Юлия барановская все к лучшему скачать полную. Все к лучшему. Цитаты из книги «Все к лучшему» Юлия Барановская

Посвящается всем женщинам и всем тем, кто, закрыв одну дверь, оказался в вакууме и стоит в нерешительности перед следующей. Немногие из нас умеют принимать с радостью и благодарностью то, что дается. Но это и правда не так легко сделать. «Все, что ни делается, – к лучшему», – чаще всего слышат, но не понимают. Но впустить в себя эту истину – это и есть вера. И она окупится, поверьте.

В тот день ко мне впервые пришло осознание, что я Юлия Барановская. Нет, конечно, я всегда носила это имя, но вот была на протяжении долгих лет скорее женой Андрея Аршавина, а чуть позже – бывшей женой. Мы снимали рекламу крема Либридерм, и мне принесли макеты, тогда-то я и увидела надпись под моей фотографией «Телеведущая Юлия Барановская». Я стала их лицом, и мое имя было написано большими буквами. Я смотрела на надпись под этой рекламой, и понимала – это я, это моя фамилия, и быть Барановской – круто!

Глядя на макет, я вспоминала, как совсем недавно мама Андрея кричала: «Ты никогда не была Аршавиной. Ты к нашей фамилии не имеешь никакого отношения. Ты никто». Она никак не могла взять в толк, что я, напротив, открещивалась от их фамилии и избегала известности такого толка. Мне не хотелось быть прилагательным к чьему-то имени, довеском, и уж тем более для того, чтобы быть известной, мне не нужна была их фамилия.

Даже в тот период, когда мы были с Андреем вместе, я никогда не светилась за счет него. На протяжении лет я просто была рядом – это были победы Андрея и его слава, а я была его женой и никак не претендовала на его популярность, даже на ее маленький кусочек. Если мне кто-то говорил, что я помогла ему всего добиться – я не слушала, уходила, да и сегодня стараюсь так поступать. Его мать просто не понимает, что такое отвечать за другого человека, не быть самим собой, бояться даже просто открыто высказаться, потому что это может сказаться на его репутации в том числе.

И вот мое имя. Я прочитала свою фамилию еще раз, чтобы как следует прочувствовать момент, я – Юлия Барановская, а не экс-жена футболиста Андрея Аршавина. Честно говоря, я все еще не могла поверить в написанное. Все перемены в моей жизни не изменили моего отношения к известности.

Я чураюсь ее, слова «слава» или «звезда» по отношению ко мне скорее даже пугают, чем льстят самолюбию. Я понимаю, что у меня ток-шоу на Первом канале, что меня узнают люди, и все-таки это не изменило мой характер. Но одно я могу сказать точно – всего в своей новой жизни я добилась сама.

Наверное, если бы года три назад, когда Андрей изводил меня своими уходами и возвращениями, своим отношением к семье, мне сказали, что так будет, я бы не поверила. Не просто не поверила, а подумала бы, что меня пытаются развести или успокоить. Или просто человек сошел с ума – что угодно, но я бы не поверила. Потому что в тот момент поверить в такое было практически невозможно. Я была раздавлена, моя жизнь – закончена. Вчера меня называли женой Андрея Аршавина, и вдруг все газеты напечатали, что я сожительница, любовница. Вчера мы с Андреем были прекрасной любящей парой, а сегодня он обзывает меня последними словами и грозится беременную с детьми выставить на улицу. В тот момент я так запуталась, что перестала понимать, что происходит и кто же я.

Я до сих пор думаю, где была та последняя капля, после которой стало понятно, что пора заканчивать и надо вернуть свою жизнь. Когда случился этот момент? И до сих пор не до конца знаю ответ. Но что знаю точно: если бы я не сбежала от Андрея, то сошла бы с ума, потеряв полностью уважение к себе…

В сентябре 2011 года у меня начались кошмары. Почти каждую ночь я просыпалась в холодном поту и никак не могла понять, что происходит. Однажды мне приснилось, что я попала в авиакатастрофу и пришла к своей уже умершей бабушке: «Бабуль, мне так плохо. Меня постоянно мучает адская боль, будто каждая клетка моего тела рвется на части». А бабушка спокойно ответила: «Ничего, все пройдет, внучка, все пройдет. Все затянется».

К тому моменту мы жили в Лондоне уже больше двух лет, и после яркого старта Андрея в клубе «Арсенал» начались проблемы – он прочно сел на лавке. На футбольном языке это значит, что Андрей числился в команде, получал деньги, но почти не играл, и к декабрю начал терять форму. Впереди, в 2012 году, чемпионат Европы, а у капитана сборной практически не было игровой практики. По сути это было последнее Евро в жизни Андрея, в следующем он бы уже не сыграл из-за возраста – век спортсмена не так долог. Конечно, Дик Адвокат – на тот момент тренер сборной России – взял бы его и так: у него к Андрею было безграничное доверие, но для его собственного спокойствия ему нужно было играть на постоянной основе. И если бы он полгода просидел на лавке запасным, то чувствовал бы себя в недостаточно хорошей физической форме – Андрей и сам это прекрасно понимал.

Как обычно, помощь пришла в самый последний момент. Именно в это время в «Зените» сломался Данни, и руководство клуба предложило Андрею помочь и себе перед Евро, и родному клубу – перейти туда на несколько месяцев на правах аренды. Переговоры не шли гладко. Андрей наотрез отказывался: «Середина года, у меня дети ходят в школу, Юля беременна третьим ребенком. Я детей посреди школы не дерну и Юлю одну с ними не брошу. Как я могу оставить свою беременную жену?» В семье нет места эгоизму, я лучше других понимала, насколько моему мужу нужна игровая практика, как важно для нас всех, чтобы он показал себя на Евро, и лично уговаривала его согласиться перейти в «Зенит». Мне самой интересно: зная, что будет дальше, сделала бы я это еще раз? Или просто не поверила в то, что такое может произойти?

На самом деле я тогда перешагнула через себя. Семья должна быть вместе – это был и есть мой основной принцип. Но видимо, в тот момент я была сосредоточена на ребенке внутри себя и на амбициях мужа, так что сама настояла на том, что мы справимся, и спокойно отпустила Андрея в Питер. В марте, к возобновлению игр в российском чемпионате, он должен быть уехать в «Зенит», а в августе, к новому сезону, вернуться в «Арсенал». Все это время мы с детьми собирались часто приезжать к нему в Питер, а он при первой возможности – к нам в Лондон.

Два месяца в Лондоне, что мы прожили до его отъезда в «Зенит», стали для нас вторым медовым месяцем. Мы совершенно перестали замечать кого бы то ни было вокруг и погрузились в мир домашнего уюта. Целыми днями вместе готовили, смотрели фильмы, общались с детьми. Моя беременность третьим ребенком еще больше нас объединила: мы перестали выходить на светские мероприятия и сосредоточились на себе.

Наш последний совместный Новый год был очень красивым. Праздновали мы с детьми у друзей в Лондоне и не потащили туда подарки друг для друга – знали, что вернемся не поздно. Муж расстарался, учитывая мое состояние, и я, уходя, заметила пакет ювелирной марки Boucheron.

Вечер прошел чудесно: в смехе и разговорах он пролетел незаметно, а ожидание только подогревало желание скорее приехать домой и снова остаться наедине со своей семьей. В этом предвкушении мы и вернулись – подарки лежали под елкой, как положено. Открывая пакет, я радовалась как ребенок. Распаковала, а там две одинаковые коробки с бантиками. Я достала одну – свечка. Андрей начал хохотать: «Твое лицо надо было снимать на камеру. Так не сыграешь. У тебя такие глаза!.. Ты пытаешься улыбаться, скрыть разочарование, при этом на лице столько эмоций!» Оказалось, что к покупке ему дали подарок и упаковали туда же, и именно его я достала первым. Во второй коробочке лежал прекрасный кулон с бриллиантами.

Мы с Андреем любили дарить друг другу всякие приятности, устраивать сюрпризы, а Новый год был нашим любимым праздником – с письмами деду Морозу и огромной красивой елкой. При этом он не часто дарил какие-то подарки – только по большим значимым поводам, но если дарил, то что-то из ряда вон выходящее – дорогие часы, украшения. И только бренды. А этот праздник был тем более особенным, что мы снова должны были стать родителями.

Юлия Барановская

Все к лучшему

© Барановская Ю. Г.

©«ООО Издательство ACT»

Мне кажется, что в жизни не бывает случайных встреч. От простого прохожего до близкого тебе человека – каждый из них приносит в твою жизнь что-то. Незнакомый человек, проходящий мимо тебя, может вдруг просто взять и улыбнуться, и ты весь день будешь помнить эту улыбку и весь день улыбаться сам, вспоминая этот момент. А кто-то очень близкий может разбить твоё сердце, и ты еще очень долго будешь украдкой смахивать слезу, предательски навернувшуюся от случайно услышанной мелодии, сказанного кем-то за соседним столом слова, еле уловимого запаха… Но абсолютно каждый из всех, кто был, есть и будет в твоей жизни, бесценен! Потому что это – навсегда. Это твой багаж воспоминаний, это то, чем наполнится сосуд твоей жизни. Я счастлива от того, кем и как наполнен мой сосуд на сегодняшний день.

Моя книга – это все-таки лишь несколько эпизодов, а не подробное описание моей жизни до сегодняшнего дня. Здесь всего лишь маленькая часть, и не все мои друзья, важные мне люди и родственники уместились на страницах этой книги. А я хотела бы всем-всем-всем сказать огромное спасибо за то, что вы все у меня есть!

Спасибо маме и папе за жизнь и за сестёр, а сестрам спасибо за то, что они всегда рядом и просто за то, что они у меня есть. Бабушкам и дедушкам, а ещё маминой родной сестре, её мужу, моему двоюродному брату и моей покойной двоюродной сестре за моё счастливое детство. Спасибо моим детям за то, что выбрали меня в свою маму, и за счастье материнства. За то, что в моем сердце всегда живёт любовь, любовь матери к своим детям, что бы ни происходило в моей жизни.

Спасибо судьбе за то, что она у меня такая, какая есть. Спасибо вере за то, что пришла в моё сердце и осветила мой жизненный путь. Спасибо каждому месту на Земле, где я уже побывала и заранее спасибо всем тем местам, куда ещё обязательно приеду.

Отдельное спасибо всем, кто помогал в работе над книгой, и великому фотографу за обложку этой книги.

Спасибо лично Вам, кто читает сейчас эти строки. Спасибо, что заинтересовались и решили прочитать мою книгу. Не судите строго, я – не писатель, я – просто женщина, мир которой в один день рухнул и перевернулся. И если когда-нибудь Вы почувствуете, что рушится Ваш мир, поверьте, что рушится он только для того, чтобы родился новый, и новый будет обязательно лучше! Все в жизни к лучшему! Теперь я это точно знаю…

Так удивительно, но с самого первого дня моего расставания с Андреем у меня в голове вертелась только одна фраза: «Ещё настанет тот день, когда я скажу ему спасибо за все». И вот этот день наступил! Андрей, я хочу тебе сказать огромное спасибо за каждый день, который мы провели вместе, за все-все-все, что было между нами БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЙ! Я очень тебя любила, ты был центром моей вселенной, моей жизнью, моим смыслом. Но сегодня это все уже в прошлом. Но будет бережно сохранено в моей шкатулочке воспоминаний. Спасибо тебе за это прошлое.

И самое главное – спасибо тебе за детей! Они чудесные, и каждый из них был зачат в любви, настоящей любви между их папой и мамой. Это главное! Но должна тебе признаться: мне очень нравится то, какой я стала сейчас! Я – больше не жена футболиста. Я – Юлия Барановская. Тот этап моей жизни закончился, и этой книгой я подвожу в нем черту. Начинается новый этап и новая жизнь. Все к лучшему!

Посвящается всем, женщинам, и всем тем, кто, закрыв одну дверь, оказался в вакууме и стоит в нерешительности перед следующей. Немногие из нас умеют принимать с радостью и благодарностью то, что дается. Но это и правда не так легко сделать. «Все, что ни делается, – к лучшему», – чаще всего слышат, но не понимают. Но впустить в себя эту истину – это и есть вера. И она окупится, поверьте.

В тот день ко мне впервые пришло осознание, что я Юлия Барановская. Нет, конечно, я всегда носила это имя, но вот была на протяжении долгих лет скорее женой Андрея Аршавина, а чуть позже – бывшей женой. Мы снимали рекламу крема Либридерм, и мне принесли макеты, тогда-то я и увидела надпись под моей фотографией «Телеведущая Юлия Барановская». Я стала их лицом, и мое имя было написано большими буквами. Я смотрела на надпись под этой рекламой, и понимала – это я, это моя фамилия, и быть Барановской – круто!

Жизнь порой преподносит такие сюрпризы, которых и врагу не пожелаешь. Иногда кажется, что все закончилось, что дальше только тьма, но потом наступает просветление. И тогда понимаешь, что через эти трудности стоило пройти. Юлия Барановская – автор книги «Все к лучшему» тоже уверена в этом. Эту женщину долгое время не воспринимали как отдельную личность. Ее знали как супругу всемирно известного футболиста Андрея Аршавина, мать его детей, его спутницу или даже сожительницу, затем как бывшую жену Аршавина. Кажется, что люди даже не знали ее имени. Но теперь все иначе.

Эта книга – исповедь сильной женщины, которой пришлось пройти через многое. Юлия рассказывает историю их отношений с Андреем. Много лет все было в порядке, но в один далеко не приятный момент все изменилось. Супруг начал проявлять неуважение, перестал оказывать знаки внимания. А когда Юлия была беременна третьим ребенком, то Андрей оставил ее одну в чужой стране с двумя детьми. Ей пришлось очень тяжело, но она решила справиться со всем.

Юлия взяла себя в руки, несмотря на сильную боль от предательства близкого человека, которому безраздельно доверяла. Она смогла стать таким человеком, которого воспринимают как личность, а не как бесплатное приложение к Аршавину. Она стала известной, популярной, свободной и независимой. Теперь, оглядываясь назад, она говорит, что благодарна бывшему мужу за такой поступок, ведь именно он подтолкнул ее к тому, чтобы стать собой настоящей, той, кем она является сейчас. Книга написана очень правдиво, читается на одном дыхании и вызывает бурю самых разных эмоций, от сочувствия и негодования до восхищения.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Все к лучшему" Юлия Барановская бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

В издательстве АСТ вышла книга Юли «Все к лучшему. Исповедь бывшей жены футболиста» о ее жизни с мужем и после него. Редакция Woman’s Day публикует отрывок из откровенной автобиографии Барановской.

За историей развода футболиста Андрея Аршавина и Юлии Барановской следила вся страна. Звезда спорта бросил супругу накануне появления на свет их третьего ребенка. Одна, беременная, с маленькими детьми на руках Юля сделала невозможное. Она не только справилась с бедой, но и превратилась в успешную телеведущую и самостоятельную звезду.

Теперь Юля готова рассказать обо всем откровенно.

В августе Андрей приехал повидать детей, и я подумала, что нам все-таки стоит сесть за стол переговоров, иначе адвокаты нас втянут в бесконечную разборку. Я все еще заботилась о нем. Будь по-другому, я бы просто жила в Лондоне за счет выплачиваемых мне судом средств. Ведь и школу, и дом по решению судьи оплачивал Андрей. Все козыри были у меня на руках. Это его счета были арестованы, это ему приходилось раз за разом платить адвокатам. И все же я сделала первый шаг. Опять.

Я приехала к нему в отель, вызвала его на ресепшн с просьбой поговорить спокойно и без посторонних людей, потому что шутки закончились и надо как-то все решить. «Номер 318. Поднимайся», – ответил он.

Конечно, я поднялась в номер – я все еще любила его и очень соскучилась. Мы не спали вообще. Мы не могли расстаться. Мы не могли наговориться. Мы не могли остановиться. Это был бесконечный диалог.

Бесконечный, непрекращающийся диалог рук, губ, тела… Он говорил, как ему плохо. Говорил, что живет не своей жизнью. Говорил, что живет не так, как он привык, не так, как ему нравится, что ему приходится делать огромное количество вещей, которые он не хочет, и как его все раздражает.

В какой-то момент я увидела в его чемодане детские кроссовки. Мальчуковые. Я знала, что у его женщины ребенок старше на год, чем Артем.

Что это?

Ну ты же понимаешь, кому эти кроссовки?

Я понимаю, что это то, чего я не хочу понимать.

Мне стало плохо. Он стал плакать:

Отдай эти кроссовки Артему, Юль.

Поздно уже. Ты их вез не Артему.

Мы вышли утром из отеля.

Куда ты поедешь? - спросила я.

Я пойду оплачивать твоих адвокатов, – ответил он.

Мы разошлись в разные стороны. Вечером он забрал детей, и мы все вместе снова вернулись в отель, и так прожили два дня до его отъезда. Мы спали в одной кровати вместе с детьми. Если хотели побыть вдвоем, то уходили в ванную, как раньше. И естественно, мы договорились о мировом соглашении, которое больше было выгодно ему, чем мне. Там было все, что он хотел видеть. Мои подруги и сегодня считают, что он пошел на это видимое примирение и играл со мной в любовь намеренно. Я же не могу, не хочу в это верить, иначе я растопчу себя как женщину. Вот только трудно не признать, что у него был трезвый ум в тот момент, в отличие от меня. Я же соглашалась на все, что угодно, даже вернуться в Питер, чтобы окончательно расставить точки над i, разрешить все проблемы, да еще и остаться в хороших отношениях…

Андрей улетел. Я точно знаю, что в тот момент он жил один, потому что мы каждый день говорили по скайпу по три-четыре часа. Мы снова и снова обсуждали мировое соглашение и будущее. Он будто приглашал меня на какой-то садистский танец. Продавливал один пункт и смотрел, пошлю я его или нет. Второй. Третий. И снова смотрел. Я каждый раз шла на уступки. Мой адвокат сто раз повторила: «Что ты творишь? Что ты творишь?» Но меня было уже не остановить, видимо, мне надо было пройти еще этапы унижений, чтобы окончательно стать свободной. Пережить одно-то расставание сложно, он же уходил снова и снова. И каждый раз через ад.

При этом его счета в Лондоне были все еще арестованы. Так что по большому счету все зависело от меня. Подписываю мировое соглашение – у него все хорошо. Нет – суд продолжается и закончится для него куда большими тратами.

В тот момент у нас с детьми заканчивались визы. Их можно было продлить в Лондоне, но легче и быстрее было это сделать в России. Андрей сам предложил нам вернуться в Питер. Сказал, что подключит к этому вопросу «Зенит» и пойдет с нами в посольство. С его разрешением на выезд и ходатайством мы бы получили все документы на руки дней за пять.

Господи, как же можно было еще доверять ему? Ведь в Лондоне я была в безопасности, а когда прилетела с детьми в Питер, то попала на его территорию, где мы зависели от настроения Андрея. Мы приехали летом, с минимумом вещей, всего на неделю, и застряли на полтора месяца. Сразу после того, как мы подписали мировое соглашение, Андрей отказался идти в посольство, а без этого наши документы рассматривали невероятно долго. Мои лондонские друзья были в шоке. Они до сих пор не могут простить себе, что были на отдыхе, а я осталась без их помощи и снова попала под его влияние.

Подошло время, когда детям надо было идти в школу, но Андрей не выходил на связь и отказался идти со мной, когда нас вызвали в посольство. Мне ничего не оставалось делать, как ехать к нему.

Я знала только номер дома – приехала, припарковалась, начала искать. Иду и вижу с левой стороны пункт скорой помощи, куча народу – водители, санитары курят, о чем-то разговаривают. Рядом подземный паркинг. Открываются ворота, выезжает машина, за рулем Андрей. Так получалось, что он выехал и вынужден был остановиться, потому что я стояла напротив. Он уперся мне в ноги и вместо того, чтобы выйти и поговорить, судорожно заблокировал двери, чуть приоткрыл окно и начал орать: «Помогите. Я Андрей Аршавин, известный футболист, мне тут фанатка под колеса кидается». Честно говоря, я остолбенела. Я в принципе не понимала, как на это можно реагировать. Прибежали два мужика, посмотрели на меня, мелкую, худую, на него, не знают, что делать. «Молодые люди, вы меня простите, пожалуйста, но я его жена, бывшая. Я просто пытаюсь с ним поговорить», – сказала я им. И до сих пор помню, как один постарше повернулся и сказал: «Андрей, ты так некрасиво себя ведешь, ужасно». Развернулся и ушел. Он остался сидеть в машине. Я ревела и умоляла: «Открой окно. Давай поговорим. Эта виза нужна детям. Им нужно идти в школу. У них нет одежды. Им не в чем ходить. Уже холодно, у них только летние вещи. Пожалуйста». Я стояла на коленях и без конца ревела. Он сидел в машине и кому-то звонил, не глядя на меня. Еще две недели назад он улыбался и говорил, что поможет и решит оставшиеся вопросы, и спал с нами в одной кровати. Что это? Иногда я думаю, что психическое расстройство… Иначе я просто не могу этого объяснить.

Унижение было не закончено, он недостаточно насладился. Приехала машина секьюрити. Оттуда вышли два жлоба. Они взяли меня и просто отнесли на пару метров, а Андрей с ехидной улыбкой проехал мимо. Люди у поста скорой помощи смотрели на это, открыв рты. Бог ему судья за все.

Кто-то скажет, что ситуация, когда я чуть не умерла в больнице, была куда страшнее, а его побег оттуда и нежелание никак принимать участие в решениях касательно меня – куда как отвратительнее. Нет. Там многое объяснялось страхом. Он все время спрашивал у врачей, в чем причина того, что случилось, пока моя подруга ему не сказала: «Причина сейчас сидит напротив меня». Андрей понял, до чего меня довел, и убежал. Но вопрос с этой охраной – не пустяк. Это подлость. Это была точка невозврата. На сей раз уже точно.

Я знала человека, который отвечал за его охрану, и спросила, почему он прислал туда ребят. Я же не слышала, что Андрей говорил по телефону. Мне было сказано, что они боялись за мою жизнь: «У нас другого выхода не было. Он бы тебя переехал». Не думаю, что это так. Ему нужно было меня унизить, и он это сделал. Самым извращенным способом, а на ребят зла я за это совершенно не держу.

Соглашение подписано. Мы просто тупо, на авось, ждем с детьми визу в Питере. Пути назад нет. Слава богу, «Зенит» по старой памяти дал мне машину, за что я очень благодарна клубу, а из Лондона со счетов еще приходили деньги на детей. На жизнь кое-как хватало. Именно в этот момент Инна Жиркова позвала меня в Москву. Кто бы подумал, что с этого момента начнется путь к рассвету?

Они праздновали детский день рождения и с Юрой решили, узнав, что я в Питере и в такой ситуации, позвать меня. Поначалу я отказывалась – как, куда я поеду. «Нет, приезжай, – настаивала Инна. - Будешь жить у нас. Будет все нормально».

На детский праздник Жирковы собрали достаточно разношерстную компанию. Было много футбольных семей, были новые друзья Инны из шоу-бизнеса – незадолго до этого она вернулась с шоу «Остров» – это такой аналог «Последнего героя», были и родственники. Детей развлекали аниматоры, а взрослые сидели за одним очень длинным столом и практически не общались друг с другом, ведь все были мало меж собой знакомы, а Инна была занята с детьми. Мне же после тягостного развода и общения с Андреем и адвокатами очень хотелось общения. Простого, человеческого трепа ни о чем, так что я говорила со всеми, смеялась, веселилась – развлекалась как могла. В конце ко мне подошел Петро Шекшеев, человек, который позже станет моим директором. Он был восхищен тем, как легко я нашла общий язык со всеми. «Я много лет на ТВ работаю, – сказал он. Но такого давно не видел. Мне кажется, у тебя дар общения с людьми, по тебе явно какое-нибудь ток-шоу плачет. Ты никогда не думала о работе на телевидении?»

Если честно, я не думала. Все последние годы я думала о карьере Андрея, но никак не о своей. Хотя когда-то давно баловалась работой на радио и вела программу «Футболка» на питерском радио. По названию наверняка понятно, чему и кому она посвящалась. Впрочем, это было давно и недолго. Я задумалась над словами Петро. Мы решили, что я задержусь в Москве на несколько дней и мы сделаем несколько пробных записей.

В результате получилось, что я ехала в Москву на три дня, а осталась на две недели. Все эти дни я жила у Жирковых на диванчике в гостиной, и каждый день мне по телефону устраивал истерики Андрей. Кажется, он начал понимать, что контроля над ситуацией у него больше нет. Я это тоже поняла: что бы он ни пытался со мной обсуждать, было поздно. Знаете, иногда так натягиваешь резиночку, потом снова, и снова, и раз – порвалась. Так и тут. Он меня все время проверял. Всю нашу жизнь. Он мог мне сказать что-то обидное и посмотреть на мою реакцию. Это я понимаю сейчас, спустя время. Ему все время нужны были какие-то доказательства его значимости. Тебя посильнее дернут и смотрят – что, осталась? Осталась, ага, значит, любит. А потом, спустя два часа, мокрые глаза – спасибо, как я могу без тебя жить.

В последний год это все приобрело абсурдные и уродливые формы, пока мое терпение не лопнуло. Он доигрался. Я оценила наконец свободу. Если бы я переехала в Питер, как он того хотел, то, о чем мы говорили в школе, то вот так прилететь в Москву к Жирковым я бы просто не могла. Мне бы никто не позволил этого сделать. Мои карточки были бы заблокированы еще на моменте покупки билетов. Теперь, после месяцев унизительного суда, я пожинала плоды своего решения, оно было верным. Установилось равновесие. У Андрея была женщина, а я была вольна жить своей жизнью без его вмешательства в нее. И имела на это право.

Правда, даже после суда и мирового соглашения Москва и неподчинение Андрею вышли мне боком. Он нашел способ, как отомстить. В мировом соглашении не была указана аренда дома. Моя адвокат на ней настаивала, но я тогда поверила Андрею, который сказал, что и так не выкинет нас с детьми на улицу. Конечно, выкинул. В начале октября мне пришло письмо от хозяина дома, что оплаты нет. Я позвонила Андрею.

С чего я должен платить за ваш дом? - спросил он. - Вот получите алименты, заплатишь.

Андрей, ты же знаешь, что там даже не хватит на аренду.

Меня это не волнует.

За дом заплатила моя подруга Юля. Я без визы даже не могла полететь в Лондон, чтобы решить вопрос с хозяином дома и забрать вещи, так что их бы просто выставили на улицу.

И все равно Москва мне помогла. Я выдохнула и поняла, что ничего страшного не происходит. Мы будем ждать визу. Мне ее как туристу все равно откроют, и тогда я слетаю за вещами. А детей пришла пора отдавать в школу здесь. И снова спасибо «Зениту» – в клубе помогли со школой для Артема, и хотя была уже середина октября, а мой ребенок больше был англичанином, чем русским, директор пошла нам навстречу.

Видимо, и правда надо было отпустить ситуацию. В четверг я была у директора школы, а в пятницу нам прислали уведомление, что визы готовы. Но только для меня и двоих старших детей. Арсению визу не сделали, так что он не мог лететь с нами. Честно говоря, я думала, не остаться ли. Питер для меня был шикарным вариантом во всех смыслах: не такой дорогой город, как Лондон, помощь людей, которых я знаю, уже готовая договоренность со школой. Я приехала домой с этими визами, и первым встретить меня вышел Артем: «Мама, нам дали визу?» Я смотрела на него и понимала, что не могу его здесь оставить.

Артем страшно хотел вернуться в Лондон, он боялся оставаться в России, он ждал документов так, что на него было больно смотреть.

В 9 утра я была в школе с извинениями и со словами благодарности: «Простите, знаю, что вы очень много для нас сделали, но все-таки полечу в Лондон, попробую. Посмотрим». Арсений остался с мамой и сестрой.

Когда мы прилетели в Хитроу, Артем рыдал: «Мамочка, я не верил, что вернусь обратно домой. Мама, спасибо». Этот был комок, который он держал в себе 1,5 месяца, пока нам не давали визу. Мы ехали из аэропорта домой, он узнавал каждую вывеску, он говорил, как и где мы повернем, он читал каждую надпись, и я поняла, что сделала в тот момент все правильно. Детям надо было спокойно привыкнуть к отъезду, попрощаться внутри себя с городом и друзьями.

Мой адвокат предлагала судиться с миграционной службой Великобритании – никто не имеет права разбивать семью, но суд в Лондоне – минимум полгода.

И мы договорились, что просто заново подадим заявку, это будет быстрее. Визу Арсению дали только в середине декабря. Все это время я жила на три города и в состоянии постоянного стресса. В Лондоне надо было быстро снять квартиру, съехать из когда-то родного дома. Я сделала практически невозможное – нашла квартиру всего за три дня, упаковала все вещи и часть перевезла в новое жилье, а часть раздала друзьям. Некоторые коробки до сих пор обитают у них. Перевозить вещи приехали шесть грузчиков.

Развод? - спросил один из них.

У меня что, это на лбу написано?

Ну, а что это еще может быть, если женщина одна с детьми перетаскивает вещи из огромного особняка в маленькую квартиру?.

В общем, переехали. Дальше начались новые для меня будни. Когда я летала в Россию к младшему, старшие оставались с няней. Пока я была с ними, с Арсением по очереди сидели мама и сестра – он стал нашим сыном полка. Плюс в этот момент у меня уже начались съемки в Москве. Конечно, я разрывалась между детьми. Оставить их одних психологически было очень сложно, физически же было непросто жить между городами, а сьемки были для меня новым делом, что добавляло в жизнь адреналина.

Да, остаться в Питере, плыть по течению было бы куда более удобным вариантом…

К новому году Андрей уже долго не общался с детьми, так что я позвонила сама:

Андрей, у тебя отпуск. Ты куда?

Я улетаю.

А дети? Ты не хочешь с ними повидаться.

Нет, я лечу со своей девушкой отдыхать, ты же не хочешь, чтобы они общались.

Почему же? Забирай детей, лети с ними. Я как раз хочу, чтобы вы общались.

Они поиздевались надо мной. Зная мою позицию, что детей делить нельзя, он сначала сказал, что берет всех троих, потом решил, что так неудобно и возьмет только двоих старших. Расчет, видимо, был на то, что я психану. Я этого не сделала. Они вчетвером улетели, а я осталась с Арсением.

Прийти в себя и зарядиться мне помог Бали. Там отдыхали мои друзья, и я решила устроить нам с Арсением каникулы. Это был первый шикарный Новый год за много-много лет, который я праздновала, как хотела. За два часа до Нового года помыла голову, никак ее не укладывая, надела платье, переоделась в другое, плавала в бассейне, всю ночь болтала с друзьями. Они мне помогли. Я видела, что им интересно со мной, со мной весело, и постепенно моя вера в себя, мое забитое самоуважение возвращались. Я вернула себе себя. У меня было все хорошо. Паспорта с визами для всех троих детей были, после нового года мы все вместе полетим в Лондон.

Он вернулся из своего отпуска 5 января, я должна была прилететь с ребенком 6-го, а на 7-е у нас были куплены билеты в Лондон, потому что уже 8-го начиналась школа. Все распланировано до минуты. Но, прилетев в Питер, Андрей узнал, что я сменила замки в квартире, где мы жили с детьми, и решил, что это выпад против него. Для меня такая позиция была более чем странной. Мы уже давно жили раздельно. Он был с другой женщиной, у него была другая семья.

У меня же не было ключей от их квартиры, почему у него должны были быть ключи от нашей. Никаких объяснений он слушать не хотел и решил снова начать воевать. Единственный способ сделать мне больно – через детей. Андрей сказал, что не отдаст их паспорта и я не смогу улететь с ними в Лондон. Я предприняла попытку поговорить, впрочем, понимая, что дело было не в квартире…

В момент разговора с ним я ехала в аэропорт. Теперь представьте картину: мы доезжаем до аэропорта, и я понимаю – лететь с Бали до России почти сутки. Я сяду в самолет и в этом замкнутом пространстве просто сойду с ума, потому что я больше не могу терпеть его произвол и истерики. Я знала, что будет в Питере. Я буду сидеть и ждать, когда он соизволит наиграться. И я решаю пойти ва-банк, все-таки Бали – какой-то волшебный остров. Он дал мне смелость говорить с Андреем так, как я никогда до того себе не позволяла. Я позвонила ему и абсолютно спокойно сказала: «Знаешь, я остаюсь на Бали до тех пор, пока ты не вернешь моим детям паспорта», и повесила трубку. Мы с ребенком вернулись в отель.

Через несколько дней он привез няне паспорта. Она мне позвонила со словами, что держит их в руках, и в этот же день мы с Арсением вылетели в Питер, а оттуда сразу в Лондон. Дети снова пропустили школу – вся эта его возня каждый раз отражалась на них.

Сколько я ни объясняла Андрею, он этого не слышал. Он делал хуже не мне, он раз за разом отыгрывался на детях. Я не знаю, когда он это поймет. Мне уже давным-давно все равно, но за эти поступки ему придется отвечать перед ними.

Он пакостил снова и снова. У наших друзей огромное поместье на горнолыжном курорте, и они меня позвали с детьми приехать к ним в гости. Вот только нужно было сделать детям визы, а для этого требовалось разрешение Андрея. Он отказал. Как можно портить отдых своим детям? Ведь это не у меня нет визы, а у них, и я обойдусь без этого курорта, а вот им туда хотелось.

Есть же две модели поведения. Условно можно ударить, а можно поцеловать, и все чаще я вокруг наблюдаю мужчин, которые не выросли из мальчиков, дергающих девочек за косички, хотя хорошим добрым отношением добились бы большего.

В начале 2014 года у меня появилась первая работа на телевидении. Меня утвердили соведущей ток-шоу «Холостяк. Чего хотят женщины?». И произошло это не благодаря знаменитой фамилии моего бывшего мужа. Я часто слышала мнение, что сделала себе имя за счет Андрея – так говорили он сам, его мама, многие знакомые. Но на самом деле от ярлыка «жена футболиста» мне приходилось отмываться. Никто не хотел брать в программу «жену футболиста». Петро с большим трудом удалось уговорить съемочную группу хотя бы согласиться на встречу и знакомство со мной.

Мы встретились с девчонками – продюсерами шоу, и, по их признанию позже, они утвердили меня через десять минут разговора. Тема передачи была действительно мне интересна – отношения, так что я легко раскрепостилась и говорила. В конце концов, я на протяжении года только и делала, что говорила об отношениях.

Тема-то передачи была знакомая, а вот мир телевидения – очень новым. Благодаря «Холостяку» и его съемочной группе я начала знакомиться со съемочным закулисьем и его порядками. Шоу снималось блоками по несколько съемочных дней раз в месяц. Приходилось делить время между Лондоном, где дети, и Москвой, где работа, и все время летать туда-сюда.

Хорошо, что в Лондоне был надежный тыл из моих подруг, которые приглядывали за детьми, и Ларисы – няни, которую я называю про себя Мэри Поппинс. Она всегда появляется в моей жизни, когда очень нужна, но на короткий период. В то время Рае пришлось вернуться в Россию, потому что рабочую визу я больше ей продлить не могла. Лариса появилась на пороге моей квартиры совершенно внезапно, как обычно.

И осталась до тех пор, пока мы не уехали из Лондона и все в нашей с детьми жизни не встало на свои места.

Когда я приезжала в Москву, то жила у Жирковых. Гонорар начинающей телеведущей был не сказать чтоб очень велик. А ведь надо было где-то жить, есть, содержать детей. При этом каждое возвращение в Лондон приносило новые счета. Я никогда раньше не думала, что при виде почтовых ящиков могут начать трястись руки. Ты только за все заплатишь, рассчитаешься, вдруг бабах – еще что-то сверху. Спасибо моим друзьям за помощь. Это было бесценно.

И всегда в нужный момент. Сегодня я почти все вернула, но кое-что не смогу никогда, только какими-то поступками и делами. Один из мужей моих подруг попросил однажды копию моего паспорта. Я спросила: «Зачем?» Он ответил: «Надо». Так и поговорили, а через три дня он дал мне карточку от своего счета.

Сказал, что я могу ею пользоваться. Я этого не сделала ни разу, но само понимание того, что если что, у меня будут деньги, дорогого стоит.

Почему мы снова остались без денег? Потому что таким неожиданным способом Андрей решил дать о себе знать. Он перестал платить по мировому соглашению. Видимо, ему было нужно, чтобы какие-никакие, но отношения между нами продолжались.

Мне снова пришлось идти в суд. Теперь уже российский. Кстати, по мировому соглашению я не имела права обращаться туда, если все условия выполнялись. Так что я умоляла Андрея не нарушать соглашение, перестать издеваться: «Андрей, у меня же будет основание пойти в суд, а я этого не хочу». Не знаю, о чем он думал. Я же снова мучилась, меня ела совесть, и я все оттягивала поход к адвокату. В итоге все-таки пришлось это сделать. Мое дело невозможно было не выиграть – оно об алиментах, и закон в России очень четко на этот счет прописан. Единственная сложность была в имени Андрея Аршавина, а судьи опасаются громких фамилий.

Я опять сделала, как он хотел, подписав и тут мировое соглашение. Поскольку он не платил уже какое-то время, я имела право подать на алименты задним числом, зафиксировав те суммы, которые он не выплачивал. У него еще были задолженности с момента моего обращения в английский суд – и там довольно много набежало. По большому счету мне не нужны были эти деньги, но нам с детьми надо было где-то жить, и я просила Андрея просто купить нам жилье. Я согласна была отказаться от всех финансовых претензий и имущественных, однако Андрей на это не пошел. А на тот момент мы в Лондоне снимали маленькую квартирку, и дети жили друг у друга на голове. Мы с адвокатами решили, что я куплю квартиру сама на выплаченные задолженности. Не знаю, что было в голове у адвоката Андрея. Как потом выяснилось, он никогда не занимался семейными делами и почему-то вселил Андрею в голову мысль, что они выиграют суд. Это было невозможно. По российскому законодательству отец выплачивает алименты детям – 50% на троих и более.

Этот суд возможно выиграть, только переписав закон. Есть лишь одна поправка в законе. Папа имеет право попросить разделить алименты на две части: одну перечислять на счет мамы, чтобы она могла обеспечивать детей, а вторую часть перечислять на счет детей, и тогда этими счетами руководят органы опеки. Все. Более того, если отец не выплачивает алименты добровольно, тогда посылается исполнительный лист по месту работы и деньги выплачиваются непосредственно оттуда.

В течение суда Андрей игнорировал все заседания, ни с кем не общался, слал куда подальше моих адвокатов по телефону. Близилось финальное слушание.

На очередное заседание я прилетела из Лондона. Была пятница, а в субботу я должна была вернуться и вести там большое мероприятие. По моим расчетам, я все успевала, но заседание затянулось. Адвокат Андрея понял, что ошибался, и начал оттягивать вынесение вердикта, сказав, что Аршавин выступит в суде в понедельник. Это опять рушит мою жизнь, срывает планы, но я вынуждена согласиться. Как же, Андрюшенька придет в суд. Может быть, мы наконец-то по-человечески поговорим.

В выходные мне позвонил его адвокат. Это был очень некрасивый поступок – он просто меня развел, использовав запрещенный прием. Я думаю, что где-то для него в аду уже приготовлен чан, ведь все возвращается, всегда. Что случилось? В субботу мне позвонил этот человек и начал умолять подписать мировое соглашение, конечно, выгодное им. Он просил не ждать приговора суда и простить Андрею все задолженности. Он умолял согласиться подписать бумаги, по которым детям отходила все та же старая квартира в Питере, и что Андрей согласен купить еще одну, где они будут жить по-человечески. «Ну не важно, Юль, что квартира вам не подходит. Он купит новую, потому что он очень любит детей, он по ним скучает, – говорил он. - Ты сейчас сделай, как он хочет. Он так жаждет вернуться к детям и общаться с ними. У него рвется душа. Я смотреть на это не могу. Я последние полгода провожу с ним больше времени, чем кто-либо. Он не любит женщину, с которой живет. Он весь в мыслях с тобой, с детьми».

Я прорыдала всю ночь. Адвокат просто надавил на детей – на самое больное место, на то, что они к тому времени уже некоторое время не общались с отцом. Причем не потому, что я запрещала, он не хотел этого сам.

Андрей все-таки пришел. Он приехал за полчаса до начала заседания без разрешения на выезд для детей, что было ему сказано сделать судьей. Она его отослала за бумагами. Я ждала. Андрей поехал к соседнюю контору к нотариусу. Я продолжала сидеть и ждать. Наконец он сделал эти разрешения, привез, и началось.

Мы провели в суде 11 часов. За это время он достал даже судью. В конце слушания, вечером, она сказала:

«Вы морочите голову всей стране. Как вам не стыдно?» Андрей промолчал. Я же была без сил.

Мировое соглашение было бы окончательной точкой, так что я встала перед выбором: согласиться на все условия Андрея и его адвоката сейчас и уже никогда больше не возвращаться к этому вопросу, либо суд продолжился бы еще много месяцев. И любое решение суда в мою пользу Андрей и его адвокат смогли бы апеллировать. Сначала в районном суде, потом городском, потом Верховном. Мы, наверно, до сих пор бы судились. Глядя на мой измученный вид, судья порекомендовала пойти на мировое соглашение и была абсолютно права. Андрей бы не успокоился, а в жизни наступает предел, когда ты готов что-то отдать только бы больше не возвращаться к этому вопросу.

За эти 11 часов меня морально размазали, я подписала согласие на старую квартиру, на отказ от выплаты задолженностей, согласилась уже на все, лишь бы это закончилось.

Когда я вышла из зала, меня облепила пресса. Мне кажется, я впервые видела такое количество журналистов, жаждущих узнать подробности.

После суда я неделю просто лежала. Я опоздала из-за Андрея и его адвоката на съемки. Да и, честно говоря, мне было все равно. Тогда я думала, что никогда не смогу прийти в себя, но мы сильнее, чем о себе думаем. Тем более что я победила, эмоционально поставив точку. Андрей уже ничего с этим не мог сделать. Он, конечно, попил мне кровь еще раз, когда отказался переписывать квартиру. Его адвокату понадобилось три месяца, чтобы убедить Андрея, что это наказуемое деяние – не следовать мировому соглашению, и оно чревато арестом имущества. За эти три месяца я не раз могла ему устроить проблемы, но я просто ждала, уже понимая, что это просто очередной раз, когда он пытался надавить на меня, не желая заканчивать видимость отношений. Когда наконец адвокат объяснил ему последствия, Андрей согласился передать квартиру. Мы подписали бумаги в разных помещениях, не встречаясь.

Забавно, что приписанные к квартире паркинги Андрей оставил за собой. Он даже въехать на них не может. Чтобы вы понимали, это не многоэтажка. Это дом на несколько квартир, там некому продать паркинг. Он просто положил в гараж два бетонных блока, чтобы мы не могли въехать.

Думаете, история на этом закончилась? Поскольку я в Питере не жила, то моя сестра нашла людей, которые хотели снять квартиру. Но для государства она еще была имуществом Андрея, потому что бумаги только были отданы на переоформление. Что он сделал? Разрешил мне ее сдавать при условии, что я буду отдавать ему половину денег. Это было уже на грани абсурда. Человек, чьи дети жили на протяжении нескольких месяцев на помощь моих друзей, требует отдавать половину денег за квартиру, которая ему не принадлежит.

Меня такие вещи уже не цепляли, лишь удивляли снова и снова. Я могла подождать. Да и в жизни все наладилось. У меня было уже несколько проектов на телевидении, а скоро я начала еще один.