как им тяжело, как им трудно сейчас там жить и растить детей. Когда к нам приезжали люди в Стамбул через Нальчик из Ичкерии или, когда перебирались в Баку через пятьдесят российских блокпостов… с белыми, как снег, лицами, они были похожие на живых мертвецов. Потом они приходили в себя. Но, должен был пройти целый день, пока они начинали говорить… Но они ничего не рассказывал. Просто говорили, что сейчас совсем другое время... Они привыкли молчать там, поскольку за любое слово в фильтрационный лагерь всю семью... Народу чеченскому закрыли рот. Его просто уничтожают молча, без журналистов, без газет, чтобы мир не узнал правду. Сейчас происходит то же самое, но страшнее, потому что негласно. Невидимый миру геноцид. Если во время первой войны говорили даже об информационной победе, то после спланированных спецслужбами)убийств иностранных журналистов, люди уже не хотели ездить в Ичкерию и писать о ней правду. Анна Политковская не боялась, и поэтому она погибла. Скажите, а что это за красивое плетеное кресло- качалка, в котором вы сейчас сидите? Это кресло Джохара. Мы его купили, когда приехали в Тарту, за семьдесят рублей... тогда это была большая сумма. И мне очень приятно, что оно до сих пор сохранилось. Я верю, что будет музей в Ичкерии, и там обязательно будет стоять вот это кресло, будут эти книги, которые мы собирали вместе с Джохаром. И все мои картины о чеченской войне, написанные при нем. Он просил меня, чтобы я не дарила картин и не продавала их. Эти картины при вас? Да, у меня их много. Я их все сохранила. Как вам удалось это сделать? В первую войну осталась только половина. Я не знала тогда, где их спрятать, и одну часть оставила у нас в доме. Вторую часть отвезли к родственникам и оставили в сарае у племянницы Джохара, закрыв их листами фанеры. Дом ее сгорел, а картины в сарае сохранились.В нашем же доме все мои картины были украдены. Одну из них я нашла в луже. Это «Альпийская фиалка», на ней были следы огромных солдатских сапог. Это из первых картин, написанных в Тарту. Но я ее вымыла, она у меня здесь. А во время второй войны я, уже умудренная первым военным опытом, вытащила холсты из рамок, свернула их в трубочку и таким способом вывезла. Вы сохранили и вещи Джохара? Конечно, я их вывозила или раздавала людям. А те, которые здесь, - из нашей квартиры в Тарту. Мы их не успели перевезти в Грозный, это их спасло. Кувшины, о которых я вам рассказывала, - это память о нашей мирной жизни. А следы вашей военной жизни, какие они? Это мои картины о войне, моя книга. Я не показываю никому фотографии после гибели, Джохара и его письма... Почему? Не хочу пугать людей и их печалить. Мы рождены для счастья в этой жизни. Когда Аллах создал этот мир, он хотел, чтобы он был светлым. Но сделал так, чтобы нам, живым, страшно было смотреть на трупы, на мертвые лица. Чтобы мы боялись смерти и уходили к нему, только исполнив свое предназначение на земле. Поэтому то, что страшно для живых, для души не имеет никакого значения. Когда душа отлетает, она совершенно равнодушно расстается со своим телом. Для нее открывается прекрасный сияющий мир, намного лучший, чем наш материальный. Я этот мир часто видела, поэтому я вам о нем говорю с такой уверенностью. Поэтому эти страшные фотографии – фотографии временной плоти. Душа же у добрых людей остается всегда живой... Коран говорит «бойтесь второй смерти», первая – это смерть тела, а вторая – это смерть грешной души, "там", перед богом, за все свои злодеяния на земле. Алла, вы никогда не плачете. У меня сгорели все слезы... Я внутри, как сожженнные войной, грозненские черные деревья. Не плачу с тех пор, как меня попросил об этом старый Ахмад. Дома у этого старика лежал погибший Джохар. Ахмат попросил меня, чтобы я не плакала, потому, что у его жены Лейлы - больное сердце, и дочка тоже больная. Он не хотел, Чтобы они не узнали, что погибший Джохар лежит у них в доме. У них там был еще маленький домик, в котором они жили, а Джохар в большом доме лежал. Туда они не заходили. Ахмад сказал, что по моим слезам они могут догадаться о гибели Джохара, и не пережить ее. Они думали, что там лежит кто-то из раненных. Нужно было переломить себя... А его жена, старая Лейла, смотрела на меня такими добрыми, тревожными глазами и с такой надеждой спрашивала: «С Джохаром все в порядке? Он же живой, правда?» Я отвечала: «Да, он живой, с ним все в порядке." Она говорила о погибших с ним рядом, о смерти которых уже все знали: «Жаль,что погибли Курбанов Хамад, Магомед Жаниев... Главное, чтобы Джохар остался с нами. На него все наши надежды, с ним вместе мы победим. "Так он не погиб?». Я отвечала: «Нет, не погиб». Мне приходилось сдерживаться изо всех сил, тогда я в себе все слезы и задушила. С тех пор я вообще не плачу. А на третий день, когда с ним прощались его боевые товарищи, приехал Шамиль Басаев. Он попросил, чтобы все вышли, закрыли двери, и оставили его с Джохаром наедине. И хотя дверь была закрыта, я слышала, как он долго рыдал над его телом. Другие не слышали, а я была рядом, в соседней комнате. Мы, как-будто все сразу осиротели. У вас есть письма Шамиля Басаева? Да, только одно. А вот этот лист для моего младшего внука, тоже Шамиля. На нем большая рука Шамиля Басаева, обведенная им шариковой ручкой. {5} «Ас Саламу алейкум, Алла! "Хвала Аллаху, Господу миров, который создал нас мусульманами и облагодетельствовал Джихадом на Его Прямом Пути! Мир и Благословение Пророку Мухаммеду, его сподвижникам, и всем, кто следует за ним по Прямому пути до Судного Дня! Получив от тебя письмо, мне стало стыдно, что я так долго не писал, а ограничивался редкими приветами. Да и те, видно, не все доходили. Правда, я всегда был в курсе ваших дел и радовался тому, что у вас все хорошо. Если можно назвать хорошей жизнь на чужбине, вдали от родных и друзей. Хвала Аллаху, чтобы, кроме сожаления о ненаписанном моем портрете, у тебя не было других проблем и неприятностей. Портреты успеются, да, и рисовать живые существа Ислам не рекомендует. Но этот вопрос мы, Инша Аллаху, обсудим при встрече, которая, я надеюсь, по Милости Аллаха в скорости состоится. (…) Сейчас война перешла в заключительную стадию. Когда Путин практически получил лицензию на геноцид нашего народа. Западная демократия показала свою гнилость и двуличие, сторговавшись за наш счет. Правда, поняв, что многие их не поняли, они сделали пару ничего не значащих заявлений, но это не меняет сути - наш народ уничтожается с большей жестокостью. Но, как говорится - нам не привыкать. Мы, Инша Аллаху, выдержим, не сломимся и обязательно победим, чтобы не напрасно пролита была кровь шахидов, и не напрасны были страдания и лишения нашего народа. Еще осенью 95-года, Джохар говорил, "зачем нам останавливать войну? У нас все разрушено и разграблено. Нам нечего больше терять, и мы будем воевать до тех пор, пока полностью не освободимся от гнета России. Нам не нужны половинчатые решения! Это сейчас мое кредо. И я стараюсь придерживаться этого. (…) Но Путин не может остановить войну. Она его породила, она его и убьет, Инша Аллаху! К тому же Вовочка страдает комплексом неполноценности, переходящей в манию величия. Он метит, как минимум в Петра Великого, поэтому и поднимает Питер. Это же звучит, "Путя-1", а сестрицей Софьюшкой, заточенной в монастырь, в скором времени может стать Татьяна. Но, Инша Аллаху, времена нынче другие, да и ростом он не вышел. (…) По большей части слушаю, и пишу тебе это письмо, начатое еще до разговения. Думаю, ты и сама увидишь разницу в том, что я писал до разговения и после. До – было больше жесткости, по-моему, это лишнее подтверждение поговорки, что путь к сердцу, а значит к настроению, лежит через желудок, но так же говорится, что поистине сын Адама не может вместить в себе больше зла, чем вмещает его желудок. Поэтому стремлюсь к умеренности, хотя иногда жалею, что желудок не безразмерный. В шутке, доля правды. На голове у меня фонарик, привязанный резинкой, как у шахтера, только сбоку. И поэтому я пишу при ярком неоновом свете. На улице снег уже две недели, вокруг белым-бело. На деревьях крупный снег с инеем и белесый туман по утрам. Пейзаж, как в сказке. Я, когда вижу такие картины, вспоминаю тебя и думаю: «Жаль, что ее здесь нет рисовать всю эту красоту". Правда, я по возможности, стараюсь снимать на видео все прекрасное. Но все же больше всего у меня фотографий искореженных и искалеченных деревьев, их рваные раны в осколках. К тому же, у меня есть очень много фотографий наших моджахедов, стараюсь запечатлеть на фото каждого. У них такие прекрасные лица. Они даже светятся по-особому. У каждого своя судьба, свой путь, переживания. Я люблю их слушать. У каждого своя история, можно о каждом написать отдельную книгу. Сейчас все смеются с одного мастера по афоризмам. Он говорит при спорах "У каждого своя окопа", "Черпак общий", У всех одна чайника", "Муджахид спит - Джихад идет". Справа от меня сидит…» - Вот это место не надо, ладно? «…Он в прошлом году переходил через висячий мост, очень медленно, и когда его поторопили, он сказал: «Подождите, не торопите, - я не чеченец, я - человек. Я не могу быстро». Вот мы теперь уже второй год спрашиваем его: «Асадула, что, чеченцы - не люди?» Вот так и живем все вместе. С Верой в победу и скорую встречу. А теперь несколько слов моему тезке. Ас Саламу алейкум, Шамилек! Когда-то твой славный дед Джохар Дудаев называл меня "Шамилек", и он хлопал меня по шее два раза своей "железной" рукой и спрашивал: «Шамилек! Как дела?» Я отвечал: «Теперь уже плохо, потому что после такого приветствия у меня долго болела шея, так как она у меня была слабая». Теперь твоя очередь получать подзатыльники. И когда ты вырастешь, то я, слава Аллаху, буду хлопать тебя по шее и спрашивать тебя: "Шамилек, Гдукхаш мука ду?», поэтому от меня тебе добрый совет: качай шею, много играй и резвись, хорошо кушай и вовремя спи. И самое главное: слушайся маму и бабушку. Тогда мы с тобой познакомимся и подружимся. Если ты будешь много плакать, капризничать, или будешь непослушным, то я сильно огорчусь. А теперь в знак приветствия я присылаю тебе отпечаток своей руки и говорю тебе: «Ас Саламу залайкум, Шамилек!" И да поможет нам Аллах на его прямом пути. С уважением, Абдулах Шамиль Абу-Идрис! 23.12.01. Обратный адрес: Веденский р-он, с. Горное, ул. Лесная, блиндаж 1/1. Книгу "Миллион первый"отправь мне по этому адресу. Я буду очень ждать. Аллаху Акбар! Воистину Акбар!" Шамиль был вашим соседом? Да. Но это уже после первой войны, после гибели Джохара. Где вас застала эта информация о гибели Басаева? Здесь в Литве. Вы знаете, я всегда вижу вначале сон и я знала, что будет такая весть. В эту ночь, я увидела вечер, солнца не было. Большой парк, много цветов в горшках, в самом центре. Но все они были неяркие и радости от них не было. Я еще какие-то цветы сажала в ящике к этой клумбе. Много цветов всегда снится к печали. И одновременно я увидела четыре дерева. Они стояли среди других деревьев, только чуть вдалеке, на них не было коры, и не было веток. Они были абсолютно голыми, как будто с них содрали всю кожу вместе с ветками. И я подумала четыре человека погибло. Но кто? Потом я увидела как между мной и домом закрутился, поднимая пыль, вихрь. Он был похож на смерч, значит уносил кого-то. И еще это - неожиданная весть. В парке между клумбой и этим домом, я увидела следы двух или трех легковых машин, которые сделали петлю и уехали. Это у меня вызвало некоторые сомнения. И до сих пор они остаются. В чем сомнения? Я подумала о том, что это происходило с участием ФСБ. Что это было ими подстроено, потому что эти машины развернулись и уехали обратно. А, может быть, это были предатели. Его убили кровники (чеченцы, ингуши), или нет? Какие кровники у Шамиля среди чеченцев? Нет, нет. Я думаю, что это была операция, организованная российскими спецслужбами. Конечно, они давно хотели это сделать. Их часто упрекали в том, что до сих пор Шамиль Басаев не пойман.