Методика изучения частей речи. Учение о частях речи в русском языке. Принципы классификации частей речи в отечественной грамматической науке

ЛИНГВИСТИКА

УДК 81(091) + 81 "36 + 81"373.46

О. В. Лукин

Терминология теории частей речи: античные истоки

Автор анализирует особенности становления терминологии теории частей речи. Появившиеся в античной философии Платона и Аристотеля термины, имевшие философско-логическое содержание, переносятся на лингвистические исследования, где получают совсем другое значение. Терминология греческих и римских ученых, описывающая феномены их родного языка, впоследствии некритически переносится на почву языков с иными типологическими характеристиками, что лишь затрудняет их адекватное исследование и описание. Однако привычность этой терминологии, повсеместное использование античных ярлыков заставляет не отказываться от них, а дать им реальное типологическое объяснение.

Ключевые слова: части речи, терминология, античная философия, Платон, Аристотель, стоики, александрийские грамматисты, римские грамматисты.

Parts of speech terminology: antique origins

In this article the author analyses peculiarities of the appearance of parts of speech terminology. Antique philosophy of Plato and Aristotle being the origin of parts of speech terms, they used to be philosophical in content. Over time the terms were transferred from philosophical to linguistic studies receiving a different meaning. Terminology of Greek and Roman scientists which reflected the phenomena of their native languages were later unreasonably used in studies of the languages with different typological features, hampering their adequate description. However, the customary regular use of this terminology makes us explain their real typological meaning instead of dropping them altogether.

Keywords: parts of speech, terminology, antique philosophy, Plato, Aristotle, stoics, Roman and Alexandrine linguists (grammarians).

Вопросы теории частей речи, которые в течение более двух тысячелетий относятся к узловым вопросам науки о языке и характеризуются как ее «нерешенные проблемы», «болевые точки», не могут не привлекать внимания современного исследователя. Одним из центральных вопросов при этом остается терминология теории частей речи. Сами «части речи» - это, разумеется, и словоформы, и лексемы, и компоненты высказывания, играющие в предложении роль его членов, отражающие явления объективной действительности, человеческого мира, понятийного аппарата человечества, наконец, самих себя и еще многое другое. К сожалению, все названные (и не только эти) «ипостаси» частей речи лишь немногие ученые отграничивают друг от друга, воспринимая их некоей синкретической данностью и в соответствии с этим пониманием описывая и классифицируя ее. Однако, если бы это было только так, многие неразрешимые проблемы час-

теречной теории не только исчезли бы сами собой, они попросту не появились бы. Гораздо хуже, что каждая из этих сторон частеречной природы по очереди выдвигается на передний план и в разных вариациях описывается и абсолютизируется в соответствии с определенными актуальными потребностями.

Не может не вызывать удивления широчайшая палитра терминов современного языкознания, относящихся к «частям речи»: это лишь слабый отголосок терминологического разнообразия, доставшийся от философов античности современным языковедам, который последние принимают за абсолют. Нельзя также не игнорировать и того вполне очевидного факта, что употребляемые современным языкознанием термины античной философии не могут иметь тех же значений, какие они имели в трудах греческих философов: любой термин в иной научной парадигме, научной парадигме совершенно другого времени

© Лукин О. В., 2012

не может значить того же, что сейчас, ср. показательное в этом смысле высказывание В. А. Зве-гинцева о языке В. фон Гумбольдта: «Не нужно забывать и того, что Гумбольдт был человеком своего времени и говорил он также на языке своего времени» .

Объем того или иного лингвистического термина зависит от разнообразных факторов, и не в последнюю очередь от языка, в котором этот термин функционирует. Поэтому термины одного языка, обозначающие как само понятие «части речи», так и отдельные части речи, отличаются от соответствующих терминов в других языках (ср. рассуждения Э. Косериу по поводу объема термина «язык» ). Это - только одна из причин того, почему частеречная проблематика в современном языкознании продолжает оставаться настолько сложной и неразрешимой: в прямом и переносном смысле исследователи говорят на разных языках и вкладывают в термин «части речи» разнообразные значения. В связи с этим теория частей речи всегда наталкивается на едва преодолимые трудности, которые сопровождали ее на протяжении всей истории. Трудности эти вызваны в немалой степени традиционной античной терминологией, которая самой семантикой терминов дает «указания» на их связи.

Аналогичным образом ведут себя и традиционные частеречные термины,

образованные в различных языках не без влияния если не самих греко-латинских терминов, то, по крайней мере, античного механизма их образования. Латинские термины не только говорят сами за себя, но и указывают направления трактовки того или иного термина. Так, термины имя, глагол, числительное указывают в семантическом направлении, термины союз, предлог, наречие - в направлении синтаксической функции, местоимение -текстуальной функции, междометие -прагматической функции и т. д. .

То, что мы сейчас называем частями речи, великий античный мыслитель Платон рассматривал как части логического суждения. Греческое ^оуо^ (Ср.: «При многозначности слова ^оуо^ с его разнообразными употреблениями в качестве логического, риторического, грамматического и философского термина, неопределенный перевод "части речи" не передает специфического содержания этого понятия в античной языковой теории» .) и латинское oratio обозначали одновременно и речь, и предложение, □vo^a - и называние, и имя собственное, и сло-

во, и имя (существительное и/или прилагательное) . Распространенный перевод древнегреческих терминов ^оца и □ □ца, которые Платон первым ввел в научный обиход, как «имя» и «глагол» является поэтому, к сожалению, слишком некорректным: ^оца обозначает реальный субстрат, вещь, деятеля, предмет речи, нечто сущее, □ □ ца, напротив, абстрактное понятие, практику или действие, подчиненную деятельность и участие в некоей идее (ср. ). Платон отождествлял части речи не только и не столько с логическими категориями человеческого сознания как субъект и предикат, но и с явлениями внеязыковой действительности - с действиями и их носителями. По мнению Л. Пауля, категоризация частей речи имела свое начало в самообосновании диалектического мышления и его рефлексивной аналитике и не может подвергаться теоретическому осмыслению в отрыве от ее систематического происхождения .

Поскольку отношения между философией и языкознанием в античную эпоху, разумеется, выглядели совершенно иначе, чем сейчас, термины, использовавшиеся Платоном в отношении частей логического суждения, не могут быть терминами лингвистическими, ср.: «Термины, входящие в состав высказывания, традиционно подразделяют на субъект (в логических формах его позиция указывается буквами "а" и "8") и предикат (позиция указывается буквой "Р"). ... В таком случае эти два термина являются знаками не лингвистических объектов как составных частей предложения, а чего-то находящегося вне данных предложений, то есть существующего в той области объективной реальности, которая этими предложениями описывается. ... Ясно, что подобное употребление терминов «субъект» и «предикат», когда, с одной стороны, они применяются для обозначения лингвистических объектов, а с другой, внелингвистических, реальных объектов, является двусмысленным и нежелательным. Правда, можно было бы различить эти два употребления, каждый раз уточняя, о чем идет речь, -семантическом или синтаксическом смысле терминов, или же использовать для каждого случая свою собственную терминологию: например, обозначать соответствующие лингвистические объекты словосочетаниями "субъектное выражение" и "предикатное выражение", а те реалии, с которыми они соотносятся, - словосочетаниями

"субъект (предмет) высказывания" и "предикат высказывания"» .

На дальнейшее развитие частеречной терминологии, несомненно, повлияла философия и логика знаменитого ученика Платона - Аристотеля. Так, второй принцип аристотелевской логики -принцип запрещенного противоречия - заключается в том, что два противоречащих друг другу высказывания не могут быть истинными одновременно. Из этого принципа, в частности, следует, что употребляемые в различных контекстах термины могут относиться к разным денотатам, и это, в свою очередь, приводит к немалой терминологической путанице.

Третий принцип - принцип исключенного третьего - состоит в том, что один элемент или понятие подпадает под одно или другое понятие, или в том, что высказывание о чем-то или истинно, или ложно. Принцип исключенного третьего предполагает, что выбор одного определенного языкового выражения означает одновременное исключение другого выражения, что идеализирует и упрощает действительные языковые и мыслительные явления и процессы. Двоичность аристотелевской формальной логики оправдывается следующим соображением: двоичность или разложимость действительности на альтернативы -это не свойство, представляемое миром без нашего участия, а способ, которым мы успешно воздействуем на мир (см. . В соответствии с третьим принципом формальной логики в языкознании как бы уже предопределены некоторые бинарные оппозиции, в том числе и самая главная оппозиция в системе частей речи «имя/глагол», а также другие бинарные оппозиции, предлагавшиеся в разное время исследователями теории частей речи.

Аристотель пытался свести не только мир, но и язык, и знание к их «элементарным» основным формам. Десять категорий Аристотеля или десять когнитивных образцов были созданы и для того, чтобы классифицировать множество наших понятийных образований (ср. ). Из этих десяти категорий вначале была создана бинарная оппозиция. Категория субстанции, обозначающая сущее, способное существовать само по себе и быть носителем несамостоятельных свойств (см. ), противопоставляется другим девяти категориям - акциденциям. Эта оппозиция, в основе которой нельзя не увидеть оппозицию □тоца/ ППца, с одной стороны, и аристотелевская двухвалентная логика, с другой стороны, взаимно объясняют и определяют друг друга.

Любопытно отметить, что начиная с середины девятнадцатого столетия Аристотеля упрекают в том, что он вывел свои категории из грамматической структуры греческого языка. При этом великий мыслитель подвергается критике как со стороны философов, так и со стороны языковедов. Первым, кто указал на то, что аристотелевские категории - отражение грамматической структуры греческого языка, его частей речи и членов предложения, был А. Тренделенбург . Впоследствии Аристотеля критиковали за смешение онтологического, логического и грамматического. X. Штейнталь упрекает Аристотеля и в том, что он нечетко сформулировал отношения между языком и логикой и что у него нередко совпадали понятия бытия, говорения и мышления . А. Г. Сейс писал о том, что, если бы Аристотель был мексиканцем, его система логики приняла бы совсем другую форму . И, пожалуй, резче всего выразил эти мысли Ф. Маутнер: «Вся логика Аристотеля есть не что иное, как рассмотрение греческой грамматики с одной интересной точки зрения. Если бы Аристотель говорил по-китайски или на языке индейцев дакота, он бы неизбежно пришел к другой логике» (перевод наш. - О. Л.).

При этом особо следует подчеркнуть, что сам Аристотель не употреблял ни термина sTOi%sDa тоП ^оуои (элементы речи), ни церп тоП ^оуои (части речи) (Некоторые исследователи связывают происхождение термина церп тои ^оуои со стоиками, ср. .): двадцатая глава его «Поэтики» посвящена церп тПд ^s^so^ (частям словесного изложения, к которым относились элемент, слог, союз, имя, глагол, член, падеж, предложение). Все три перечисленных термина, равно как и четвертый - sTOixsna тПд A,8£,sog (элементы словесного изложения) - еще в античной философии не получили абсолютно однозначной трактовки и нередко отождествлялись, что было неудивительно на фоне борьбы различных философских школ Древней Греции.

Небезынтересно подчеркнуть, что взгляды Аристотеля и Платона на понятия ^оуо^ и его отношения с nvo^,a и ППца не совпадали, о чем пишут многочисленные исследователи - как философы, так и языковеды, выделяя при этом различные критерии сравнения. Так, для Платона ^оуо^ состоит из мельчайших частиц - ovo^ma (ср. по Аристотелю ^oyo^ состоит обязательно из двух частей - nvo^a и ППца (ср. , ).

Платон и Аристотель ввели понятия □vopa и □ □ pa как элементы, от которых зависит истинность или ложность высказывания; стоики, исследовавшие вопросы детерминации субъекта, расчленили □vopa на имя собственное и нарица-ние (ср. ). Сначала стоики отделили от союзов члены (артикли), затем от имен - нарицательные слова, от имен - местоимения. Впоследствии от глаголов были отделены наречия, а от нарицательных слов - причастия, что завершило классическую александрийскую восьмичленную схему частей речи. И сами термины □vopa и □□pa, значившие во времена Платона и Аристотеля в разговорном языке соответственно "слово" и "оборот речи", приобрели у стоиков и александрийцев иной, грамматический характер. При этом логико-синтаксический смысл противопоставления □vopa как элементов предложения (высказывания, суждения) был утерян, и их противопоставление свелось лишь к морфолого-семантическим различиям (ср. ).

Восемь частей речи александрийской грамматики Дионисия Фракийца получили определение при помощи неравномерно распределенных семантических, синтаксических и морфологических признаков:

1) имя (Onoma) - склоняемая часть речи, обозначающая лицо или вещь;

2) глагол (Rhema) - несклоняемая часть речи, но спрягаемая по времени, лицу и числу и обозначающая исполнение или претерпевание действия;

3) причастие (Metoche) - часть речи, имеющая признаки имени и глагола;

4) артикль (Arthron) - склоняемая часть речи, которая предшествует имени или следует за ним;

5) местоимение (Antonymia) - часть речи, замещающая имя и указывающая на лица;

6) предлог (Prothesis);

7) наречие (Epirrhema) - несклоняемая часть речи, которая присоединяется к глаголу или его модифицирует;

8) союз (Syndesmos) - часть речи, соединяющая дискурсы .

С созданием александрийской грамматики история развития теории частей речи, казалось, достигла того апогея, тех вершин, которые никогда впоследствии (в течение более двадцати столетий!!!) не повторялись: вся последующая история теории частей речи так или иначе была связана с восьмью частями речи древнегреческого языка, предложенными Дионисием Фракийцем.

Римские грамматисты не случайно ревностно продолжали эллинистическую грамматическую традицию: римские аристократы были воодушевлены греческим культурным наследием, их дети воспитывались так, что могли прекрасно владеть устным и письменным греческим языком, все греческое было в моде, древнегреческий язык был для римлян образцовым языком, грамматика Дионисия Фракийца была образцовой грамматикой. Культура Римской империи была билингвиальной: греческий и латинский языки были связаны единым идеологическим стандартом мифологических верований и практически общей на рубеже нашей эры политической историей. Для усвоения этой духовной культуры необходимо знание двух языков (см. ). Выросшие в такой среде дети римских аристократов неизбежно оказывались под влиянием престижных греческих языковых образцов. Поэтому им ничего и не оставалось, как переносить структуры древнегреческого языка на латынь, потому что латинские грамматисты были в любом отношении зависимы от их греческих образцов (см. ) и от греческой терминологии.

Довлеющая над частеречной теорией в течение двух тысячелетий греко-латинская терминология продолжает играть роль проводника тех идей, которые выражали античные философы на материале своих родных языков. Причем понимание частеречной проблемы еще во многом остается в плену античных представлений о языке и античных потребностей в его изучении. Описание многих языков так или иначе напоминает «подгонку» их материала под требования, диктуемые латинской терминологией: наречие (аёуегЪит) выделяется не иначе как слово, стоящее при глаголе (уегЪит) и его определяющее, числительное - как слово, обозначающее число, предлог - по его местоположению перед другой частью речи и т. п.

С другой стороны, следует признать, что и вся терминология теории частей речи на протяжении всей истории существования этой проблематики - от Платона до наших дней - служит в определенной степени символом, условностью в процедуре описания любого языка мира, условностью, нередко имеющей мало общего с реальной языковой действительностью. Поэтому столь важно было бы реально связать эти термины с языковой действительностью. Рубрики «глагол», «существительное», «прилагательное», «наречие», «местоимение», «предлог», «союз», реже -«числительное», «междометие», «частица» мож-

но встретить в грамматиках практически всех описываемых языков мира (к тому же едва ли не всегда в перечисленной последовательности). При этом, если сравнить основания для выделения и описания перечисленных групп, нельзя не заметить, насколько они несводимы к одному или системе соизмеримых «знаменателей». Тем не менее, удобная, привычная с детства традиционная терминология с успехом переходит из учебника в учебник, из одного теоретического трактата в другой.

Удобство и привычность традиционной терминологии для определенных целей (а сюда относятся прежде всего цели описания языков с ведущими признаками флексии для обучения этим языкам) оспаривать нет нужды. Но едва мы отойдем от языков Европы и Азии, более знакомых и привычных нам, как возникают трудности и с выделением слова, и с вычленением и классификацией этих слов по рубрикам, известным и привычным как «части речи». Если в абсолютном большинстве языков со сравнительно длительной историей описания (а это прежде всего индоевропейские флективные языки) схема Дионисия Фракийца именно в силу их типологического сходства с греческим и латынью в большей степени способна описать присущие им закономерности, то в языках с ведущими элементами изоляции или полисинтетизма такая схема едва ли полностью применима как инструмент их адекватного описания. О том же, до какого предела можно применять традиционные подходы и термины, заимствованные из греко-римской традиции, для таких языков, можно убедиться лишь после их непредвзятого изучения.

Отсутствие однозначности в терминологии дает почву разного рода произвольности и интуитивности. Интуитивность характерна при трактовке самих критериев классификации: понимание семантического критерия, который для большинства исследователей представляется наиболее важным и при помощи которого даются определения почти всем частям речи, является не чем иным, как интуитивным терминологическим отображением формальных признаков частей речи. Такие понятия, как «предмет», «действие», «признак», «признак действия», которые фигурируют в дефинициях, сформулированных при помощи традиционного так называемого семантического критерия классификации основных знаменательных частей речи, столь же интуитивны, сколь и фиктивны в силу своей именно семантической беспомощности. Используя их, об-

разованный носитель языка еще как-то смог бы объяснить разницу, например, между словами белизна, белеть, бело и белый, однако они едва ли смогут что-нибудь открыть для изучающего этот язык носителя языка с совершенно иными типологическими характеристиками, например, китайца или индейца.

Рассуждения о частеречной проблематике, осуществляющиеся на примере и на материале одного языка, также теоретически, особенно типологически, беспомощны и терминологически некорректны. Признание в том или ином языке тех совершенно определенных классов слов, некогда переписанных с восьми частей речи грамматики Дионисия, еще ни о чем не говорит, кроме некритического перенесения отдельными авторами греческой системы частей речи на систему своего родного языка. Без предварительного анализа системной значимости как каждой отдельной части речи среди всех остальных, так и самой системы частей речи в языковой системе древнегреческого и латыни такие попытки попросту неправомерны, поэтому они могут быть оценены как наклеивание античных ярлыков на материю нередко иного свойства.

А поскольку античные термины, античные ярлыки все-таки используются повсеместно, задача состоит в том, чтобы дать им реальное типологическое объяснение. Сейчас наше внимание более всего должны занимать не поиск новых терминов, а приведение общепризнанных старых к более или менее обоснованному знаменателю. В общей и типологической теории частей речи одному термину должно соответствовать определенное понятие, объем которого в разных языках может варьироваться, но суть -оставаться сопоставимой, иными словами, чтобы мы могли сказать, что есть существительное, или прилагательное, или местоимение, или глагол не интуитивно, а опираясь на конкретные формальные признаки.

Библиографический список

1. Амирова, Т. А. История языкознания [Текст] : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Т. А. Амирова, Б. А. Ольховиков, Ю. В. Рождественский; под ред. С. Ф. Гончаренко. - М.: Академия, 2003. - 672 с.

2. Бочаров, В. А. Аристотель и традиционная логика (Анализ силлогистических теорий) [Текст] / В. А. Бочаров. - М.: Изд-во Московского университета, 1984. - 136 с.

3. Звегинцев, В. А. О научном наследии Вильгельма фон Гумбольдта [Текст] / В. А. Звегинцев //

Гумбольдт Вильгельм фон Избранные труды по языкознанию. - М.: Прогресс, 1984. - С. 356-362.

4. Тронский И. М. Учение о частях речи у Аристотеля [Текст] / И. М. Тронский // Ученые записки ЛГУ. Сер. филол. наук. - 1941, Вып. 7. - № 63. - С. 20-36.

5. Arens H. Sprachwissenschaft: der Gang ihrer Entwicklung von der Antike bis zur Gegenwart. - Freiburg in Breisgau: Alber (Orbis academicus), 1969. - 816 S.

6. Auroux S. Beauzee und die Universalität der Wortarten // Schlieben-Lange Brigitte, Ivo Hubert (Hrsg.) Wortarten. (Zeitschrift für Literaturwissenschaft und Linguistik (LiLi), H. 76, 19/1988). - S. 56-75.

7. Cherubim D. Grammatische Kategorien: das Verhältnis von "traditioneller" und "moderner" Sprachwissenschaft. - Tübingen: Max Niemeyer Verlag (Reihe Germanistische Linguistik, Bd. 1), 1976. - 196 S.

8. Coseriu E. Einführung in die Allgemeine Sprachwissenschaft. - Tübingen: Franke (UTB für Wissenschaft: Uni-Taschenbücher; 1372), 1988. - 329 S.

9. Köller W. Philosophie der Grammatik. Vom Sinn grammatischen Wissens. - Stuttgart: J. B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung, 1988. - 460 S.

10. Linke A., Nussbaumer M., Portmann P. R. Studienbuch Linguistik. - Tübingen: Max Niemeyer Verlag (Reihe Germanistische Linguistik; 121: Kollegbuch), 1996. - 463 S.

11.Lyons J. Einführung in die moderne Linguistik. -München: Verlag C. H. Beck, 1972. - 538 S.

12. Mauthner F. Beiträge zu einer Kritik der Sprache. 3. Bd. Zur Grammatik und Logik. - Stuttgart, Berlin: J. G. Cotta"sche Buchhandlung Nachfolger G. M. B. H., 1902. - 666 S.

13. Paul L. Geschichte der Grammatik im Grundriß: Sprachdidaktik als angewandte Erkenntnistheorie und Wissenschaftskritik. - Weinheim, Basel: Beltz Verlag (Pragmalinguistik; Bd 14), 1978. - 591 S.

14. Rijlaarsdam J. C. Platon über die Sprache. Mit einem Kommentar zum Kratylos. Mit einem Anhang über die Quelle der Zeichentheorie Ferdinand de Saussures. -Utrecht: Bohn, Scheltema & Holkema wetenschappelijke uitgeverij, 1978. - 350 S.

15. Sayce A. H. Introduction to the science of language. 2nd vol. - London: Kegan Paul, Trench, Trübner & CO. Ltd, 1900. - 421 p.

16. Steinthal H. Geschichte der Sprachwissenschaft bei den Griechern und Römern (mit besonderer Rücksicht auf die Logik). 1. Bd. - Berlin, 1890. - XVIII, 374 S.

17. Trendelenburg A. Geschichte der Kategorienlehre: zwei Abhandlungen. - Berlin: Bethge, 1846. - XVI, 384 S.

18. Weizsäcker C. F. von Die Einheit der Natur. -München: Hanser, 1979. - 491. S.

Современное учение о частях речи формировалось в тече­ние длительного времени и имеет традиции, знание которых необходимо для правильного понимания системы частей речи, тенденций ее развития. Русские языковеды внесли большой вклад в разработку общей теории частей речи, создав грамматическое учение, правильно отражающее систему морфологических клас­сов слов в русском языке.

В русском языкознании учение о частях речи возникло под влиянием античных грамматик. Однако уже в первых русских грамматиках намечаются пути совершенствования этого учения, стремление к более точному отражению особенностей русского языка. Впервые на обширном материале русского языка части речи были подвергнуты глубокому анализу в «Российской грамматике» (1755) М. В. Ломоносова. Ломоносов выделял 8 частей речи: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, пред­лог, союз и междометие. В его грамматике подробно рассмотре­ны важнейшие морфологические особенности слов всех назван­ных частей речи.

А.Х. Востоков, развивая учение М. В. Ломоносова, в само­стоятельную часть речи выделил в «Русской грамматике» (1831) имена прилагательные (в грамматике Ломоносова они составля­ли с существительными единый класс имен). А.Х. Востоков вывел из состава частей речи причастия, которые он рассматривал как особый разряд прилагательных. В прилагательных А.Х. Восто­ков различал 5 групп: качественные, притяжательные, относи­тельные, числительные (количественные и порядковые) и при­лагательные действенные, т. е. причастия.

В труде Г.П. Павского «Филологические наблюдения над составом русского языка» (1841 -1842) содержатся ценные соображения о грамматической природе глагола, местоимений и других частей речи. Г. П. Павский обосновал грамматическую самостоятельность имен числительных.

В становлении учения о частях речи важное место занимает «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858) Ф. И. Буслаева, «Из записок по русской грамматике» (т. II, 1888) А. А. Потебни. Справедливо критикуя Ф. И. Буслаева, кото­рый относил местоимения и числительные к служебным словам, А. А. Потебня глубоко раскрывает грамматическую сущность этих частей речи.

Существенный вклад в учение о частях речи внесли Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, A.M. Пешковский, Л.В. Щерба, В.В. Виноградов и др.

Опираясь в основном на формальные показатели, Ф. Ф. Фортунатов в составе частей речи выделял полные слова (гла­голы, существительные, прилагательные, инфинитив, причастие, наречие, деепричастие), которые он делил на спрягаемые, скло­няемые и несклоняемые, частичные слова (предлоги, союзы, связки, частицы, модальные слова), междометия.

Подробно охарактеризованы все классы слов в «Синтаксисе русского языка» (1941) А. А. Шахматова, который полагал, что части речи проявляют себя лишь в синтаксисе. Он различал слова знаменательные (существительные, прилагательные, глагол, на­речие), незнаменательные (местоимения, числительные, местоимен­ные наречия), служебные слова (предлоги, союзы, частицы, связки, префиксы), междометия. В системе частей речи А. А. Шахматова очень широко очерчены границы наречий. В эту часть речи включены модальные слова, слова категории состояния и даже отдельные междометия.

В уточнении состава частей речи и разработке принципов их классификации большая заслуга принадлежит Л. В. Щербе. Свои взгляды на части речи он изложил в статье «О частях речи» (1928). При характеристике частей речи Л. В. Щерба учитывал как лексические значения, так и грамматические свойства слов. Опираясь на совокупность лексических и грамматических пока­зателей, он предложил выделить в особую часть речи слова категории состояния. Сюда он относил слова типа нельзя, хо­лодно, надо, стыдно, которые, по его мнению, неправомерно включаются в наречия. В отличие от наречий они не примыка­ют к глаголу, являются сказуемым безличного предложения, объе­диняются в особый класс слов и по значению: обозначают со­стояние. По мнению Л. В. Щербы, самостоятельную часть речи составляет и связка (быть).

Исключительно важную роль в формировании современных представлений о частях речи, определении их границ сыграли исследования В. В. Виноградова, особенно его книга «Русский язык» (1947). Усилиями В. В. Виноградова в современном язы­кознании утвердился комплексный подход к распределению слов по частям речи, к характеристике частей речи. «Классификация слов,- пишет В. В. Виноградов,- должна быть конструктив­ной. Она не может игнорировать ни одной стороны в струк­туре слова. Но, конечно, критерии лексические и грамматичес­кие... должны играть решающую роль. В грамматической струк­туре слов морфологические своеобразия сочетаются с синтак­сическими в органическое единство. Морфологические формы - это отстоявшиеся синтаксические формы. Нет ничего в мор­фологии, чего нет или прежде не было в синтаксисе и лекси­ке» ".

В. В. Виноградов выделяет 4 основные «грамматико-семантнческие категории слов»: 1) слова-названия (имя существи­тельное, имя прилагательное, имя числительное, глагол, наречие, 1 категория состояния). К ним примыкают местоимения. Слова этой группы - «главный лексический и грамматический фонд речи». Они выступают в качестве членов предложения и могут состав­лять предложение; 2) связочные, т. е. служебные, слова (частицы-связки, предлоги, союзы). Они лишены номинативной функции, «их лексические значения тождественны грамматичес­ким»; 3) модальные слова. Они также лишены номинатив­ной функции, «не выражают связей и отношений между члена­ми предложения», а обозначают «модальность сообщения о дей­ствительности»; 4) междометия.

В книге В. В. Виноградова впервые включены в систему частей речи и обстоятельно охарактеризованы как самостоятельные лексико-грамматические разряды слов категория состояния и модальные слова.

Теория частей речи В. В. Виноградова получила широкое распространение в научных грамматиках, вузовских курсах рус­ского языка. Сторонники этой теории постепенно совершенствуют и развивают ее, привлекая новые данные и внося необходимые уточнения.

Из истории учения о частях речи. Уже очень давно люди интуитивно, на основе самых разнообразных критериев устанавливали определенные классы слов, которые оказывалось удобно установить при описании языков с делением словарного состава по частям речи. В истории науки о языке, начиная с древнеиндийских языковедов и Аристотеля, постоянно наблюдается стремление охарактеризовать определенные классы слов. Яска и Панини (V – III в. до н. э.) устанавливали в древнеиндийских языках четыре части речи: имя, глагол, предлог и частицу.

Они объединялись попарно по признаку сохранения значения вне предложения (имя, глагол) или утраты значения вне предложения (предлог, частица). Имя и глагол в предложении, т.е. как словоформы речевой цепи, назывались падеж и действие Как подгруппу имен Яска выделял местоимения.

Смысловой критерий был ведущим при установлении частей речи в древнеиндийском языкознании (Кочергина В. А 87). Аристотель (IV в до н. э.) устанавливал три части речи в древнегреческом языке: имя, глагол и союзы (к которым относили также артикли, местоимения, связки). Позже александрийские грамматики установили восемь частей речи: имя, глагол, причастие, артикль, местоимение, наречие, предлог, союз. Римские языковеды, изъяв из числа частей речи артикль (артикля не было в латинском языке), прибавили междометие.

В средние века стали особо выделять прилагательное.

Классификация частей речи в античном языкознании составлялась в тесной связи с развитием логики: части речи отождествлялись с членами предложения и сближались с членами суждения, т.е. с категориями логики. Но все же эта классификация была частично грамматической, так как некоторые части речи устанавливались по наличию определенных грамматических форм и значений (например, глаголы – это слова, изменяющиеся по числам, временам, лицам и т.д. и обозначающие действие). Грамматика античного мира, средневековья и даже эпохи Возрождения имела в основном дело с греческим и латинским языками; при разработке грамматик новых западноевропейских языков языковеды исходили из норм латинского языка (Кочергина В. А 87-88). Взгляд на части речи как логико-грамматические категории господствовал вплоть до конца XVIII – середины XIX в. В XIX – XX в. традиционная система частей речи перестает удовлетворять ученых.

Появляются указания на непоследовательность и противоречия в существующей классификации, на отсутствие в ней единого принципа деления.

В XIX в. в связи с интенсивным развитием языкознания, в частности морфологии, с изучением множества новых языков встает вопрос, на основе каких критериев следует выделять части речи и различны ли они в разных языках. Выделение частей речи начинают основывать на морфологическом критерии, т.е. на общности грамматических форм, присущих тем или иным разрядам слов. Примером выделения частей речи с формально- грамматической точки зрения может служить определение частей речи у Ф. Ф. Фортунатова.

Части речи, называемые им формальными классами Ф. Ф. Фортунатов выделял по наличию у соответствующих слов тех или иных форм словоизменения: слова склоняемые, слова спрягаемые слова несклоняемые и неспрягаемые. Исходя из этого, существительное – такой формальный класс (согласно Фортунатову), который имеет форму падежа, а прилагательное – такой формальный класс, который характеризуется формой рода, числа и падежа (Кочергина В. А 88). Наряду с морфологическим продолжал развиваться логико- синтаксический критерий подхода к характеристике частей речи. С синтаксической точки зрения в одну и ту же часть речи объединяются слова, которые выступают в роли одного и того же члена предложения.

Например, те слова, которые могут выступать в качестве определений, являются прилагательными.

Основываясь на узкоморфологических или синтаксических особенностях слов, всегда так или иначе связанных с их собственно-лексическим значением, части речи начали обозначать как лексико-грамматические разряды слов (Кочергина В. А 88). 1.2

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Части речи

Говоря о частях речи, имеют в виду грамматическую группировку лексических единиц языка, т.е. выделение в лексике языка определенных групп или.. Высказывания по вопросу о том, на чем основано распределение слов по частям.. Выделяются отдельные части речи на основании присущего словам, относимым к данной группировке слов, одного ведущего..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Уже очень давно люди интуитивно, на основе самых разнообразных критериев устанавливали определенные классы слов, которые оказывалось удобно установить при описании языков с делением словарного состава по частям речи. В истории науки о языке, начиная с древнеиндийских языковедов и Аристотеля, постоянно наблюдается стремление охарактеризовать определенные классы слов, выяснить их роль.

Яска и Панини (V - III в. до н. э.) устанавливали в древнеиндийских языках четыре части речи: имя, глагол, предлог и частицу. Они объединялись попарно по признаку сохранения значения вне предложения (имя, глагол) или утраты значения вне предложения (предлог, частица). Имя и глагол в предложении, т.е. как словоформы речевой цепи, назывались ""падеж"" и ""действие"". Как подгруппу имен Яска выделял местоимения. Смысловой критерий был ведущим при установлении частей речи в древнеиндийском языкознании.

Аристотель (IV в до н. э.) устанавливал три части речи в древнегреческом языке: имя, глагол и союзы (к которым относили также артикли, местоимения, связки). Позже александрийские грамматики установили восемь частей речи: имя, глагол, причастие, артикль, местоимение, наречие, предлог, союз. Римские языковеды, изъяв из числа частей речи артикль (артикля не было в латинском языке), прибавили междометие. В средние века стали особо выделять прилагательное. Классификация частей речи в античном языкознании составлялась в тесной связи с развитием логики: части речи отождествлялись с членами предложения и сближались с членами суждения, т.е. с категориями логики. Но все же эта классификация была частично грамматической, так как некоторые части речи устанавливались по наличию определенных грамматических форм и значений (например, глаголы - это слова, изменяющиеся по числам, временам, лицам и т.д. и обозначающие действие).

Грамматика античного мира, средневековья и даже эпохи Возрождения имела в основном дело с греческим и латинским языками; при разработке грамматик новых западноевропейских языков языковеды исходили из норм латинского языка.

В XIX - XX вв. традиционная система частей речи перестает удовлетворять ученых.

В XIX вв. в связи с интенсивным развитием языкознания, в частности морфологии, с изучением множества новых языков встает вопрос, на основе каких критериев следует выделять части речи и различны ли они в разных языках. Выделение частей речи начинают основывать на морфологическом критерии, т.е. на общности грамматических форм, присущих тем или иным разрядам слов. Примером выделения частей речи с формально-грамматической точки зрения может служить определение частей речи у Ф. Ф. Фортунатова. Части речи, называемые им ""формальными классами"", Ф. Ф. Фортунатов выделял по наличию у соответствующих слов тех или иных форм словоизменения: слова склоняемые, слова спрягаемые слова несклоняемые и неспрягаемые. Исходя из этого, существительное - такой формальный класс (согласно Фортунатову), который имеет форму падежа, а прилагательное - такой формальный класс, который характеризуется формой рода, числа и падежа.

Наряду с морфологическим продолжал развиваться логико-синтаксический критерий подхода к характеристике частей речи. С синтаксической точки зрения в одну и ту же часть речи объединяются слова, которые выступают в роли одного и того же члена предложения. Например, те слова, которые могут выступать в качестве определений, являются прилагательными. Основываясь на узкоморфологических или синтаксических особенностях слов, всегда так или иначе связанных с их собственно лексическим значением, части речи начали обозначать как ""лексико-грамматические разряды слов"".

Глава 1. История вопроса……………………………………………………………...стр.2-6

Глава 2. Принципы классификации частей речи………………………...стр.7-11

Глава 3.Традиция и новаторство в классификации частей речи…стр.12-13

ГЛАВА 1

История вопроса

Часть речи – это грамматические классы слов, характеризующиеся совокупностью следующих признаков:

· наличием обобщенного значения, абстрагированного от лексических и морфологических значений всех слов данного класса;

· комплексом определенных морфологических категорий;

· общей системой (тождественной организацией) парадигм и общностью основных синтаксических функций.

В традиционной русской грамматике, отражающей влияние античных и западноевропейских грамматик, сначала насчитывалось восемь, затем девять, теперь же – с включением частиц – обычно выделяется десять частей речи:

· Имя существительное

· Имя прилагательное

· Имя числительное

· Местоимение

· Наречие

· Предлог

· Частица

· Междометие.

Первые 6 частей речи – это знаменательные (полнозначные или самостоятельные) слова , т.е. слова лексически самостоятельные, называющие предметы и признаки или указывающие на них, и способные функционировать в качестве членов предложения. Предлоги, союзы и частицы – это служебные , т.е. лексически несамостоятельные, слова , служащие для выражения различных синтаксических отношений, а также для образования аналитических форм или для выражения синтаксических и модальных значений предложения. Междометия составляют особую группу слов: они ничего не называют и служат для выражения эмоционального отношения и субъективных оценок.

Кроме того, причастия и деепричастия то рассматриваются в составе форм глагола, то относятся к смешанным, переходным частям речи, то считаются особыми частями речи (в таком случае число частей речи возрастает до двенадцати).

Количеству частей речи в русском языке в учениях некоторых лингвистов то ещё более возрастает, то непомерно уменьшается. Так, академик Шахматов вводил в круг частей речи префикс (например, пре-, наи- и т.п.) и связку. У него получалось четырнадцать частей речи. Если этот перечень дополнить разными другими претендентами на роль частей речи, (например, категорий состояния, распознаваемой в словах можно, нельзя, надо, жаль и т.р., вопросительными словами и частицами, частицами уединяющими, вроде и – и, ни – ни, или – или, относительными словами и т.р.), то число частей речи в русском языке перешагнёт за двадцать. Многие грамматисты (Потебня, Фортунатов, Пешковский) отрицали у числительных и местоимений наличие грамматических признаков особых частей речи, указывая на то, что числительные и местоимения по своим синтаксическим особенностям близки к таким грамматическим категориям, как имена существительные, прилагательные и наречия. При этой точке зрения количество основных, самостоятельных частей речи уже уменьшается на две и сводится к восьми. Однако и среди этих восьми частей речи также оказываются сомнительные, неполноправные. Легче всего оспорить право называться частью речи у междометий, указывая на то, что оно представляет собой специальную форму речи – речь аффективную, эмоциональную или иногда речь активную, действенную, которая во всяком случае остаётся за пределами структуры интеллектуальной речи. Кроме междометий, из группы частей речи легко выпадают служебные слова как выразители чисто грамматических отношений (Вандриес).

Исследователи (например, проф. Кудрявский), придерживавшиеся взгляда Потебни на полный семантический параллелизм частей речи и членов предложения, всегда отказывали в звании частей речи служебным, связочным словам, то есть предлогу, союзу и частице. У таких исследователей количество частей речи ограничивается четырьмя основными: существительным, прилагательным, глаголом и наречием. Если лингвистический скептицизм простирается дальше, то подвергается сомнению право наречий на звание самостоятельной части речи. Ведь одни разряды наречий находятся в тесной связи с прилагательными (ср. включение качественных наречий на -о в систему имён прилагательных у проф. Куриловича), другие – с существительными, третьи не имеют ярко выраженных морфологических признаков особой категории. В основе некогда принятого последователями акад. Фортунатова грамматического деления слов по различиям словоизменения на:

· Падежные (веселье )

· Родовые (весёлый, -ая, -ое, весел, - а, -о )

· Личные (веселюсь, веселишься )

Лежало именно такое недоверчивое отношение к «грамматичности» наречия. Таким образом, уцелеют лишь три части речи: имя существительное, имя прилагательное и глагол. Но еще в античной грамматической традиции существительные и прилагательные подводились под одну категорию имени. И в современных языках они часто меняются ролями. Вандриес заключает: «Продолжая этот отбор, мы приходим к тому, что существуют только две части речи: глагол и имя. К ним сводятся все остальные части речи».

Из русских грамматистов никто ещё не дошёл до такого ограничения частей речи, но в фортунатовской школе высказывалось мнение, что глагол не соотносителен с именами существительными и прилагательными и что в морфологии можно управиться и без категории глагола. Проф. Петерсон в своих ранних работах по русской грамматике в изложении словоизменения так и обходился без учения о глаголе как особом грамматическом классе. Лишь в более поздних «Лекциях по современному русскому литературному языку» он вынужден был признать глагол как категорию, «обозначающую признак, протяжённый во времени».

Таковы колебания в учении о частях речи. Между разными взглядами лингвистов по этому вопросу – «дистанция огромного размера». А между тем к какой-то системе классификации слов приходится прибегать при изложении грамматики любого языка. Поэтому в грамматиках не редкость заявления вроде следующего: «Учение о частях речи принадлежит к числу наименее разработанных частей грамматики. Традиционная трактовка частей речи считается в современной лингвистике неудовлетворительной. Однако отсутствие сколько-нибудь установившихся научно обоснованных новых точек зрения на этот вопрос заставляет нас в этом отношении держаться в рамках традиции».

Выделение основных структурно-семантических типов слов помогает внести некоторую ясность в учение о частях речи. К частям речи не принадлежат ни модальные слова, ни междометия, ни связочные слова или частицы речи. Круг частей речи ограничивается пределами слов, способных выполнять номинативную функцию или быть указательными эквивалентами названий.

Части речи прежде всего распадаются на две большие серии слов, отличающихся одна от другой степенью номинативной самостоятельности, системами грамматических форм и характером синтаксического употребления.

В одной серии оказываются категории имён, категория местоимений и категория глагола, в другой – категория наречия. В современном русском языке наречия соотносительны с основными разрядами имён и глаголов. Но связь наречий с именами теснее, чем с формами глагольных слов. В современном русском языке происходит непрестанное передвижение именных форм в систему наречий.

Изменения в строе русского языка, связанные с историей связки (вспомогательного глагола), привели к образованию особой части речи – категории состояния. Эта часть речи возникла на основе грамматического преобразования целого ряда форм, которые стали употребляться исключительно или преимущественно в роли присвязочного предиката. Под эту категорию состояния стали подводиться «предикативные наречия» (можно, совестно, стыдно и т.п.), оторвавшиеся от категории прилагательных краткие формы (рад, горазд), некоторые формы существительных, подвергшиеся переосмыслению (нельзя, пора и т.п.).

Так как связка пережиточно сохраняла некоторые формальные свойства глагольного слова, то на развитии категории состояния заметно сказалось влияние категории глагола.

Что касается категории имён, то в русском языке ясно обозначаются различия между именами существительными и прилагательными. От этих категорий в истории русского языка (особенно с двенадцатого – тринадцатого веков) обособилась категория количественных слов – категория имени числительного. Напротив, древний богатый класс указательных слов, местоимений в истории русского языка подвергся распаду, разложению. Большая часть местоименных слов слилась с категориями имён прилагательных и наречий или превратилась в частицы печи, в грамматические средства языка. В системе современного языка сохранились лишь реликты местоимений как особой части речи (предметно-личные местоимения).

Виноградов представляет систему основных частей речи, свойственных современному русскому языку, следующим образом:

1) существительное,

2) прилагательное,

3) числительное.

4)местоимение (в состоянии разложения)

6)наречие

Система частей речи в структуре предложения сочетается системой частиц речи:

· Частицы в собственном смысле

· Частицы-связки

· Предлоги

К частицам речи Виноградов относит модальные слова, выделяя их в особый структурно-семантический тип слов.

А. Белич думает, что модальные слова следовало бы объединить с частицами, предлогами, союзами в категории реляционных слов-частиц.

В живом языке нет идеальной системы с однообразными, резкими и глубокими гранями между разными типами слов. Грамматические факты двигаются и переходят из одной категории в другую, нередко разными сторонами примыкая к разным категориям.

Выводы:

Чтобы классифицировать части речи, необходимо чётко обозначить и обосновать принципы выделения определённой группы слов в отдельную часть речи;

Проблема выделения частей речи есть проблема выделения словоформ. Если представить части речи как классификацию лексем, то сами лексемы должны быть получены как результат морфологического анализа словоформ;

Семантический критерий в наиболее обобщенных своих значениях выделяет четыре класса полнозначных словоформ – существительное, прилагательное, глагол и наречие;

Морфологический критерий выделяет девять классов оформленных словоформ и не оформленные словоформы;

Синтаксический критерий позволяет выделить среди не оформленных словоформ существительные, прилагательные, наречия, компоратив, категорию состояния и модальные слова.

ГЛАВА 2

Принципы классификации частей речи

Морфология – это та часть грамматического строя языка, которая объединяет грамматические классы слов, принадлежащие этим классам грамматические категории и формы слов.

В процессе развития науки о руссском языке за последние два с лишним столетия (от Ломоносова и до наших дней) при описании частей речи учёные исходили из разных классификаций. Важнейшие из них: семантическая, формально-грамматическая, структурно-семантическая . Представители семантического направления (Ломоносов, Востоков, Потебня, Овсянико-Куликовский) при классификации частей речи шли от содержания, от значения слов к их грамматической форме, представители формально-грамматического направления (Петерсон, Пешковский, Ушаков) – от грамматической формы слов к их значению, что в итоге дало не частеречную классификацию слов, а их деление на изменяемые и неизменяемые. Третья группа языковедов (Виноградов, Галкина-Федорук, Гвоздев, Поспелов) исходила из внутреннего единства содержания (значения) и формы слова. Их классификация, именуемая лексико-грамматической и ставшая теперь традиционной, в научном мире получила широкое признание. Однако она имеет весьма существенный недостаток: не за всеми словами (в частности, за местоимениями, междометиями, модальными и служебными словами) признаётся номинативность.

Структурно-семантическое направление, отражённое в «Русской грамматике» (АН СССР, 1980), основывается на взаимообусловленности формы и содержания, структуры и семантики классифицируемых слов. Подобный – функционально-семантический – подход к выделению частей речи в русском языке прежде осуществлялся ещё А. М. Пешковским. И Пешковский склонялся к выделению в русском языке четырёх самостоятельных частей речи: существительного прилагательного, глагола и наречия. Однако М. В. Панову на основе рассмотрения выделенных им семантико-функциональных разрядов лексем удалось обнаружить напряжённое место в системе выделяемых таким образом русских частей речи. Он рассматривает словосочетания бежать наперегонки и бег наперегонки . Первое словосочетание закономерно и лексически и грамматически. Второе словосочетание лексически также закономерно. Но грамматически оно незакономерно: наперегонки – наречие, то есть признак признака, но бег – существительное, то есть грамматически не признак и не процесс. Словосочетание бежать быстро – и лексически и грамматически закономерно. Словосочетание быстрый бег грамматически также закономерно, однако лексически – нет, поскольку лексически бег не есть нечто предметное. Таким образом, противопоставление прилагательных и наречий в рассматриваемом аспекте оказывается несколько размытым. По мнению некоторых исследователей (М.Ф. Лукин), излишней здесь является сугубая морфологизация частей речи, то есть чрезвычайно узкое понимание частей речи, приводящее к тому, что значительно обедняются числительные (выпадают из их системы, например, дробные и порядковые числительные, а слова тысяча, миллион, миллиард неправомерно рассматриваются как существительные), большая часть местоимений дробится и включается в другие части речи (существительные и прилагательные), неоправданно расширяется система прилагательных и т.д.

В основу классификации лексем можно положить выраженность одних и тех же морфологических категорий. В этом случае лексемы дом, животное, зима образуют одну группу, ибо все их словоформы выражают морфологические категории числа, падежа, и только эти категории. С другой стороны, все эти лексемы будут противопоставлены лексемам добрый, старый, большой, поскольку все словоформы последних выражают такие морфологические категории, как род, число, падеж, краткость-полнота. Однако классификация по принципу «выраженность одинакового набора морфологических категорий» не всегда приводит к столь ясным результатам, как в описанном выше случае противопоставления существительных и прилагательных. Принципиальные трудности возникают тогда, когда разные словоформы одной лексемы выражают различные наборы морфологических категорий. Наиболее сложно в этом отношении устроены в русском языке словоформы, традиционно включаемые в глагол. Затрудняет применение данного критерия и другое обстоятельство: среди русских лексем немало таких, которые состоят из одной словоформы и, следовательно, не выражают собою ни одной морфологической категории.

Если бы в основу выделения самостоятельных частей речи был положен единственный признак – наличие общих морфологических признаков, выраженных в самой словоформе, это выглядело бы так:

· Существительные (выражают падеж и число), сюда же попали количественные и собирательные числительные.

· Прилагательные (выражают падеж, число, род и краткость / полноту).

· Инфинитивы (выражают вид и залог).

· Деепричастия (вид).

· Причастия (падеж, число, род, краткость-полнота, вид, залог, время)

· Глаголы изъявительного наклонения настоящего-будущего времени (число, вид, залог, время, лицо, наклонение).

· Глаголы изъявительного наклонения прошедшего времени (число, род, вид, залог, время, наклонение).

· Глаголы сослагательного наклонения (число, род, вид, залог, наклонение).

· Глаголы повелительного наклонения (число, вид, залог, лицо, наклонение).

· Грамматически не охарактеризованные словоформы: несклоняемые существительные и прилагательные, сравнительная степень и наречия.

В пределах морфологического подхода к выделению частей речи возможна и иная классификация. Она может опираться на особенности строения парадигмы. Ясно, что в этом случае существительные, например, оказались бы противопоставленными прилагательным. Ведь парадигма последних включает противопоставление словоформ по родам, отсутствующее у существительных. При этом ни существительным, ни прилагательным не удалось бы сохранить своего единства. Такое дробление произошло бы не только за счёт неизменяемых существительных и прилагательных. К примеру, в разряд лексем типа молодёжь следовало бы отнести и числительные – собирательные и количественные, а также личные и вопросительные местоимения, ведь у всех этих лексем существуют словоформы только одного числа.

Применительно к неизменяемым словам, то есть к лексемам, состоящим из одной словоформы, оказывается весьма эффективным синтаксический принцип .

Суть этого принципа заключается в определении тех типов лексем, с которыми могут или не могут сочетаться интересующие нас слова, а также в уяснении тех функций, которые эти слова выполнять в предложении. И семантический критерий легко выделяет среди неизменяемых слов наречия. Однако лишь применение синтаксического критерия вводит различные градации среди наречий.

Однако внутри одной лексемы сосуществуют по-разному оформленные морфологически словоформы. Точно таким же образом разные словоформы одной лексемы могут выполнять разные синтаксически функции. Поэтому классификация по принципу «синтаксическая функция» для лексем невозможна в принципе, так же как невозможна для лексем и классификация на основе однородной морфологической оформленности.

Таким образом, семантический критерий в наиболее обобщённых своих значениях выделяет четыре класса полнозначных словоформ – существительное, прилагательное, глагол и наречие. Морфологический критерий выделяет девять классов оформленных словоформ и не оформленные словоформы. Синтаксический критерий, применённый к морфологически не охарактеризованной группе, позволяет выделить среди последних существительные, прилагательные, наречия, компаратив (сравнительную степень), категорию состояния и модальные слова. Синтаксический критерий применить к словоформам в принципе возможно, однако его результаты вступят в противоречие с результатами морфологического и семантического анализа. К лексемам морфологический и синтаксический критерий в принципе неприменим.

Как видим, при классификации частей речи наблюдалось настойчивое стремление группировать части речи по одному какому-либо одноаспектному принципу, в результате чего содержание отрывалось от формы или форма от содержания, что неизбежно приводило учёных к неудаче. Поэтому искать один какой -либо принцип частеречной классификации – дело безнадёжное.

Ещё одна интересная особенность названных частеречных классификаций состоит в том, что все они исходят прежде всего их специфики самих слов языковой системы: или из их содержания, или из их формы, или из единства содержания и формы, как будто языковая система является имманентной, то есть заключённой в самой себе и для себя, как будто её объектом являются только слова и их отношения между собой. Номинация же в них игнорируется или же отходит на задний план.

Лукин предлагает многоаспектный номинативно-грамматический принцип. Сущность этого принципа заключается в том, что определять, классифицировать части речи нужно не по содержанию, не по форме, не по их единству, а прежде всего по трём основаниям:

· Номинации (называнию не только предметов, явлений объективной действительности, но и нашего внутреннего мира. следует различать шесть её родовых категорий: лексическая, грамматическая, ситуационная, модальная, эмоционально-императивная, прямая.

· Частеречному объекту

· Единству содержания и формы

Следуя предложенному принципу, можно выделить тринадцать частей речи.

Однако общепринятое количество частей речи отражено в «Русской грамматике-80». Это перечисленные в предыдущем разделе десять частей речи, среди которых первые шесть - знаменательные, то есть слова лексически самостоятельные, называющие предметы и признаки или указывающие на них, и способные функционировать в качестве членов предложения. Предлоги, союзы и частицы – это служебные, то есть лексически несамостоятельные слова, служащие для выражения различных синтаксических отношений, а также для образования аналитических форм или для выражения синтаксических и модальных значений предложения. Междометия составляют особую группу слов: они ничего не называют и служат для выражения эмоционального отношения и субъективных оценок. Тут части речи понимаются как грамматические классы слов, характеризующиеся совокупностью следующих признаков:

· Наличием обобщённого значения, абстрагированного от лексических и морфологических значений всех слов данного класса.

· Комплексом определённых морфологических категорий.

· Общей системой (тождественной организацией) парадигм.

· Общностью основных синтаксических функций.

Однако изменение языка и его грамматического стоя проявляется в различных трансформационных процессах, в том числе и в переходе слов из одной лексико-грамматической категории в другую. Взгляды учёных на это явление значительно расходятся даже в номинации этого явления (некоторые различают полный и неполный переходы, некоторые называют это лексико-грамматической субституцией). Также отличают устойчивый и неустойчивый переход в рамках неполного.

ГЛАВА 3

Традиции и новаторство в классификации частей речи

90-е годы 20-го столетия отмечены в истории современного русского языкознания ростом внимания исследователей к когнитивным аспектам языковых явлений и средств. Когнификативная функция языка – это его роль в обеспечении мыслительного процесса.Некоторые положения когнитивной грамматики имеют много общего с трактовкой слов А.Ф. Лосева, объясняющей части речи не только как языковое выражение логических категорий, но и как результат интерпретативного акта, который превращает абстрактную мыслимость предметов в сообщаемую предметность.

Тема частей речи «отнюдь не является новой» и части речи «принадлежат к числу наиболее описанных разрядов слов» рассматриваются с когнитивной точки зрения, а также анализируется их природа и основания для выделения и развития. Это подсказано кардинальными изменениями в области теоретической лингвистики, прежде всего достижениями двух главных научных парадигм современного языкознания – коммуникативной и когнитивной. В основе методологической базы для объяснения частей речи, созданной Кубряковой, лежит когнитивный подход к частям речи как прототипическим категориям со всеми присущими этим категориям свойствами, прежде всего наличием ядра и дуффузностью, которая возникает как результат последующих трансформаций и семантических сдвигов.

Ряд авторов, известных в современной лингвистике своими новейшими исследованиями в области функционально-семантических категорий, остаётся верным традиционным подходам к системе и критериям выделения частей речи. Мак, Маслов в свои более поздних работах пишет о том, что синтаксические функции частей речи обнаруживают при сравнении языков большее сходство, чем типы формо- и словообразования.

Принцип общего грамматического значения лежит в основе традиционной системы частей речи. Только этот принцип не проведён в ней последовательно, не разграничены разные типы общих грамматических значений, вследствие чего некоторые рубрики, которые фактически перекрещиваются, оказываются расположенными в этой системе в одну линию.

Классификация слов ч тачки зрения собственно функциональной в одной из последних работ Шведовой представлена следующим образом: «слова означающие (местоимения), слова именующие (имена, глаголы, наречия, предикативы), слова связующие (предлоги, союзы) и слова собственно квалифцирующие (частицы, модальные слова, междометия)». Автор это деление классификацией частей речи не называет, подчёркивает, что это классификация слов, но в итоге квалификация слов почти полностью совпадает с самой классификацией частей речи. Примечательно, сто в этой системе, состоящей из четырёх классов, ведущая роль отведена местоимениям как основным выразителям языкового смысла.

«новые подходы к пониманию того, что такое часть речи, найдены в рамках онтологически-энергийной концепции языка – пишут Камчатнов и Николина в одном из своих учебных пособий по теории языка. Следую за концепцией Лосева, авторы выдвигают совершенно новые подходы относительно понимания частей речи. По их мнению, природа языка не в отражении, а в интерпретации, истолковании действительности.

«Коммуникативная грамматика русского языка» , опубликованная в 1998 году, представляет собой новый подход к языку, следует интегративным тенденциям лингвистических направлений. Подчёркивая функциональность и коммуникативность как сущностные свойства языка, авторы в центр грамматики ставят человека как личо говорящее и пишущее и текст как конкретную реализацию языковой системы. Поскольку основным объектом исследования являются текст, предложение и различные коммуникаты, части речи представлены как способы выражения различных типов предложений.

!!! Каждой части речи свойственна предназначенность служению в предложении или в тексте, предназначенность, потенциальная в системе языка и реализующаяся в речевом пространстве.

Принципиально важным свойством выводится свойственная каждой части речи предназначенность служению в предложении или в тексте, предназначенность, потенциальная в системе языка и реализующаяся в речевом пространстве.

Общий пафос разбиения на части речи, по Плунгяну, можно определить как последовательную классификацию лексем по их грамматической и неграмматической сочетаемости, с опорой на принцип «концентрического убывания грамматичности».

Обобщая сказанное, нужно отметить, что части речи рассматриваются как проекция в мир языка разных по своей сути или по их восприятию человеком объектов действительности, то есть как средства выражения мысли.

На наш взгляд, несмотря на определенные расхождения в трактовке. Приведенные тезисы о новом понимании частей речи имеет много общего с ономасиологическим и когнитивным подходами к классам слов. Части речи рассматриваются как проекции в мир языка разных по своей сути или по восприятию человеком объектов действительности, т.е. как средства выражения мысли. Стремление избежать противопоставления структурно-системного и функционально-коммуникативного подходов к языку, своего рода некая «синтетическая» концепция, на наш взгляд, есть одно из самых несомненных достоинст современной лингвистики, позволяющее по-новому и в то же время – в некотором смысле – традиционно взглянуть на вечную проблему частей речи.