Чем определяются интересы российского государства. Национально-государственные интересы российской федерации. Россия в зеркале политологии

Теория международных отношений предлагает несколько взглядов на интересы государств и процесс формирования этих интересов.

Некоторые исследователи постулируют существование обязательных и неизменных интересов, выраженных в терминах силы или благосостояния. Другие предлагают реконструировать их по действиям государств в каждой конкретной ситуации. Наконец, третьи утверждают, что интересы государств достаточно стабильны, но могут серьезно меняться под воздействием международной среды - формирующихся и отмирающих норм, институтов и обстоятельств.

Если допустить возможность эволюции, правомерно задаться вопросом об источниках формулировок интересов и о функциях, этими формулировками выполняемых. Нас интересуют «нетривиальные» интересы - те, что выходят за рамки очевидных потребностей государства в безопасности перед лицом внешних угроз и экономическом выживании.

В явной форме текущие интересы государства отражены в официальных доктринах и неофициальных публикациях ведущих экспертов, чье мнение обычно учитывается лицами, принимающими решения. Официальные документы под названием «доктрины», «концепции» или «стратегии» внешней политики или национальной безопасности выпускаются правительствами большинства крупных держав. Неофициальные, но цельные и влиятельные доктринальные тексты обнаружить сложнее. Тем не менее во многих странах они существуют. Так, эксперты, наблюдающие за российской внешней политикой, с особым вниманием относятся к ежегодным выступлениям академика Евгения Примакова на заседаниях «Меркурий-клуба» . Другим примером может служить доклад неправительственной «Комиссии по национальным интересам», выпущенный экспертной группой поддержки кандидата в президенты США Джорджа Буша-младшего в 2000 году. Многие члены авторского коллектива - например, Кондолиза Райс и Роберт Блэкуилл - в дальнейшем заняли ключевые посты во внешнеполитическом аппарате администрации. Несмотря на отклонения реальных действий этой администрации от некоторых (но не всех) рекомендаций «комиссии», доклад можно считать каноническим вариантом определения и осмысления национальных интересов крупнейшей мировой державы.

Авторы американского доклада стремились исключить из круга интересов США все, что не ведет к извлечению непосредственной экономической выгоды для Соединенных Штатов и от чего напрямую не зависит их безопасность. Именно такой ограничительный смысл вкладывался экспертами в понятие «национальных» интересов - в противовес «глобальным» или просто «чужим» интересам. Например, Райс, Блэкуилл и их коллеги критиковали уходившую с политической арены администрацию Билла Клинтона за неизбирательное, по их мнению, вмешательство в кризисы и конфликты за пределами Америки.

Нужны ли России аналогичным образом сформулированные национальные интересы? Кто должен их вырабатывать и какими принципами руководствоваться?

Функции интересов

«Национальные интересы» представляют собой открытую декларацию потребностей и намерений государства, основанных на оценке текущей ситуации. Подобная декларация выполняет ряд важнейших функций.

Во-первых, устанавливается иерархия внешнеполитических приоритетов, что позволяет предотвратить распыление ресурсов и не допустить перенапряжения сил. В этом видела главное назначение своего доклада группа экспертов из «комиссии по национальным интересам США». Они не искали новые формулировки, но аргументированно расставляли в порядке приоритетности давно известные варианты интересов.

Во-вторых, официальные или полуофициальные формулировки национальных интересов накладывают разумные ограничения на свободу действий властей, которые зачастую стремятся использовать внешнюю политику для укрепления внутриполитических позиций перед лицом оппозиции. Кроме того, сформулированные в явной форме национальные интересы предоставляют обществу твердые критерии оценки эффективности линии проводимой лицами, ответственными за принятие внешнеполитических решений.

В-третьих, национальные интересы обеспечивают как преемственность, так и возможность своевременной корректировки важнейших направлений политики. Особенно важно, что грамотные формулировки, зафиксированные в официальных документах, страхуют государство от превращения внешней политики в простое продолжение политики внутренней. В большинстве стран - независимо от уровня развития демократических институтов - многочисленные носители частных интересов ищут возможности поднять эти интересы до уровня «национальных» и обеспечить им поддержку государственного аппарата. В этом контексте национальные интересы представляют собой систему - логически непротиворечивый комплекс взаимосвязанных утверждений о том, что и почему выгодно конкретному государству в определенный исторический период.

Гармоничная система национальных интересов не позволяет легко манипулировать ее составными частями. Произвольно изменить формулировку одного или нескольких интересов, сохраняя другие в прежнем виде, чаще всего невозможно - «подрихтованные» в угоду моменту или группе влияния несколько интересов войдут в противоречие с иными частями комплекса под названием «национальный интерес». Например, как справедливо указывает Елена Черненко, нельзя отказаться от жесткого следования принципам нерушимости границ и святости государственного суверенитета, не проведя системной корректировки всех доктринальных основ российской внешней политики.

Наконец, национальные интересы заявляются открыто ради повышения предсказуемости их носителя для внешнего мира. Государство в значительной степени связывает себе руки декларацией собственных интересов, объявляя о готовности идти до конца в их отстаивании, но также и обещая не делать того, что явно выходит за пределы принятых формулировок национальных интересов. Твердость курса сочетается с попыткой объяснить окружающим, почему он не представляет для них угрозы и в целом приемлем. Эффективность декларации национального интереса как инструмента внешней политики определяется правильным балансом между амбициями государства и гарантиями воздержания от жестких игр с нулевой суммой. Например, вряд ли можно считать оптимальными формулировки национальных интересов, приводящие к резкому увеличению числа влиятельных противников и тем самым повышающие сопротивление международной среды внешней политике государства.

Внешние последствия нарушения задекларированных формулировок национального интереса могут быть тяжелыми. Поверит ли кто-то существующим и будущим доктринам, если сами авторы легко ими пренебрегают? Во сколько обойдется отсутствие доверия? Дорогостоящая гонка вооружений - одно из самых распространенных последствий утраты доверия окружающего мира (или его части) к декларации интересов и намерений какой-либо крупной державы.

Могут возразить: разве неопределенность, возникающая вследствие «гибкой интерпретации» собственных доктрин, не дает нам дополнительных выгод, не расширяет пространство для дипломатического маневра? Без неопределенности, конечно, не обойтись в публичной версии военной доктрины или стратегии безопасности. Возможный противник не должен знать, как мы планируем реагировать на конкретные агрессивные действия или угрозы с его стороны, наша реакция должна стать для него сюрпризом. Однако внешняя политика - это не оборона, а в первую очередь деятельность по созданию благоприятных условий для государства и получению им выгод посредством сотрудничества.

Сотрудничество же практически не может развиваться, если не ясны основные намерения участников взаимодействия. Поэтому государства, благополучие и безопасность которых зависят от кооперации с другими странами, стараются не пугать потенциальных партнеров неопределенностью долгосрочных намерений и открыто декларируют интересы. Более того, схожесть ценностных оснований национальных интересов (например, приверженность распространению либеральной демократии или принципу неограниченного государственного суверенитета) служит дополнительным сигналом для стран, разделяющих аналогичные ценности. Таким образом создается прочная основа для взаимного доверия без необходимости тратить значительные средства на страховку от повышения враждебности партнера.

Национальный интерес и общество

Отдельного внимания заслуживает роль, которую национальный интерес играет в строительстве гражданской нации. Пользующиеся широкой поддержкой в обществе формулировки интереса сплачивают граждан, помогая преодолевать разделительные линии между этническими группами, стратами богатых и бедных, образованных и не очень. «Общее дело» обычно имеет объединяющий эффект. Легитимность правительства, последовательно реализующего политику «национального интереса», повышается; одновременно расширяется общественная поддержка государственных расходов на внешнюю политику и при необходимости - готовность граждан нести личные издержки ради достижения важных общественных целей.

Сплачивающую силу декларации национальных интересов, конечно, не стоит переоценивать, поскольку оценки их различными общественно активными группами и политическими силами могут сильно расходиться. Достаточным условием реализации сплачивающей функции является очевидная обществу выгода (лучше всего материальная) от последовательной реализации декларируемых внешнеполитических принципов.

Вместе с тем, лицам, формулирующим национальные интересы, вряд ли стоит полагаться исключительно на общественное мнение. Для определения угроз стране и ее перспективных возможностей требуется профессиональная квалификация, выходящая за рамки обывательского «здравого смысла», и более тонкое понимание международной обстановки, чем можно почерпнуть из газет и новостных телепередач. Как констатировала на страницах этого журнала Лариса Паутова, «геополитика лежит за пределами повседневного внимания среднестатистического россиянина». Общественные настроения не могут не учитываться теми, кто определяет внешнеполитический курс государства, однако конъюнктурных замеров общественного мнения мало для того, чтобы сформулировать национальные интересы.

Эту задачу нельзя доверить и ограниченной группе высших государственных чиновников, взаимодействие которых с узкими группами влияния проследить крайне сложно. Любая «элита», решившая «взять на себя» выработку концепции национального интереса, с большой долей вероятности не сможет интегрировать множество частных интересов в несколько общих. В лучшем случае «элита» окажется в заложниках у нескольких групп интересов - таких, как военно-промышленный комплекс, природоресурсный или иной крупный бизнес и т.д. В результате произойдет «перекос» внешней политики с вытекающим из него перерасходом средств, упущенными возможностями увеличить благосостояние и упрочить безопасность общества в целом. В худшем случае «элита» станет манипулировать общественным мнением ради повышения своих электоральных шансов, чем полностью противопоставит себя любым национальным интересам.

Частные интересы во внешней политике редко складываются в один результирующий вектор, поддержанный обществом в целом. Скорее, конкурируя за государственный внешнеполитический ресурс, частные интересы только мешают друг другу. Отсюда следует, что доктринальные внешнеполитические документы, в которых в форме списка перечисляются «особо важные» страны-партнеры и области международного взаимодействия, в принципе не могут отражать «национальный» интерес, а скорее всего являются результатом хаотичного лоббистско-бюрократического процесса. Важно отметить: ни одному из этих частных интересов (развитию отношений с государством, А, преодолению конфликта с государством B, обеспечению благоприятных условий для экспорта вооружений на рынки региона С и т.д.) мы априорно не отказываем в легитимности. Мы только утверждаем, что ни один из них не может претендовать на роль национального, поскольку не будет выполнять перечисленные выше базовые функции национального интереса.

Сформулировать критерии достаточности, позволяющие с уверенностью назвать некоторый интерес «национальным», совсем не просто. Возможно, к этой категории можно относить интересы, выработанные в результате деятельности институциональной системы, обеспечивающей связь граждан страны с политикоформирующим сообществом и учет независимой публичной экспертизы в ходе широкой общественной дискуссии. Чтобы формулировки национальных интересов, полученные в результате такой дискуссии, воспринимались бы подавляющим большинством граждан как справедливые, требуется внушительное доверие к общественным и политическим институтам (но не обязательно к конкретным лидерам, занимающим ту или иную позицию внутри институтов).

Высокий уровень доверия к институтам, доказавшим свою эффективность, характеризует зрелую гражданскую нацию - сообщество людей с консенсусной идентичностью, имеющей четкие границы, высокой степенью политического участия граждан, хорошей защищенностью индивидуальных прав, весьма ограниченная часть которых делегируется «наверх» и может быть в любой момент отозвана, и т.д. Таким образом, получается, что термин «национальный интерес» безусловно применим только к зрелой гражданской нации. Там, где нет развитой нации, скорее всего не будет и соответствующего ей «национального интереса», а найдется лишь множество вполне легитимных, но частных и преходящих интересов. Такой комплекс интересов вряд ли способен обеспечить преемственность внешнеполитического курса даже в неизменных условиях внешней среды. Как отмечает Андрей Скриба, в государствах, где отсутствовали «эффективные институты, которые установили бы широкий диалог между всеми участниками политического процесса», после каждой смены режима «частные интересы [лишь перераспределялись] внутри национальных, и безответственность элит рано или поздно вновь давала о себе знать». Как известно, в любой стране власти стремятся снизить собственную подотчетность обществу и по возможности уйти от ответственности за достижение объявленных целей. И только система независимых общественных институтов контроля обеспечивает такую подотчетность, а значит - придает смысл национальным интересам как декларации долгосрочных целей государства.

Означает ли это, что в государстве, не соответствующем критериям развитой гражданской нации, выработать плодотворные формулировки национального интереса принципиально невозможно? Вероятно, шансы для этого есть. Однако в этом случае на формулировки национального интереса должны изначально накладываться дополнительные ограничения, которые позволили бы избежать выдвижения частного интереса на позицию национального. Субъектом национального интереса должно являться только общество в целом, а сам интерес - иметь вид общественного блага.

Например, поддержка отечественных автопроизводителей или экспортеров вооружений может входить в программу некоторого политика или партии, однако подобный частный интерес не должен претендовать на роль интереса национального. Формулируя национальный интерес как публичный, мы страхуемся от «приватизации» государственных институтов узкими группами интересов. Характерно, например, что в вышеупомянутом докладе «комиссии по национальным интересам США» «поддержка экспорта отдельных отраслей экономики» поставлена на последнее место в группе наименее важных национальных интересов страны.

В свою очередь, такие интересы, как «поддержка реформы отечественной системы образования посредством повсеместного внедрения лучшего зарубежного опыта», «привлечение иностранных инвестиций в высокотехнологичные отрасли экономики» или «формирование добрососедских отношений с государствами по периметру границ», предполагают извлечение выгоды всем обществом. И хотя не все его члены получат от реализации этих интересов одинаковую выгоду (предположительно в проигрыше останутся неконкурентные педагоги и отсталые «национальные» производства), эта выгода будет распределена справедливо с точки зрения основополагающих и неоспоримых целей повышения безопасности и экономического процветания государства, а также интеллектуального развития его общества.

Выгода от разработки концепции национального интереса (хотя бы в его внешнеполитическом измерении) кажется неоспоримой: неоправданные траты средств из государственного бюджета сокращаются, у граждан появляется ощущение общего дела, национальная бюрократия дисциплинируется, границы внешнеполитических амбиций доводятся до внимания других стран и т.д. Тем не менее зачастую государствам не удается предложить своим гражданам, бюрократии и окружающему миру убедительную концепцию национальных интересов. В качестве примера сложностей выработки национальных интересов можно взглянуть на опыт Советского Союза и современной России.

По рассказам представителей советского и российского внешнеполитического сообщества, в истории СССР и России попытки выработать четкие формулировки национальных интересов неизменно заканчивались неудачей. Чтобы убедиться в этом, достаточно поискать в их доктринальных внешнеполитических документах недвусмысленную декларацию интересов (помимо банальных безопасности и экономического развития), которые отвечали бы критериям национальных и выполняли бы соответствующие функции. Почему Советский Союз, а за ним Россия отказывались оперировать формулировками национальных интересов? Подробный ответ на этот вопрос выходит за рамки данного эссе. Возможно, однако, выдвинуть несколько гипотез для дальнейшего исследования и обсуждения.

Во-первых, как субъекты международных отношений, ни Советский Союз, ни современная Россия окончательно не определились со своими границами - в первую очередь, даже не формально-юридическими, нанесенными на политическую карту мира, а идеологическими или этнополитическими. Новая гражданская общность «советский народ», как известно, складывалась на протяжении многих десятилетий с большим трудом. Сегодня поддержка «соотечественников» в других странах мира разделяется в качестве цели внешней политики значительным числом россиян, а многие представители российского внешнеполитического сообщества оперируют термином «русский мир». Вместе с тем, как отмечает Игорь Зевелев, границы «русского мира» допускают множество толкований. Гражданская же нация, способная плодотворно определить национальный интерес, должна иметь четкие и понятные всем ее участникам границы, за пределами которых государство мало что кому «должно».

Во-вторых, в своей внешней политике СССР был заложником идеологии, в то время как национальные интересы по определению не могут быть сформулированы в идейных терминах, если воздействие соответствующих идей на материальный мир нельзя четко измерить. Как показал опыт СССР, попытка реализовать идеологические интересы материальными средствами приводит к довольно быстрому по историческим меркам перенапряжению сил и подрыву легитимности государственной власти с последующим крахом самого государства. Представление о необходимости тратить значительные ресурсы на продвижение либеральной демократии в мировом масштабе (в противовес лидерству посредством примера) оспаривают сегодня многочисленные американские специалисты по внешней политике США, включая членов «комиссии по национальным интересам».

Наконец, лица, принимавшие внешнеполитические решения, никогда не желают связывать себя конкретными формулировками интересов в условиях нестабильной внутриполитической обстановки, зачастую требующей подстраивания внешнего курса под достижение внутриполитических целей. Это явление в разных формах характерно практически для всех государств. Оно имеет место, например, в Соединенных Штатах, где члены Конгресса на протяжении нескольких последних лет (и неоднократно в более ранние исторические периоды) пытаются радикальным образом воздействовать на внешнюю политику страны, выходя за пределы мандата законодательной власти и рассчитывая в случае необходимости переложить ответственность за возможные неудачи на исполнительную власть.

Воплощая в себе мудрость более высокого порядка, чем потребности конкретных лидеров или политических партий в переизбрании, национальные интересы должны прежде всего дисциплинировать политиков, накладывая заметные ограничения на их свободу действий. Понятие национального интереса как центральной компоненты внешнеполитической доктрины утрачивает смысл в случае «легкого» отношения к этой доктрине и частых попыток изменить ее в угоду моменту (особенно - задним числом). Самоограничивающая функция официальной или даже полуофициальной, но влиятельной декларации национального интереса особенно важна для России, опасения в отношении политики которой (справедливые или нет) зачастую высказывают ее соседи и более широкий круг государств, сотрудничество с которыми необходимо для экономического прогресса страны.

1. Категория "национальный интерес" является одной из основных и наиболее распространенной в системе понятий теории международных отношений. Сама сфера международных отношений нередко рассматривается как своеобразное поле конфликта и взаимодействия различных национальных интересов, в рамках которого и осуществляется (или не осуществляется) их реализация. В то же время проблема содержания понятия "национальный интерес" остается дискуссионной и в отечественной, и в зарубежной политической науке.

В ряде случаев споры возникают скорее вследствие недоразумений, нежели наличия для них реальной почвы. Например, в английском языке основное и первое значение слова " Народ " - государственно организованная нация и при переводе словосочетания " national interest " на русский язык наиболее адекватным вариантом был бы термин "государственный интерес". Синонимичность понятий "нация" и "государство" отражает историческую специфику формирования европейских, преимущественно однонациональных государству в западной политической науке в понятие "национальный интерес" никогда не вкладавалось этнического содержания. Так, англичанин, говоря о "национальных интересах" Великобритании, отнюдь не имеет в виду интересы только англичан, но всего государства - Соединенного Королевства, включающего также шотландцев, валлийцев, жителей Северной Ирландии. Таким образом, сомнения по поводу правомерности постановки вопроса о "национальных интересах" России на том основании, что она якобы допускает этническую интерпретацию, понимаемую как "интересы русских" в многонациональной Российской Федерации (или же "интересы русских" с включением в них русскоязычного населения сопредельных с Россией суверенных государств СНГ) в принципе не обоснованы. В мировом политическом развитии были ситуации, когда государство претендовало на защиту интересов соотечественников, живущих вне его пределов и являющихся гражданами иностранных государств (Германия при режиме А.Гитлера, ФРГ в отношении граждан ГДР, когда существовали два германских государства). Однако в этих случаях подобные претензии специально оговаривались при определении конкретного содержания национадьинх интересов, включались в формулировки внешнеполитическое стратегии.

Тем не менее, во избежании недоразумений и в целях приближения лексикона отечественной науки к принятым в мире категориям представлялось бы оправданным и при переводах, и при рассмотрении интересов России говорить о "национально-государственных", а не просто "национальных" интересах. Это тек более обосновано, что Российская Федерация находится лишь в начале пути становления своей государственности, а на этом этапе развития, как свидетельствует мировой опыт, вопрос о конкретном содержании национально-государственных интересов всегда оказывается спорным.

2. В принципе, национальные интересы в основе своей объективны, они отражают стремления граждан государства к:

Обеспечению стабильного и устойчивого развития общества, его институтов, повышению уровня жизни населения;

Минимизации (оптимально-отсутствито) угроз личной и общественной безопасности граждан, системе ценностей и институтов, на которых зиждется существование данного общества.

Эти стремления воплощаются в концепцию национального интереса, конкретное содержание которой также определяется преимущественно объективными параметрами, такими, как:

Геополитическое положение государства на мировой арене, наличие у него союзников или противников, представляющих непосредственную угрозу;

Положение в системе международных экономических отношений, степень зависимости от внешних рынков, источников сырья, энергии и т.д.;

Общее состояние системы международных отношений, преобладание в ней элементов соперничества или партнерства, силы или права.

С изменением объективных реальностей, потребностей общества в сфере международного общения может меняться и содержание национальных интересов. Иллюзия их вечности и постоянства сложилась в малодинамитаях, с точки зрения появления качественно новых факторов развития, ХУШ-Х1Х веках. В действительности же при определении конкретного содержания национальных интересов необходимо исходить из существования в объективной реальности как относительно стабильных (меняющихся лишь в течение десятилетий) так и переменных, подверженным частым сменам, величин.

3. Наиболее сложно найти "формулу" национального интереса для общества, меняющего парадигму собственного развития или же расколотому по социальному, этническому или географическому признаку, иначе говоря для общества, где не сложился или разрушился консенсус большинства по коренным вопросам его жизни и развития. Характерным примером "расколотого" общества выступают США середины XIX века. В формально одном государстве фактически, сложились дьа с совершенно различными типами экономического развития (индустриально-капи-талистический Север и аграрно-рабовладельческий Юг) и соответственно, по разному понимаемыми национальными интересами. Решить этот конфликт США удалось только пройдя через гражданскую войну, в ходе которой промышленный Север сломил сепаратизм Юга, обеспечил сохранение единства страны.

Смена парадигмы внутреннего развития - переход от тоталитаризма к демократии, например, хотя может и не сказываться на геополитическом положении государства, также вызывает пересмотр взглядов на содержание его национальных интересов. Та.к, для тоталитарного государства свойственно стремление к максимально высокой степени контроля над всеми сферами жизни общества, в том числе и экономической. Безопасным и стабильным считается лишь такое развитие, которое обеспечивается собственными ресурсами, на базе полной (в крайнем случае - частичной) автаркии. Переход к демократии и рыночной экономике, как правило, порождает стремления к открытости, участию в международном разделении труда, формированию отношений взаимозависимости в экономической сфере с другими государствами, которая в тоталитарном обществе воспринимается как односторонняя зависимость, угроза национальной безопасности.

Проблема здесь состоит в том, что концепция национального (национально-государственного) интереса формулируется и может быть реализована только как общенациональная доктрина, разделяемая и поддерживаемая большинством общества. Однако на практике такой полный консенсус труднодостижим по следующим причинам.

Во-первнх, в оценке объективных параметров и реальностей, лежащих в основе определения национальных интересов» неизбежно присутствует элемент субъективизма, бремя воззрений и суждений прошлого, идеологические мотивы, влияющие на менталитет даже наиболее дальновидных лидеров и теоретиков. Соответственно, у оппозиции проводящемуся курсу всегда есть возможность поставить под сомнение адекватность избранной доктрины объективному содержанию национальных интересов.

Во-вторых, на политический выбор государства влияют различные группы давления, отражающие объективно существующие в большинстве обществ расхождения в определении внешнеполитических приоритетов государства, содержании его национальных интересов. Подобные расхождения присущи не только "расколотым", но и нормально развивающимся странам, они связаны, например, со спецификой интересов различных социальных, половозрастных, этнических, конфессиональных групп, различных фракций деловых кругов (например, военно-промышленное или "аграрное" лобби в США), особенностями развития отдельных регионов внутри государства (в США, например, существует специфика интересов правящих элит тихоокеанских и атлантических штатов).

Общенациональное (общегосударственное) согласие оказывается достижимо, как правило, лишь в экстремальные моменты развития, скажемте ситуации появления общей для всех, зримо и четко воспринимаемой угрозы (Англия, США в годы второй мировой войны). Как считает бывший директор ЦРУ Р.Клайн, для определения степени целеустремленности действий государства на международной арене важна не только его абсолютная мощь (военная, экономическая), но и показатели наличия у него "национальной стратегии", опирающейся на четкое понимание национальных интересов, а также "национальной воли" - способности общества разделять и поддерживать понимание этих интересов. Для "расколотых" обществ эти пока..затели у КлаЙна пря6лижа.ются к "О", для обществ Б ^отремальикх условиях к "1". Для большинства государств ^Екяючая США) эти коэффициенты определялись Клайдом в диапазоне 0,5-0,7, что отражает довольно высокую степень общенадионального консенсуса по вопросам содержания национальных интересов.

4. Проблема соответствия национальных интересов, в том виде^в каком они определяются государством, действительным интересам общества стала особенно острой в XX веке, который дал немало ярких примеров того, как попытки реализовывать найденную формулу национального интереса приводили к неудачам, а то и катастрофам. Это - Германия, Япония и Италия в 30-е годы XX в, взявшие курс на создание таких ^новах порядков" в Европе и Азии, при которых их интересы доминировали бы на международной арене. Это СССР, измотавший свои силы в "холодной войне", в значительной мере порожденной его стремлениями обеспечить торжество в мировом масштабе тех идей и принципов, на которых строилось само советское общество, Отчасти это и США в период войны во Вьетнаме, неудачный для Америки ход которой заставил американцев усомниться в правильности сложившихся у них представлений о национальных интересах США.

Противоречия между объективными интересами общества (нации, народа) и концепцией национальных интересов (или доктриной, на основе которой определяется внешнеполитическая и военно-политическая стратегии) в некоторых случаях выступают продуктом субъективных просчетов правительств. Чаще, однако, речь идет о более глубинных причинах, связанных с общей ориентацией развития общества и господствующей в нем идеологией. Так,НСДДП э ^рмании пришла к власти под лозунгом реванша за поражение в первой мировой войне и завоевания "жизненного пространства" для немцев силой оружия. Тем самым возможности иного выбора средств и путей удовлетворения интересов, связанных со стремлением Германии - добиться пересмотра унижающих ее статей Версальского договора и создать себе "сферу влияния" отвечающую ее экономическому весу - были резко ограничены. Са^а идеология НСДАП - реванша, утверждения немцев в качестве "расы господ" - предопределила неизбежность столкновения Германии с коалицией государств, превосходящих ее по военной мощи.

СССР, сложившийся не как государство, ориентированное на обеспечение собственных интересов, а как база "мировой революции", руководимая КПСС, которая всегда исходила из того, что прочность советского строя находится в прямой зависимости от развития в мире революционных процессов, также был обречен на противостояние с государствами, народы которых не разделяли социалистических ценностей. Иначе говоря, интересы СССР в том виде, как они официально формулировались и реализовывались, несмотря на то, что они несколько десятилетий разделялись обществом, объективно были иллюзорными. Следование курсом, основанным на "пролетарском интернационализме", усугубляло военное противостояние в "холодной войне", что подрывало и уровень жизни населения, и шансы на его повышение, увеличивало степень опасности, связанной с ядерной угрозой и для народов СССР, и для всего мира.

Таким образом, можно заключить, что общество, природа которого порождает интересы, в принцвпе не реализуемые или же чреватые национальной трагедией, в основе своей нежизнеспособно. Представляется далеко не случайным, что попытка пересмотреть парадигмальное понимание интересов СССР на мировой арене, предпринятая М.С.Горбачевым, в конечном счете завершилась распадом СССР, крахом самой советской политической системы, ее стержня - КПСС. Эта попытка исходно была не связана с пересмотром парадигмы советской внешней политики, на уровне деклараций речь шла лишь об изменении средств реализации ее целей (без гонки вооружений, без военного противостояния блоков и т.д.).

Другой вопрос, что сущностное содержание интересов неразрывно связано со средствами и методами их реализации. Возможность найти альтернативы без подрыва основания, фундамента определенного типа общественного развития - важнейший показатель соответствия этого развития общим, глобальным тенденциям прогресса цивилизации.

5. Гибкость в определении содержания национальных интересов, выборе средств и методов их реализации становится особенно актуальной в современном мире. Это обусловлено развитием региональной и глобальной взаимозависимости государств V народов в вопросах обеспечения военной безопасности, защиты экономических интересов, решении экологических проблем.

С одной стороны, взаимозависимость вносит своя коррективы в выбор средств и методов обеспечения национально-государственных интересов. Современное оружие исключает возможность обеспечения безопасности народа и общества односторонними усилиями, недостаточным оказывается и участие в военных союзах. Безопасность одного государства неразрывно связывается со всеобщей безопасностью обеспечиваемой коллективными усилиями всего мирового сообщества, обеспечением господства в международных отношений силы права, а не права силы. Экономическая стабильность, включая устойчивость курса национальной валюты также оказывается в зависимости от состояния международной экономики в целом. Сохранение среды обитания человека в отдельных государствах - от способности других проводить экологически рациональную политику.

Все это свидетельствует о том, что национальные интересы могут бить реализованы не односторонними, а совместными действиями государств, уважающих интересы друг друга, решающих их коллизии мирными средствами, с соблюдением общих, единых для всех правовых норм. Инструментами защиты национально-государственных интересов все чаще становятся международные организации, которым их участники добровольно передают права и полномочия, вытекающие из своей суверенности как субъектов межгосударственных отношений.

Бояее того, фактор взлимозависимостя порождают иовие нтервси, виступающие реально* двавкуще* сидой мировой политик»: региональние и гдобадьние (общечвюввческив).

Рвгионадьнне интересн подтают развитие там и тогда, где набирают силу интеграционние процесси. Интересн интеграционного блока (такого, как, например, ЕС) не являются только лишь суммой национадьннх интересов государств-участников интеграции. Более того, между интересами последних могут возникать определеннве коллизии, что, однако, не пере" черкивает значения того, что на уровне мировой экономики, отношения к глобадышм политическим и военнны вопросам коллективные интересы членов интеграционного объединения доминируют. Эти коллективные интересы - своего рода синтез совпадающих в основном национально-государственных интересов стран региона в отношении тех проблем, которые могут быть решени их совместными усилиями более эффективно, чем на индивидуальной, обособленной основе.

Несколько сложнее, представляется, дело обстоит с гло- " бальными, общечеловеческими интересами. Теоретическое признание того, что у всей мировой цивидизации есть общий интереса решении проблем экологии, демографии, энергетики и других, обеспечения безопасного устойчивого и стабильного развития еще не означает возможности и способности отражения этих реальностей в конкретной, повседневной политике. В принципе, в долгосрочной перспективе общества, неспособные отказаться от развития "за счет других" иди за счет разрушения природа и соответствующим образом скорректировать свои интересе, оказываются исторически обреченнями. Но, с одной стороны, слишком велика сила обстоятельств для многих стран, заставляющая их исходить из текущих, конкретнях проблем, а не долгосрочных соображений. С другой стороны, интересы решения глобальных проблем современности и, в конечном счете, выживания человечества^ становясь составным элементом нацио нально-государственного интереса кавдой страна, неизбежно приобретают свою, национально-специфическую окраску, разнясь в своих национальных интерпретациях ^е^ду собой.

Так, ряд государств наиболее слаборазвитого "пояса" мира (особенно в зоне экваториальной Африки) не могут при определении своих приоритетов игнорировать того, что под вопросом оказалось физическое выживание населения этого региона. В других государствах, потенциально способных внести большой вклад в решение общечеловеческих проблем и в принципе не игнорирующих общих, глобальных интересов, в силу сложного экономического положения (зона стран СНГ, например) объективно нет возможности уделять должное внимание вопросам экологии, рационального использования ресурсов. Решению многих проблем развития, преодолению трудностей, связанных со сменой парадигмы развития обширных регионов мира, могли бы способствовать страны развитой зоны мира - Северной Америки, Западной Европы, индустриальных центров Азии. В той мере, в какой решение глобальных проблем отвечает их национальным интересам (что бесспорно), они могли бы внести свой вклад в решение указанных проблем. В то же время казалось бы наиболее логичный, с точки зрения общечеловеческих интересов, подобный путь решения проблем развития, модернизации, реконструкции и т.д., отнюдь не выглядит реалистиччым по ряду причин.

Прежде всего, он вступает в противоречие с приоритетами национального и регионального развития передовых стран, поскольку требует отвлеченияязначительных ресурсов, что трудно-совместимо с их национальными интересами (или национальными эгоизмами). Далее, такой путь подразумевает, что страны, столкнувшиеся с трудностями, будут развиваться за счет других, более развитых, что сформирует модель иждивенческо-зависимого развития. Само принятие помощи, даже оговоренной жесткими условиями, отнюдь не гарантирует эффективного ее использования. Если же оно будет эффективным, то окажется, что развитые страны создали новые экономические "центра сила", способные конкурировать с ними на мировых рынках, что опять-таки мало совместимо с их национальными интересами.

Таким образом, если национально-государственнне интересы отдельных стран на региональных уровнях оказываются не просто совместимыми, но и взаимодополняющими друг друга в такой мере, что можно уже с полным основанием говорить об интересах, скажем, стран ЕС как вполне конкретной реальности, то на глобальном уровне все обстоит сложнее. Идеальный вариант гармонии общеччловеческих, региональных и национальных интересов оказывается труднодостижимым, баланс между ними складнвается с большим трудом и найденные компромиссы редко оказываются оптимальными для всех. В этой связи можно предположить, что если в прошлом содержание международной жизни определялось противоборством и взаимодействием национально-государственных интересов отдельних стран, то уже сейчас, а тем более в ближайшие десятилетия оно будет определяяься иним: поиском общеприемяемыы балансов ме^у национально-государственным^ региональными и глобальными (общечеловеческими) интересами, противоборством по поводу конъюнктурного и ориентированного на перспективу их пониманияя сфера которого проляжет не только и не столько на международной, сколько на национально-государственных аренах отдельных стран и связана будет она с определением новых, более совершенных парадигм их развития.

Литература

1. Кива А. Сверхдержава, разорившая себя сама. Международная жизнь, 1992, № 1.

2. Маценов Д. Интересы безопасности России в постсоветскую эпоху. Международная жизнь, 1992, № 4.

3. Национальная доктрина России (проблемы и приоритеты). Раздел 3. РДУ - корпорация. М., 1994.

4. Плешаков К. Национальный интерес в российской политике. Свободная мысль, 1992, № 5.

5. Поздняков Э. Национальное и интернациональное во внешней политике. Международная жизнь, 1989, № 5.

6. Поздняков Э, Россия и национально-государственная идея. Военная мысль, 1992, № 4-5.

7. Цухокин А. "Национальный интерес" и национальное достоинство. Международная жизнь, 1994, 4.

8. Шлезингер А. Циклы американской истории. М., 1992, гл. 4.

Национальный интерес – осознанная потребность нации в самосохранении, развитии и обеспечении безопасности. Выразителем и защитником национального интереса в практике внешней, международной политики является государство. Понятия национальный и государственный интерес трудно различимы, поскольку каждая нация, писал М. Вебер, это сообщество чувства, которое может найти свое адекватное выражение только в собственном государстве, а нация может сохранять свою культуру только с помощью поддержки и защиты государства. Вопрос о правомерности использования понятия «национальный интерес» и о его содержании является предметом дискуссии среди представителей разных научных направ- лений в международных отношениях. Развернутое объяснение по этому вопросу представил один из основателей теории политического реализма Г. Моргентау. Основные положения этого объяснения таковы: 1) «национальный интерес» – объективная данность. Он основан на своеобразии географического положения государства и вытекающих из этого особенностей его экономического, политического и культурного развития, с одной стороны, а также на особенностях человеческой природы – с другой. Поэтому «национальный интерес» представляет собой стабильную основу международной политики государства. С точки зрения Г.Моргентау, «национальный интерес» содержит два основных элемента: центральный (постоянный) и второстепенный (изменчивый). Второстепенный элемент представляет собой не что иное, как конкретную форму, которую коренной «национальный интерес» принимает в пространстве и времени. Центральный интерес состоит из трех фак- торов: природы интереса, который должен быть защищен, политического окружения, в котором действует интерес, и рациональной необходимости, ограничивающей выбор целей и средств; 2) «национальный интерес» вполне поддает- ся рациональному осмыслению государственных деятелей. Они обязаны исходить из того, что хорошая политика – это рациональная политика, опирающаяся на правильно понятый «национальный интерес». Это предполагает осознание того факта, что отличительным качеством политики, в том числе и международной, является борьба за власть; 3) хотя суть политики состоит в стремлении к утверждению моральных ценностей посредством власти, это не означает, будто политик может претендовать на знание того, что является морально обусловленным для «государства» в той или иной конкретной ситуации. Моральная политика исходит из необходимости согласования и компромиссов в защите «на- циональных интересов» государств на международной аре- не, из стремления к достижению «всеобщих интересов», что несовместимо с соперничеством политических идеологий; 4) «национальный интерес» кардинально отличается от «общественного интереса». Если первый существует в условиях анархической международной среды, то второй связан с системой законов, регулирующих внутригосударственную политику. Иначе говоря, в отличие от «общественного интереса», понятие «национальный интерес» относится к сфере внешней политики государства. Либералы подвергают сомнению саму правомерность использования понятия «национальный интерес» в целях анализа или в качестве критерия внешней политики. Поскольку с такой точки зрения определить понятие национального интереса не представляется возможным, в конце концов, исследователи предложили считать побудительным мотивом действий участником международных отно- шений не интерес, а «национальную идентичность». Говоря о «национальной идентичности», подразумевают язык и религию как основу национального единства, культурно–исторические ценности и национально–историческую память и т.п. Теоретики либерально–идеалистической парадигмы и вдохновляющиеся их идеями практики готовы согласиться с существованием национальных интересов только при условии, что их содержанием должны быть признаны моральные нормы и глобальные проблемы современности. Защита суверенитета и связанное с этим стремление к могуществу в условиях усиливающейся взаимозависимо- сти мира все больше утрачивает свое значение. Отсюда заявления о том, что главная задача, стоящая сегодня перед демократическими государствами, не защита национальных интересов, а забота о моральных принципах и правах человека. Обсуждение в отечественной науке понятия «национальный интерес» также выявило различия в его понимании. Как и в западной политологии, основной водораздел в дискуссии проходит уже не столько между «объективистами» и «субъективистами», сколько между сторонниками реалистских и либерально–идеалистических подходов. Представители реализма считают, что «национальный интерес» остается базовой категорией всех без исключения государств мира, и пренебрегать им было бы не просто ошибочно, но и крайне опасно. По мнению либералов, в демократическом обществе национальный интерес формируется как некое обобщение интересов граждан, в то время как авторитарному и тоталитарному обществу свойственна «государственническая», или «державная», позиция, предполагающая, что интересы государства выше, чем интересы личности. Однако отечественные дискуссии о национальном интересе существенно отличаются от дискуссий в западном акаде- мическом сообществе. Первое отличие касается трактовки термина «национальный» как этнического. В этой связи высказывается сомнение в применимости понятия «нацио- нальный интерес» к полиэтническим государствам вообще и к России в частности. Исходя из этого, некоторые авторы предлагают говорить не о национальных, а о государственных, национально-государственных интересах. Второе существенное отличие, характеризующее российские научные представления о содержании понятия «национальный интерес», состоит в том, что оно, как правило, отделяется от понятия «общественный интерес». В результате появляется необходимость в таких дополнительных формулировках, как внешний аспект национальных интересов, национальные интересы в их внешнеполитическом измерении. В связи с дискуссией по вопросу о правомерности использования понятия «национальный интерес» и о его содержании можно сделать некоторые выводы. Первое. Попытки «отменить» значение «национального интереса» как аналитического инструмента и критерия внешней политики государства являются слишком поспешными и безосновательными. Эти попытки не отражают состояния исследова- ний по данной проблеме в научной литературе в целом: критикуя понятие «национальный интерес», ни реалисты, ни либералы, как правило, не склонны абсолютно отрицать его пользу. Второе. Отрицая значимость «национального инте- реса», российские либералы идут значительно дальше западных ученых. По их мнению, груз государственнических и авторитарных традиций и все еще отсутствующее у нас гражданское общество делают данную категорию не только неприменимой, но и опасной для становления демокра- тии. Третье. Строгое понимание «национального интереса» не предполагает его ассоциирования с «национальностью», т.е. с этническим фактором. Так же как и категория нации, понятие «национальный интерес» отражает прежде всего единство политических структур и гражданского общества и не сводится к этнической составляющей, имеющей в данном случае второстепенное значение. Четвертое. Отождествление «национального интереса» с общественным интере- сом столь же неправомерно, как и их противопоставление. Отождествление ведет к отрицанию специфики внешней политики, ее относительной самостоятельности и, в конечном счете, сводит ее к внутренней политике государства. Прот вопоставление – к абсолютизации несовпадения интересов государства и гражданского общества. Одним словом, национальные интересы определяются государством, и для их достижения используется внешняя политика. Обычно в научной литературе выделяются такие типы национальных интересов, как основные (коренные, постоянные); неосновные (второстепенные, временные); объективные; субъективные; подлинные; мнимые; совпадающие; взаимоисключающие; пересекающиеся; непересекающиеся. В основе традиционного понятия корен- ного национально-государственного интереса лежат гео- графические, культурные, политические и экономические факторы. Национально – государственный интерес включает следующие основные элементы: военная безопасность, предусматривающая защиту государственного суверенитета (национальной независимости и целостности), конституционного строя и системы ценностей; благосостояние страны и ее населения, подразумевающие экономическое процветание и развитие; безопасное и благоприятное международное окружение, предполагающее свободные контакты, обмены и сотрудничество в регионе и за его пределами. Формирующиеся глобальная финансовая система и единое информационное пространство, транснациональное производство и сеть мировой торговли влекут за собой стирание национальных границ и трансформацию государственного суверенитета. В мире произошли кардинальные перемены, среди которых выделяется процесс экономиза- ции политики, продолжающей набирать силу. Все это не может не оказывать существенного влияния на содержа- ние национальных интересов. Каков характер этого влия- ния? Единого мнения по данному вопросу нет. Одни счи- тают, что по существу ничего принципиального нового не происходит. Государства остаются главными участниками международных отношений, и по-прежнему, как во времена Фукидида, им необходимо уметь выживать и развиваться. Усложнение мира, появление новых глобальных вызовов ведет не к солидарности и единству человечества, а к обострению межгосударственных противоречий. Понятия «жизненные интересы», «зоны влияния», «принципы го- сударственного суверенитета» остаются центральными категориями, отражающими суть мировой политики в эпоху глобализации. Другие исследователи, напротив, говорят о полном размывании содержания национальных интересов, поскольку «новые субъекты мировой политики уже идут на смену государствам – нациям». По их мнению, глобализация не оставляет места для национальных интересов, заменяет их интересами мирового гражданского общества. Главным элементом этих интересов становится обеспечение прав и свобод личности, до сих пор подавляемые государством, особенно в странах с авторитарными политическими режимами. Однако реальность намного сложнее. Под влиянием глобализации государственные структуры, как и традиционные национальные институты, действительно испытывают разрушительные потрясения. Новые акторы подрывают традиционные приоритеты государственного суверенитета. Некоторые исследователи говорят о «детеррито- ризации», или о «конце территорий», чтобы подчеркнуть обесценивание национального государственного прави- тельства. Кризис государства – объективная данность. Государство испытывает давление «сверху», «снизу» и «извне». «Сверху» государственный суверенитет подрывается национальными организациями и институтами, которые все чаще вмешиваются в его прерогативы. Кроме того, встречается и добровольное ограничение своего суверенитета государствами. Это так называемый трансферт суверенитета, т.е. передача его части в распоряжение коммуни- тарных структур интегрирующихся государств. Наиболее показательный пример в этой области – Европейский союз. «Снизу» государственный суверенитет подвергается эрозии со стороны внутригосударственных структур и структур гражданского общества. В развитых странах в сфере политики это выражается в феномене «парадипломатии», т.е. параллельной дипломатии. Происходит эрозия нацио- нальной монополии в области внешней политики. Она проявляется главным образом на функциональном, а не кон- ституционном уровне. Объективные причины размывания суверенитета «снизу» заключаются в том, что государство является слишком маленьким субъектом по отношению к глобальной экономике, но оно слишком тяжелый груз для экономики регионов и тем более для частных предприятий и фирм. «Извне» ущерб суверенитету наносит активизация таких неправительственных групп и организаций, как Amnesty International, Human Rights Watch, правоза- щитные и экологические объединения. Еще больше госу- дарство теряет свою монополию под напором транснацио- нальных корпораций, фирм, банков и предприятий. Таким образом, динамика глобализации действительно вовлекает в себя все государства, игнорируя их независимость, типы политических режимов и уровень экономического разви- тия. В то же время государство - нация, его суверенитет и его интересы как аналитическое понятие и как критерий поведения государства на международной арене продолжа- ют сохранять свое значение. Но это не означает, что глобализация не вносит в национальные интересы никаких изменений. Напротив, национальный интерес существен- но изменяется в своем содержании и направленности. Возникают новые приоритеты, связанные с необходимостью использования преимущества глобализации путем адаптации к открываемым ею возможностям, с одной стороны, а с другой – борьбы против ущерба, приносимого ею нацио- нальному интересу.

После распада СССР и Варшавского договора в 1990 г. мир вступил

в новую фазу глобального политического развития. Если до этого

момента всеобщая безопасность была основана на принципе ядерного

сдерживания и равновесия сил двух военных блоков, то после роспуска

Варшавского договора соотношение сил изменилось в пользу НАТО.

Вступление в его ряды прибалтийских государств и некоторых государств

Восточной Европы в 2005 г. расширило границы альянса до государственных

рубежей России. В этом случае Россия фактически одна

противостоит военной мощи НАТО. Нынешняя ситуация требует от

России выработки такой модели поведения на международной арене,

которая позволила бы ей проводить международную политику, отвечающую

ее национальным интересам. Однако сделать эго непросто.

Надежды политической элиты во главе с Б. Ельциным на западную

помощь в период реформ 90-х годов XX в. привели к грубым

просчетам во внутренней и внешней политике, которые заметно снизили

экономический и военный потенциал страны. Падение экономической,

технологической и военной мощи России существенно уменьшило ее международный авторитет, сделало ее руководство сговорчивым, заставило делать многочисленные уступки и предать национальные интересы страны. При решении острых международных проблем мнение российского руководства практически не учитывается, как, например, при разрешении «югославского кризиса». Международное влияние России обозначилось лишь ее ядерным статусом. Стремления выстраивать партнерские отношения с Россией и интегрировать ее в европейские и иные международные структуры у западных стран не было. Запад не пожелал списать с России долги СССР, что легло тяжелым бременем на страну и ее граждан.

Очевидно, что сохранение и развитие России как экономической,

политической и культурно-психологической целостности возможно

обеспечить лишь усилиями ее народа, а не за счет гуманитарной,

финансовой и иной помощи западных стран. Только экономическое

процветание, политическая стабильность, нравственное здоровье

российского общества способны гарантировать ее национальную

безопасность и возвращение ей высокого международного авторитета.

Престиж России на международной арене во многом зависит от успеха

экономических, политических и социокультурных преобразований

внутри страны, достижения согласия и мира между ее народами.

Осознание этого и возвращение России в число глобальных игроков

мировой политики было связано с усилиями администрации президента

В. Путина (1999^2008).

Внешнеполитические приоритеты России

Впервые с момента распада СССР (1991г.) политическое руководство

России сформулировало базовые принципы обеспечения

национально-государственных интересов страны в новой геополитической

ситуации. Это было сделано президентом РФ В. Путиным

2007 г. в Мюнхене. Оценки и положения, которые высказал В. Путин

в «мюнхенской речи», легли в основу современной внешнеполитической

доктрины РФ, разработанной МИД страны. Речь президента

20 Политология была программной и знаковой: она ознаменовала собой начало перемен в отношениях между Россией и странами Запада и оказала влияние на взаимоотношения России с внешним миром.

Следует заметить, что Мюнхенская конференция - это некий

эквивалент Всемирного экономического форума, только концентрирующий

свое внимание на военно-политических вопросах и других

проблемах безопасности. В нем участвуют представители политических,

военных и деловых элит многих стран.

Выступая на этой встрече, В. Путин дал общую оценку ситуации

в мире и отношений между Россией и странами Запада, предупредив,

что будет говорить «без излишнего политеса» и пустых дипломатических

штампов. Получилось резко и временами нелестно.

Первое положение: «Мы подошли к рубежному моменту, когда

должны серьезно задуматься всей архитектурой глобальной безопасности

». По мнению президента России, попирается базовый принцип

международной безопасности, смысл которого можно свести

к тезису: «безопасность каждого - это безопасность всех». Более того,

окончание «холодной войны», несмотря на очевидность такого рецепта,

не привело к торжеству названного принципа. Наоборот, как

заявил В. Путин, это время отмечено попыткой создать однополярный

мир - «мир одного хозяина, одного суверена». По его мнению,

«сегодня мы наблюдаем ничем не сдерживаемое, гипертрофированное

применение силы в международных делах, военной силы, силы,

ввергающей мир в следующие один за другим конфликты,- заявил

В. Путин, - Мы видим все большее пренебрежение основополагающими

принципами международного права. Больше того, отдельные

нормы, да, по сути, чуть ли не вся система права одного государства,

прежде всего, конечно, Соединенных Штатов Америки, перешагнув

свои национальные границы во всех сферах-в экономике, в политике

и в гуманитарной сфере - и навязывается другим государства?

Кому это понравится?». По мнению В. Путина, попытка США навязать

модель однополярного мира провалилась.

Второе положение: нарастание проблем в области международной

безопасности, прежде всего это застой в области разоружения и

угроза милитаризации космоса. Они обострились в последние годы

и представляют прямую угрозу национальной безопасности России.

Эта угроза исходила от действий США и НАТО. В первую очередь,

это намерение США разместить элементы противоракетной обороны

в Польше и Чехии. Кроме того, в кризисном состоянии находится

Договоро обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Это произошло

в силу отказа стран НАТО ратифицировать адаптированный

вариант этого документа. В связи с чем В. Путин напомнил также,

что США создают передовые базы в Болгарии и Румынии, а НАТО

придвигает свои войска к российским границам, в то время как Договор

связывает руки Москвы. При этом В. Путин напомнил, что

в 90-е годы XX в. страны НАТО давали заверения, что не будут размешать

войска НАТО за пределами территории ФРГ.

Третье положение: международный ландшафт ныне существенно

меняется, прежде всего благодаря новым центрам мирового роста.

Это прежде всего страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай).

Россия намерена играть в международных делах все более возрастающую

роль, проводя самостоятельную внешнюю политику. Укрепив

свою экономику и свои позиции в мире, Россия вряд ли согласится,

чтобы с ней впредь обращались как с бедным родственником.

Четвертое положение: В. Путин предложил договариваться по

всем международным проблемам. Он, в частности, высказался за то,

чтобы заинтересованные стороны выработали совместное решение

по проблеме, касающейся ПРО, и по вопросу о ратификации модифицированного ДОВСЕ.

Резкие оценки, высказанные В. Путиным, вызвали широкий резонанс.

Первой реакцией на сказанные им слова был вопрос: не приведет

ли столь резкая полемика к возобновлению «холодной войны».

Подобное опасение, правда, долго не продержалось, так как никто не

обнаружил прекращения сотрудничества между Россией и США и другими

западными странами по ряду важных международных проблем.

Показательно, что официальные представители Вашингтона и НАТО,

ставшие главным объектом критики со стороны В. Путина, не считают,

что речь российского президента ведет к возобновлению «холодной

войны». Более того, в ответ на призывы президента РФ администрация

Буша пообещала «углублять» диалог с Москвой. Правда, активизация

контактов между обеими странами по военно-политическим вопросам

(возобновились встречи по формуле «2+2» с участием министров обороны

и глав внешнеполитических ведомств, прошло несколько экспертных

встреч по вопросу о ПРО) не принесла пока каких-либо новых

договоренностей. Более того, Москва заявила о моратории на участие

Место России в системе современных международных отношений

Современный политический ландшафт все больше приобретает

признаки многополярности и ассиметричности, в котором отношения

России с различными странами будут строиться с учетом ее национальных

интересов, а не в ущерб им. Можно выделить несколько

векторов внешней политики России, реализации которых связана

с отстаиванием ее национальных интересов: российско-американские

отношения, Россия и Европа, Россия и СНГ.

Россия и США: векторы противостояния

Базовое противоречие связано с ролью России в мировой энергетической сфере.

От стратегического партнерства отношения между Россией и

США во второй половине 2000-х гг. вступили в период охлаждения.

2007 г. Эти изменения были вызваны объективными сдвигами в глобальной

политике.

Во-первых, быстро истощился запал всемирной борьбы с международным

терроризмом, скомпрометированной войной США в Ираке.

Теперь народы и правительства сами четче понимают контуры

террористической угрозы, не преуменьшая и не преувеличивая ее.

Террористы не смогли получить доступ к оружию массового уничтожения,

а в деле противодействия «обычному терроризму» государства кое-чему уже научились.

Во-вторых, в мире поменялся полюс противостояния. В первой

половине десятилетия самым главным его элементом был антагонизм

США со многими исламскими странами. В середине 1990-х гг. воображение

более всего поражали противоречия в НАТО между Соединенными

Штатами, с одной стороны, и Францией и Германией,

с другой. В этот момент Россия, осторожно дрейфуя от тесного партнерства

с Вашингтоном (с 2001 г.), ухитрилась в споре между США

и материковой Западной Европой вызвать в свой адрес меньше американских

упреков, чем Париж и Берлин. Затем дипломатия второй

администрации Буша провела перегруппировку ресурсов и, ослабив

силовой натиск на некоторых периферийных, хотя и важных направлениях

своей политики (КНДР и Южная Азия), сосредоточила внимание

на центральных. Одним из таковых всегда были отношения

с НАТО. Теперь вровень с ними поднялись отношения с регионом

Большого Ближнего Востока, который, по американским представлениям,

распространяется на севере до Закавказья, Черноморья и Каспия.

Европейское направление американской политики на уровне

практических действий стало еще скорее трансформироваться в европейско-

каспийское и европейско-кавказское. Азиатизация НАТО

продолжается. Как и три-четыре года назад, ее главным стимулом

остается стремление США укрепить стратегические позиции в регионах

предположительного наличия энергоресурсов. При этом главным

формальным обоснованием нового «похода на Восток» служит «ядер-

ная угроза Ирана», в оценке которой Москва и Вашингтон серьезно

расходятся.

В-третьих, и это самое важное, впервые за полтора десятилетия

Россия стала подчеркнуто противопоставлять привычно напористой

«восточной стратегии» США собственную непривычно наступательную линию. Эта новая политика предполагает безоговорочный отказ

не только от солидарных действий с Вашингтоном периода 1990-х гг.

XX в., но и даже от более твердого курса «избирательного сопротивления» американской политике, которой придерживалась российская

дипломатия на протяжении большей части администраций В. Путина.

Нерв момента состоит в факте «встречной дипломатической эскалации

» России и США. Такого в российской внешней политике не

было очень давно.

Среди источников российско-американских противоречий лежит

несовпадение точек зрения на многие проблемы: от несогласия

американцев с направленностью политических процессов в России

до несовпадений позиций по ряду вопросов нераспространения ядер-

ного оружия и политики в отношении отдельных стран и ситуаций.

Россию раздражает, что Вашингтон пытается учить ее, как строить

отношения с соседями, в том числе неприятными или опасными.

К тому же, давая «советы» по поводу отношений России с соседями,

сами США ничем не рискуют. Для них российское пограничье -

«туманная даль», для России - зона ключевых экономических, политических и военных интересов. Суть российско-американского

недоверия - не в обмене колкостями по поводу оценки «фарсовых

режимов» в Грузии или Иране и даже не в уплотнении военного присутствия

США у границ России, хотя оно, конечно, не может считаться

знаком дружелюбия. Однако базовое противоречие между США и

Россией состоит в противоположных мнениях об оптимальной роли

России в мировой энергетической сфере. Москва стремится предельно

усилить ее так же последовательно, как США стараются помешать

ей в этом. «Имитация принципиальности» в спорах из-за конфликтов

в «трубопроводном Закавказье» и ситуации вокруг Ирана - производные

от намерения Вашингтона устранить конкурентов из региона,

который считается возможной альтернативой Ближнему Востоку в

качестве всемирной энергетической кладовой. Все усугубляется отсутствием

между Россией и СШ А систематического диалога по глобальным

вопросам, прежде всего военно-политическим. Воссоздание

механизма для такого диалога представляется неотложной необходимостью,

если исходить из желания удержать российско-американские

отношения в русле хотя бы и «прохладного», но партнерства. Отягчающее

обстоятельство - предстоящие в 2008 г. выборы в обеих странах.

В этих условиях политикам и дипломатам не до международной

безопасности. Есть угроза упустить момент.

Американская ПРО в Европе неприемлема для Москвы

Другой вектор разногласий Россией и СШ А связаны с развертыванием в Европе 3-го позиционного района американской стратегической ПРО. Наиболее острые разногласия по этому поводу возникли весной 2007 г., а своей кульминации они достигли 21 ноября 2007 г., когда МИД РФ получил официальное письмо Госдепартамента Соединенных Штатов. Оно не оставило никаких сомнений: Вашингтон

Раис и Роберт Гейтс, ни при каких условиях не откажется от

размещения своей стратегической ПРО в Восточной Европе. Даже несмотря

на то что ракетной и ядерной угрозы со стороны Ирана может

и не быть. В Министерстве иностранных дел и в Генеральном штабе

Вооруженных сил РФ публично расценили американские намерения

как силовой прием, направленный на ослабление российских стратегических

сил ядерного сдерживания. И хотя Конгресс США пока - до окончания переговоров с правительствами Чехии и Польши, а также оценки эффективности самой ПРО в Европе независимыми экспертами - не дал добро на дислокацию элементов противоракетной обороны неподалеку от границ РФ, российские генералы уже пригрозили Вашингтону и его союзникам адекватными и асимметричными мерами, в том числе нацеливанием оперативно-тактических ракет на радиолокационную станцию в Брды под Прагой и базу противоракет в Устке на побережье Балтики. Более того, начальник Генерального штаба ВС РФ Юрий Валуевский предупредил

поляков, что система стратегического сдерживания России может в автоматическом режиме отреагировать на старт американской противоракеты. Правда, российские генералы почему-то не вспоминают о первых двух районах стратегической ПРО США, расположенных на Аляске и

в Калифорнии, где находятся около сорока противоракет, а не десять,

как планируется в Польше. По всему видно, что за лозунгами о стратегическом партнерстве двух государств, которыми не раз обменивались

президенты Джордж Буш и Владимир Путин, на самом деле стоит стратегическое противостояние, содержанием которого стал не только противоракетный забор, которым США окружают Россию, но и проблемы

Косово, ядерной энергетики Ирана, развития демократии в нашей стране

и свободы прессы. Вряд ли эти проблемы сами по себе исчезнут.

Россия - Евросоюз

ЕС нашел замену Конституции.

Договор о реформах. Документ о принципах функционирования

ЕС вступит в силу после ратификации всеми государствами. Ожидается,

что это произойдет в начале 2009 г. Однако не исключены и

сюрпризы.

Португалия, завершающая свое полугодовое председательство

в Евросоюзе, сдержала слово - представила обещанный договор.

в торжественной обстановке главами государств и правительств, а

также руководством Еврокомиссии. Договор заменил проект конституции,

отвергнутой на референдумах во Франции и Нидерландах в 2005 году.

Договор о реформах предусматривает введение поста президента

Европейского совета, который будет представлять организацию на

международной арене. Верховный представитель по общей внешней

политике и политике безопасности фактически превратится в министра

иностранных дел. В структуре исполнительной власти также

произойдут изменения. С 2014 г. число еврокомиссаров будет эквивалентно

двум третям стран - членов ЕС. Пока же каждое из 27 государств

представлено членом Еврокомиссии.

Договор повышает роль Европарламента. Депутаты смогут влиять

на законодательство в таких областях, как юстиция, безопасность и

миграционная политика. Общее количество мест в Европарламенте

сократится с 785 до 750. Национальные парламенты получат право

участвовать в законотворческой деятельности на уровне ЕС. Они

смогут вносить свои поправки в текст законопроектов. Если треть национальных парламентов не одобрит проект закона, его направят на

доработку в Еврокомиссию.

по формуле так называемого двойного большинства. Согласно этому

принципу решение считается принятым, если за него проголосовали

представители 55% государств, в которых проживает не менее 65% населения ЕС. Однако страны, которым не удастся создать блокирующего

меньшинства, смогут отложить решение вопроса и предложить

продолжить переговоры. Эта система начнет действовать с 2014 г.

Договор о функционировании Евросоюза предусматривает проведение

общей энергетической политики и реализацию общей стратегии

борьбы с глобальным потеплением, оказание помощи одному

или нескольким членам в случае террористических атак или стихийных

бедствий.

Помимо этого документ содержит статью о возможности выхода

из состава ЕС, решение о котором будет приниматься по итогам общих

переговоров.

Аналитик Европейского центра политики С. Хегман заявила,

что, хотя подписанный договор и содержит некоторые элементы европейской

конституции, два этих документа не стоит сравнивать.

По форме - это обычный межправительственный договор, и именно

поэтому, например, в нем не упоминаются национальная символика,

флаг и гимн. По словам эксперта, в договоре говорится не о передаче правительствами стран - членов ЕС части полномочий общеевропейскому руководству, а об уточнении списка уже переданных полномочий.

Иными словами, речь идет о совершенствовании существующей

системы. По мнению аналитика, подписание Лиссабонского договора

произошло совершенно в иной обстановке по сравнению с 2004г.,

когда рассматривался проект евроконституции. Евроскептиков стало

гораздо меньше. В частности, потому что сменилось руководство

в Польше и Дании.

Подписанный документ имеет очень сложную структуру, и необходимы значительные усилия со стороны правительств и иных сил,

чтобы его смысл и содержание были правильно поняты населением.

Все страны ЕС, за исключением Ирландии, намерены ограничиться

парламентской ратификацией. Однако и здесь могуг быть сюрпризы.

В частности, эксперты не берутся предсказать, как пойдут дела в Великобритании.

Россия и НАТО

Совет Россия-НАТО был создан в 2002 г., соответствующий договор

подписали В. Путин и лидеры 19 стран НАТО в Риме. Европейские

лидеры говорили тогда, что в отношениях между Москвой

и альянсом наступает качественно новый этап, Россия «одной ногой

вступила в НАТО» и «холодная война» окончательно завершилась».

В тот момент европейские СМ И хором твердили, что Россия готова

вступить в Северо-Атлантический альянс, и цитировали В. Путина,

не исключавшего такую возможность еще до избрания его президентом.

Однако уже осенью 2002 года НАТО вопреки возражениям России

приняло в свои ряды семь новых членов. После этого, несмотря

на проходящие регулярно контакты в рамках Совета Россия-НАТО,

отношения Москвы и Северо-Атлантического альянса стали стремительно

ухудшаться.

В декабре 2007 г. в Брюсселе прошло очередное заседание Совета

Россия - НАТО. Представители Североатлантического альянса констатировали, что отношения с Россией вступили в критическую фазу,

и решили, что уже в следующем году процесс расширения НАТО на

восток будет продолжен. Стороны признали, что не могуг договориться

ни по одной из ключевых международных проблем - от размещения

американской ПРО в Европе и выхода России из ДОВСЕ до

статуса Косово.

Очередному заседанию Совета Россия-НАТО в Брюсселе, на котором

Россию представлял глава М ИД РФ С. Лавров, предшествовала

встреча глав МИД РФ 26 стран - членов НАТО. Главной неприятной

новостью для Москвы стало прозвучавшее на ней заявление генсека

НАТО Яапа де Хоопа Схеффера, подтвердившего, что уже в апреле 2008 г. на саммите в Бухаресте будет принято решение о приеме в альянс новых членов. Наиболее вероятными новобранцами в НАТО считают Хорватию, Албанию, Македонию и Грузию. При этом генсек сослался на решения состоявшегося в 2006 г. саммита НАТО в Риге, где лидеры стран - членов НАТО подтвердили, что двери альянса о с таются открытыми для новых членов.

Примечательно, что на рижском саммите НАТО впервые за все

время после распада СССР лидеры альянса обсуждали угрозы, исходящие

от Москвы. Однако при этом конкретный вопрос о расширении

альянса в повестке дня тогда не стоял, о чем в декабре 2006 г. заявил

не кто иной, как сам Яап де Хооп Схеффер. Выдержав годичную

паузу, НАТО решило форсировать прием в свои ряды новых членов.

Несмотря на возникшие трудности с Украиной, НАТО не выпускает

из поля зрения и эту страну. Вчера в Брюсселе также прошло заседание

комиссии Украина-НАТО, по итогам которого Яап де Хооп

Схеффер пообещал сделать «фундамент двусторонних отношений

еще крепче». Новость о том, что НАТО готовится сделать очередной

шаг к российским границам, не стала для Москвы неожиданностью.

«На предстоящем в апреле 2008 г. саммите НАТО в Бухаресте

этот вопрос будет одним из центральных, - подтвердили накануне

в МИД Р Ф.-Для нас это крайне чувствительный момент, особенно

применительно к государствам постсоветского пространства». Отметив,

что «процесс расширения НАТО не имеет никакого отношения к

модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе

», на Смоленской площади назвали планируемое расширение

альянса «серьезным провоцирующим фактором, чреватым появлением

новых разделительных линий».

Еще более резко высказался постоянный представитель России

(с января 2008 г.) в НАТО Д. Рогозин: «Когда НАТО говорит об угрозах

с юга, но при этом расширяется на восток, это свидетельствует как

об абсолютном непонимании ситуации, так и о неискренности руководства

альянса» По его словам, «рассчитывая расшириться за счет

бывших советских республик, НАТО напрасно надеется, что реакция

России не будет слишком острой», как это случалось раньше. «Они не

подозревают, что Россия уже не та, что прежде», - многозначительно

заметил господин Рогозин. «Натовцы не поняли всей выгоды от сотрудничества с Россией, когда она была готова к более глубокой интеграции. А сейчас у России появились новые амбиции, она выросла из

рубашки, которую пошило ей НАТО»,- заявил Д. Рогозин.

В принятом по итогам встречи глав МИД РФ стран НАТО (декабрь

2007 г.) совместном заявлении констатируется, что «через десять

лет после подписания первого основополагающего документа

о сотрудничестве между Россией и НАТО партнерство между ними вступает в критическую фазу». По итогам заседания Совета Россия-

НАТО обе стороны заявили, что им не удалось сблизить свои позиции.

Разногласия касаются решения всех принципиальных проблем:

и плана размещения американской ПРО в Европе, и Договора об

обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), из которого Россия

К примеру, министр иностранных дел РФ С. Лавров подверг критике

позицию НАТО относительно режима контроля над обычными

вооружениями в Европе. Он заявил: «Нам непонятны отдельные действия

альянса, в том числе рядом с границами России. В частности,

модернизация военной инфраструктуры в Балтии, создание американских

баз в Румынии и Болгарии. Подобные шаги усложняют ситуацию

вокруг контроля над обычным вооружением в Европе, которая

в последние годы находится в тупике». Пытаясь убедить партнеров

отказаться от поддержки независимости Косово, С. Лавров заметил,

что решение по статусу Косово станет прецедентом для непризнанных

республик на постсоветском пространстве. По его словам, «те,

кто замышляет вольно обращаться с международным правом, с уставом

ООН, с Хельсинкским заключительным актом, должны еще раз

крепко подумать, прежде чем ступать на очень скользкий путь, который

может быть чреват непредсказуемыми последствиями и не добавить

стабильности в Европе». Наконец, российский министр заявил,

что если НАТО признает создаваемую систему ПРО США в Европе

элементом своей противоракетной обороны, то России «будет трудно

продолжать сотрудничать в рамках Совета Россия-НАТО по этой

тематике».

Таким образом, встреча в Брюсселе фактически подвела черту под

периодом отношений между Россией и НАТО, которые до последнего

момента, несмотря на разногласия, по инерции продолжали называть

союзническими. Примечательно, что наиболее теплыми отношения

Москвы и Брюсселя были именно во время первого президентского

срока В. Путина. Однако за время второго срока на смену «союзническим

отношениям» Москвы и Североатлантического альянса пришли

столкновение интересов и жесткое противоборство на всех направлениях,

все больше напоминающее новую холодную войну.

НАТО обеспокоено укреплением России. По этой причине Пентагон

оставляет войска в Германии.

Вопреки первоначальным планам США не сократят в 2008 г. Численность своих войск в Европе. Две американские боевые бригады

останутся в местах дислокации в Германии. Об этом США на днях

известили брюссельскую штаб-квартиру НАТО. В настоящее время

в ФРГ дислоцированы четыре боевые бригады американской армии,

насчитывающие 43 тыс. солдат и офицеров. Две до них должны были

быть возвращены в США до конца 2008 г. В этом случае численность

сухопутных соединений Пентагона в Европе снизилась бы до 24 тысяч

человек. Но теперь эти планы заморожены.

Официально Министерство обороны США мотивирует это неготовностью американских мест расквартирования, предназначенных

для возвращения бригад. Однако командующий сухопутными войсками

США в Европе Д. Маккирнен с военной прямотой объяснил

пересмотр решения о сокращении числа американских гарнизонов

в Германии «новым укреплением России». Политики и военные

НАТО выражают «горькое разочарование» по поводу усилившейся

российской критики в адрес Североатлантического союза, обвиняемого

в «наращивании мускулов». Как полагают в брюссельской штаб-

квартире организации, за критикой Москвы кроется ее стремление

использовать свой экономический подъем для реализации собственных

внешнеполитических и военных интересов. В связи с этим венское

издание усматривает в отказе от сокращения численности американских

войск в Европе «определенный признак того, что военные

США начинают готовиться к новой конфронтации с Россией».

Несмотря на профилактические меры Пентагона, посол СШ А в

НАТО В. Нуланд не теряет оптимизма. Она считает, что достижение

согласия с Россией по спорным вопросам возможно: «Мы стоим перед

угрозами и опасностями, которые одинаково касаются как России,

так и нас на Западе. Поэтому мы должны найти возможности

кооперации, от которой выиграют обе стороны».

Тем временем в Вашингтоне и брюссельских инстанциях НАТО

приостановка Москвой действия Договора об обычных вооруженных

силах в Европе (ДОВСЕ) трактуется как еще одно свидетельство укрепления

России, требующее контрмер. Примечательным сигналом

является призыв ведущего претендента-республиканца на пост президента

США Р. Джулиани приступить к наращиванию численности

американских вооруженных сил в ответ на укрепление позиций России.

По его словам, российские намерения «по-прежнему вызывают

тревогу». Поэтому, убеждал Р. Джулиани избирателей в штате Южная

Каролина, США «нужно стать еще более сильными в военном отношении

». В свою очередь американский аналитический центр Stratfor

предвидит мобилизацию западных спецслужб. По сведениям РИА

Новости, сотрудниками центра являются опытные эксперты в области

разведки и бизнеса, а его услугами пользуются сотни крупных фирм,

правительственные и военные ведомства. В опубликованной недавно

в Вашингтоне аналитической записке Stratfor, в частности, говорится:

«Отброшенный ДОВСЕ вынудит НАТО как минимум активизировать

свои разведывательные усилия для того, чтобы отслеживать перемещения

российских вооруженных сил и получать информацию, ко__торую русские обычно предоставляли бы сами в рамках механизмов

Россия в постсоветском пространстве

Одним из главных векторов глобальной политики России является

сохранение влияния на бывшие республики СССР, ставшие независимыми

государствами после 1991 г. Первоначальной организационно-

правовой формой «цивилизованного развода» бывших советских

республик после распада СССР стало Содружество Независимых

Государств (СНГ), куда вошло 11 государств. Однако, как показала

практика, слабо интегрированные группировки, подобно СНГ, неэффективны. Решения, принимаемые на форумах СНГ, не исполняются.

К тому же элиты стран Содружества имеют разную политическую

ориентацию. Одни из них тяготятся российским влиянием и обращают

свои взоры к США (как это делают Украина, Грузия), другие, напротив,

по-прежнему ориентируются на Россию (например, Узбекистан,

Казахстан, Армения, Киргизия), а третьи (Туркмения, Азербайджан)

пытаются выстраивать многовекторную внешнюю политику, связанную

с равной удаленностью от двух полюсов влияния. Постсоветское

пространство привлекательно преимущественно своими значительными

природными ресурсами, над контролем которых сегодня борются

разные государства. Принимая во внимание этот факт, Россия стремиться

более четко заявить о своих национально-государственных интересах,

используя новую тактику: там, где не действуют политические

аргументы, вполне можно попробовать решить проблему экономическими

методами, увеличить привязанность экономик стран СНГ к российским

финансовому, и фондовому рынкам.

РФ и Белоруссия

Наиболее тесные отношения (союзнические) в силу геополитического

положения складываются между Россией и Белоруссией, которые

заявили о строительстве союзного государства. Разные представления о

модели союза (федеративная или конфедеративная) вызвали разногласия

между странами. Это стало препятствием на пути строительства нового

государства. В этих условиях Россия решила сменить в отношении

Белоруссию тактику. Там, где не действуют политические аргументы,

вполне можно попробовать решить проблему не слишком большими

для России деньгами. Если в Белоруссии не откажутся от российских

дешевых денег, что крайне маловероятно, степень интеграции экономик

двух стран неизбежно увеличится, равно как и привязанность Белоруссии

к российским финансовому и фондовому рынкам.

2007 г. в Москву, был ошарашен неожиданной щедростью России.

Общая сумма госкредитов, которую Белоруссии пообещала до 2008 г.

выдать Россия, увеличена с 1,5 млрд. долл. до 3,5 млрд. дол, что составляет

7% расходов бюджета Белоруссии в 2008 году. Кроме того, вице-

премьер А. Кудрин, реализовавший аттракцион невиданной щедрости,

пообещал Белоруссии займы на внутри российском рынке на 10 млрд.

руб. Белоруссия, видимо, не устоит, натолкнувшись на желание России

России межгосударственный кредит для покрытия убытков от повышения

цены поставок российской нефти и газа в размере от 1 млрд.

долл., были выделены обещанные деньги. Вице-премьер и министр

финансов А. Кудрин и белорусский министр финансов Н. Корбут подписали

соглашение о предоставлении Белоруссии госкредита в размере

1,5 млрд. долл. Кроме того, Белоруссии был обещан еще один кредит

в 2008 г. в размере 2 млрд. долл., и было предложено разместить облигации

на российском рынке на сумму 10 млрд. руб. и если, эти бумаги

получат спрос, повторять эту операцию по мере необходимости.

Как пояснил А. Кудрин, 1,5. Млрд. долл. предоставляется Россией

сроком на 15 лет по ставке LIBOR+0,75%. Соглашением предусмотрен

и 5-летний льготный период, во время которого проценты уплачиваться

не будут. При действующей ставке LIBOR + 5% А. Кудрин

оценил стоимость займа для Белоруссии «около 6%». Но сразу после

подписания соглашения вице-премьер объявил, что Россия готова

предоставить Белоруссии еще один кредит - на 2 млрд долл. в 2008 г.

Н. Корбут попытался возразить, что эта сумма должна быть коммерческим

займом России Белоруссии. Но господин А. Кудрин настаивал,

что вид займа - госзаем или коммерческий кредит «будет изучаться». Но перед этим «одним из следующих шагов станет размещение

публичного займа Белоруссии на российском рынке», выдал еще одну

тайну российско-белорусских финансовых отношений А. Кудрин.

По его словам, «российская сторона уже получила запрос на регистрацию

такого займа». После этого Н. Корбуту оставалось признать,

что объем размещения может составить до 10 млрд руб. в 2008 г. Он

лишь уточнил, что «это будет не разовое размещение, а траншами».

Первые же 1,5 млрд. долл. Россия предоставит Белоруссии не двумя

порциями, а сразу. Как пояснил Н. Корбут, страна рассчитывает получить

будут направлены на финансирование дефицита белорусского бюджета,

который на 2008 г. уже определен в 1,9% ВВП, или 1,2 млрд. долл.

Кредит в размере 1,5 млрд. долл. по словам А. Кудрина, увеличит золотовалютные резервы Белоруссии, а в бюджет Белоруссии поступит

сумма, конвертированная в белорусские рубли. Куда будут направлены

еще 2 млрд. долл., равно как и деньги от белорусских облигаций, не уточнялось. Для Белоруссии, отметим, 3,5 млрд. долл. кредитов в

2007-2008 гг.-суммы, значимые макроэкономически. Это около 7%

расходов консолидированного бюджета страны на 2008 г. (24,4 млрд.

долл.),и немногим меньше размера фонда социальной поддержки (совмещает

часть функций Пенсионного фонда и системы соцстрахования)-

5,6 млрд долл. в 2008 г.

Еще накануне визита В. Путина политологи предполагали, что

кредит России Белоруссии может быть платой за согласие А. Лукашенко

согласовать российскую версию положений о Союзном государстве.

Однако сейчас, когда ставки увеличились в 2,5 раза, причина

видится им уже иной. Скорее всего, с А. Лукашенко договорились о

широком допуске России в экономику страны, причем не, только об

участии российских компаний в приватизации белорусских, но и о

более широком сотрудничестве. Плюс договоренности в сфере безопасности,

ведь Белоруссия граничит с Польшей. Наконец, возможно,

что это плата за возможный переход на российский рубль.

Россия и страны Центральной Азии

Особый интерес для России представляют кладовые стран Центральной

Азии, которые делают регион привлекательным и для всех.

По мере экономического роста возрастает потребность в энергетике.

После распада С С С Р Центральная Азия была регионом, где Москва

традиционно доминировала. Однако в последние годы этот регион

стремительно превращается в плацдарм геополитической борьбы

между теряющей позиции Россией, усиливающимся «драконовскими

» темпами Китаем, привычно ищущими свои интересы по всему

миру СШ А и стремящейся ослабить энергетическую зависимость

от России Европой. Наиболее ожесточенная борьба при этом разворачивается

за добываемые в Центральной Азии нефть и газ. Все

из указанных игроков, кроме США, либо договариваются, либо уже

договорились о строительстве в их направлении из этого региона

нефте- и газопроводов. Положение в самих центральноазиатских

странах неоднозначно.

Казахстан. В 2007 году Казахстан продолжил движение к поставленной

цели -войти в число 50 развитых стран мира. В 2007 г., согласно

ежегодному отчету The Global Competitiveness Report (о глобальной

конкурентоспособности), он занял 68-е место из 131. Кроме того, исполнилась давняя мечта президента Нурсултана Назарбаева -в 2010 г.

Казахстан станет председателем в ОБСЕ. И это несмотря на критику

международных наблюдателей прошедших парламентских выборов.

Напомним, пропрезидентская «Нур Отан» получила более 88% голосов

избирателей, а остальные не смогли преодолеть 7%-ный барьер.

Таким образом, новый законодательный орган (мажи-лис) оказался

В границах национального государства субъектами политики выступают личности, социальные группы (классы, слои), партии, движения, преследующие индивидуальные и групповые интересы. Однако сами независимые государства не развиваются в вакууме, они взаимодействуют друг с другом и выступают субъектами политики более высокого уровня - международной.

Цели международной политики определяются специфическим контекстом конкретной исторической ситуации, в которой оказывается мировое сообщество, и характером отношений, существующих между государствами. В той мере, в какой внешние факторы влияют на условия жизни конкретного государства, они определяют и содержание международной политики.

Национальный интерес - это осознанная потребность нации в самосохранении, развитии и обеспечении безопасности, совокупность сбалансированных интересов личности, общества и всего государства в экономической, внутриполитической, социальной, международной, информационной, военной, пограничной, экологической и других сферах жизнедеятельности общества. Национальный интерес можно определить также как осознание и отражение в деятельности лидеров государства его потребностей. Это относится и к многонациональным, и к этнически однородным государствам. Фактически под национальным интересом подразумевается национально-государственный интерес.

Традиционно понимаемый коренной национально-государственный интерес включает три основных элемента:

• - военная безопасность;
• - экономическое процветание и развитие;
• - государственный суверенитет как основа контроля над определенной территорией и населением или сохранение нации в качестве свободного и независимого государства.

Иногда добавляют и следующие элементы:

• - рост национального благосостояния;
• - защиту экономических и политических позиций государства на международной арене;
• - расширение его влияния в мировой политике.

Однако в наши дни как эти элементы, так и содержание национального интереса в целом претерпевают существенные изменения под давлением новых фактов и обстоятельств.

Сейчас государства и регионы становятся все более проницаемыми для пересекающих их границы растущих потоков идей, капиталов, товаров, технологий и людей. Традиционные двух- и многосторонние связи между государствами дополняются новыми, действующими в самых разных областях, таких, как транспорт, экономика и финансы, информация и культура, наука и образование и т.д.

В этих условиях национальный интерес не может быть обеспечен без создания таких условий существования государства, как внутренняя стабильность, экономическое благополучие, моральный тонус общества, безопасность (в широком смысле слова), благоприятное внешнеполитическое окружение, престиж и авторитет на мировой арене. Следует иметь в виду, что обеспечение национального интереса достигается лишь при сбалансированности указанных условий, представляющих собою открытую систему взаимозависимых и взаимодополняющих элементов. Полное обеспечение каждого из них возможно лишь в идеале. В реальной же практике типичны случаи недостаточного развития того или другого из указанных элементов или условий, что компенсируется более интенсивным развитием других. В обеспечении подобного баланса и состоит существо и искусство международной политики.

Различается постоянное (фиксированное) и переменное содержание национального интереса. Неизменная часть включает задачу обеспечения внешней безопасности государства. Переменное же содержание рассматривается через призму национальных традиций, личностных качеств политических руководителей, тенденций в экономической, социальной сферах общественной жизни и т.д. Реальные материальные и политические потребности в развитии государства могут меняться, а вместе с ними меняются соответственно интересы, цели, средства и внешнеполитическая деятельность. Смена потребностей и интересов государства ведет к смене и идеологических ценностей.

По отношению к окружающему внешнему миру национальные интересы выражаются в совокупности внешнеполитических интересов государства, которые различаются по своей важности для его жизнедеятельности Выделяют два уровня национальных интересов государства: уровень главных внешнеполитических интересов и уровень специфических интересов. Первый связан с обеспечением его безопасности и целостности как социально-экономической, политической, национально-исторической и культурной общности, с защитой экономической и политической независимости государства. Главные интересы государство обеспечивает всеми военными, экономическими, дипломатическими и идеологическими средствами.

Второй уровень охватывает отдельные, относительно частные, хотя и важные сами по себе интересы государства в сфере международных отношений.

Национальные интересы в основе своей объективны, потому как они отражают стремления граждан государства к обеспечению стабильного и устойчивого развития общества, его институтов, повышению уровня жизни населения; минимизации угроз личной и общественной безопасности граждан, системе ценностей и институтов, на которых зиждется существование общества.

Данные стремления граждан воплощаются в концепцию (доктрину) национального интереса, конкретное содержание которой также определяется преимущественно объективными параметрами, такими, как:

• - геополитическое положение государства на мировой арене, наличие у него союзников или противников, представляющих непосредственную угрозу для национально-государственных интересов страны;
• - положение в системе международных экономических отношений, степень зависимости от внешних рынков, источников сырья, энергии и т.д.;
• - общее состояние системы международных отношений, преобладание в ней элементов соперничества или партнерства, силы или права.

Концепция «национального интереса» была разработана Г. Моргентау. Он определил понятие «интерес» в категориях власти. Понятие национального интереса состоит из трех элементов: 1) природы интереса, который должен быть защищен; 2) политического окружения, в котором действует интерес; 3) национальной необходимости, ограничивающей выбор целей и средств для всех субъектов международной политики.

Г. Моргентау включал в понятие «национальный интерес» следующее:

• 1. Национальный интерес - объективная данность. Он основан, во-первых, на своеобразии геополитического положения государства и связанных с ним особенностях геоэкономического и социокультурного развития; во-вторых, опосредуется особенностями человеческой природы.
• 2. Государственные деятели обязаны исходить из того, что хорошая политика - это рациональная политика, опирающаяся на правильно понятый национальный интерес. База такой политики - чётко выстроенный имидж государства, через который происходит восприятие национального интереса.
• 3. Национальный интерес кардинально отличается от общественного интереса. Национальные интересы обеспечиваются внешней политикой, а общественные - внутренней. Они не должны ни противопоставляться, ни сливаться.

Внешняя политика независимого государства, по мнению Г. Моргентау, должна опираться на некую физическую, политическую и культурную «реальность», способную осознать природу и сущность собственного национального интереса. Такой «реальностью» выступает нация. Все нации мира на международной арене стремятся к удовлетворению своей первоочередной потребности, а именно потребности физического выживания. В разделенном на блоки, союзы мире, где не прекращается борьба за власть и ресурсы, все нации стремятся к защите своей физической, политической и культурной самобытности (идентичности) перед лицом вторжения извне.

Вероятно, данная позиция Г. Моргентау была актуальна для времен «холодной войны», когда мировое сообщество было разделено на два противостоящих друг другу лагеря: социалистический и капиталистический. В современном мире, когда страны в силу различных причин взаимозависимы и взаимосвязаны друг с другом, их выживание и развитие может быть обеспечено только на пути их сотрудничества и взаимодействия. В этих условиях любое государство, осуществляя собственный национальный интерес, должно уважать и учитывать интересы других государств.

Сочетая собственные интересы и потребности других государств, нация может обеспечить свою безопасность. Национальная безопасность означает состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, способность государства сохранять свой суверенитет и территориальную целостность, выступать субъектом международного права.

Понятие «безопасность» для личности, общества и государства не во всем совпадает. Безопасность личности означает реализацию его неотъемлемых прав и свобод. Для общества безопасность состоит в сохранении и умножении его материальных и духовных ценностей. Национальная безопасность государства предполагает внутреннюю стабильность, надежную обороноспособность, суверенитет, независимость, территориальную целостность.

В наши дни, когда сохраняется опасность ядерной войны, национальная безопасность является неотъемлемой частью всеобщей безопасности. До недавнего времени всеобщая безопасность основывалась на принципах «сдерживания путем устрашения», конфронтации и противостояния ядерных держав (СССР, США, Франции, Великобритании, Китая). Но подлинно всеобщую безопасность невозможно обеспечить за счет ущемления интересов каких-либо государств, ее можно достичь лишь на принципах партнерства и сотрудничества. Поворотным пунктом в формировании новой системы всеобщей безопасности стало признание мировым сообществом невозможности победы и выживания в мировой ядерной войне.

Невозможно обеспечение национальной безопасности без выявления, осознания, провозглашения государством жизненно важных национальных интересов. В ином случае основы национальной безопасности могут беспрепятственно разрушаться кем угодно - как это происходило в СССР в пору вовремя перестройки, а затем в независимой России. Невыявленные, неосознанные и непровозглашённые национальные интересы - никак не защищены, т.е. являются областями уязвимости, ахиллесовыми пятами, а потому - основными направлениями новой войны.

В жизнеспособном и эффективном государстве приоритетность национальных интересов определяется их жизненной важностью. Государство защищает национальные интересы всеми доступными средствами. Следует учитывать и то, что национальными интересами могут провозглашаться интересы, не являющиеся жизненно важными и даже чуждые нации; могут подменяться приоритеты национальных интересов; могут неадекватно формулироваться и решаться соответствующие проблемы. В этом случае страна будет самоуничтожаться своими собственными силами и средствами.