Издание нантского эдикта. Благие намерения нантского эдикта
Итак, долгожданный мир не принес полного удовлетворения ни одной из сторон, однако внешнюю войну надо было заканчивать во что бы то ни стало, поскольку нельзя было долее тянуть с урегулированием внутреннего конфессионального вопроса, над решением которого советники Генриха IV бились с момента его отречения от протестантизма. Победоносно овладев Амьеном, Генрих взял инициативу в свои руки, добившись от ассамблеи, заседавшей в Шательро, чтобы она направила для консультаций к нему четверых депутатов, «наделенных всеми полномочиями для ведения переговоров и принятия решений».
Эти переговоры, посвященные поиску трудного компромисса между требованиями представителей двух конфессий, продолжались несколько месяцев и завершились составлением документа, вошедшего в историю под названием Нантского эдикта. Этот документ состоял из нескольких отдельных частей: общие статьи числом 98, подписанные 13 апреля 1598 года, были дополнены 2 мая особыми статьями, еще больше расширявшими свободы, предоставленные протестантам. Прилагавшиеся к эдикту две королевские привилегии от 13 и 30 апреля регулировали статус крепостей; эти привилегии так и не были зарегистрированы парламентом и держались исключительно на королевском слове.
Нантский эдикт был очень близок по содержанию к эдикту, принятому в Пуатье в 1577 году, но еще более либерален: в нем расширялись свободы, касавшиеся отправления протестантского культа, и делалось гораздо больше фактических уступок протестантам. Теперь они пользовались теми же гражданскими правами, что и католики; они должны были допускаться в университеты, а католическим проповедникам запрещалось подвергать нападкам их веру. Чтобы юридически гарантировать их права, эдиктом предусматривалось учреждение в Парижском парламенте палаты, в которую входили на паритетных началах католики и протестанты. Аналогичные палаты создавались в Руане, Ренне, Бордо, Кастре и Гренобле. Помимо этих правовых гарантий, которые в гражданском отношении уравнивали их с католиками, протестанты получили ряд привилегий: они оставались организованными в партию, сохраняли свои синоды, получали на восемь лет 100 крепостей, в том числе и такие важные, как Монпелье, Ла-Рошель и Монтобан. Таким образом, католическое государство брало на себя бремя расходов по обеспечению гарантий, направленных против него же самого: создавалось государство в государстве, более мощное, чем королевская власть, по крайней мере в военном отношении, ибо протестанты могли собрать армию в 25 тысяч человек, тогда как регулярная королевская армия не превышала десяти тысяч. Поэтому не удивительно, что Нантский эдикт натолкнулся на активное сопротивление католического большинства. Однако в период первоначальной эйфории, которой сопровождалось оглашение этого документа, его удалось подписать без особых затруднений.
Главные трудности начались после того, как отшумели торжества по случаю подписания Нантского эдикта: мало было подписать этот документ, предстояло еще зарегистрировать его парламентами - Парижским и провинциальными. В частности, один весьма примечательный случай осложнил эту процедуру.
Екатерина Бурбон, сестра Генриха IV, никогда не отрекалась от протестантизма и открыто отправляла реформатский культ в Лувре, собирая при этом до 1500 присутствующих и тем самым грубо нарушая пределы, установленные Нантским эдиктом. Но что можно было сказать сестре короля? И все же она была далеко не столь свободна в других отношениях. Как мы помним, царственный брат решительно воспротивился ее браку с графом Суассоном. Он обрек ее на то, чтобы жить в тени Габриели д’Эстре, и, в конце концов, решил выдать ее замуж за Генриха Лотарингского, герцога Бара. Сорокалетняя старая дева Екатерина не стала противиться этому браку, заключавшемуся из соображений государственного интереса. Единственным препятствием было различие в вере. Она решительно отказалась отрекаться от протестантизма, а на смешанный брак требовалось специальное разрешение папы. Вызывало возражение и близкое родство жениха и невесты. Однако Генрих IV пренебрег всеми этими обстоятельствами. Бракосочетание совершил его брат по отцу, незаконнорожденный Карл Бурбон, которого сделали архиепископом Руанским. Правда, тот отказался проводить обряд бракосочетания в церкви, поскольку Екатерина не была католичкой. Тогда Генрих IV предложил своему брату-бастарду совершить таинство брака в кабинете его охотничьего замка Сен-Жермен. Скорее для формы, нежели по существу архиепископ пытался было протестовать, заявив, что это - не освященное место. «Мой кабинет является освященным местом, - возразил король, - и мое присутствие стоит мессы». Не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться, и прелат соединил узами брака Екатерину и герцога Бара.
Столь грубое нарушение правил католической церкви спустя всего несколько месяцев после опубликования Нантского эдикта тяжело оскорбило католиков и сделало их оппозицию еще более ожесточенной. Во главе оппозиционного движения был Парижский парламент, который, несмотря на многочисленные письменные королевские распоряжения, раз за разом откладывал регистрацию эдикта, что препятствовало практическому применению его положений. Решив покончить с этим, Генрих IV приказал парламенту 7 февраля 1599 года явиться к нему в Лувр, дабы выслушать его волю, и членам парламента не оставалось ничего иного, как подчиниться: 25 февраля 1599 года Нантский эдикт был зарегистрирован Парижским парламентом.
Оставалось сломить сопротивление провинциальных парламентов. Это потребовало от короля большого терпения: последним зарегистрировал эдикт парламент Ренна лишь 23 августа 1609 года. Несколько раньше, в первые месяцы того же года, после долгих объяснений по поводу своего нежелания регистрировать эдикт, это сделали парламенты Тулузы, Бордо и Экс-ан-Прованса.
Как видим, религиозное умиротворение осуществлялось не одной только силой оружия, но и благодаря авторитету короля - не столько моральному (о морали умолчим), сколько опиравшемуся на ту же самую силу. Поскольку Генрих IV мог непосредственным образом воздействовать на общество своим авторитетом, мир, хотя и несколько искусственный, воцарился в королевстве, позволяя осуществить его возрождение.
Предстояло еще решить множество проблем: у короля не было законного наследника, страна лежала в руинах, соседние государства были враждебны или недоброжелательны, государственная казна пребывала в катастрофическом состоянии. Для их решения в распоряжении Генриха IV было 12 лет. За этот короткий срок он заслужил имя, которым много позднее наградили его апологеты династии Бурбонов, - Генрих Великий.
НАНТСКИЙ ЭДИКТ 1598 года - закон, подписанный французским королём Генрихом IV 13 августа 1598 года в городе Нант; за-вер-шил Ре-ли-ги-оз-ные (гу-ге-нот-ские) вой-ны во Фран-ции .
Нантский эдикт явил-ся пер-вой по-пыт-кой соз-да-ния сво-его ро-да дек-ла-ра-ции прав под-дан-ных французской мо-нар-хии не-за-ви-си-мо от их кон-фес-сио-наль-ной при-над-леж-но-сти. Из-дав Нантский эдикт, Ген-рих IV про-дол-жил по-ли-ти-ку ре-лигиозного при-ми-ре-ния, ко-то-рую без-ус-пеш-но пы-та-лись вес-ти по-след-ние ко-ро-ли из ди-на-стии Ва-луа (эдик-ты Кар-ла IX, Ген-ри-ха III и др.). Нантский эдикт объ-яв-лял официальной ре-ли-ги-ей ка-то-ли-цизм, воз-вра-щал ка-то-лической церк-ви кон-фи-ско-ван-ные за вре-мя вой-ны зем-ли, но вме-сте с тем пре-дос-тав-лял французским гу-ге-но-там сво-бо-ду ве-ро-ис-по-ве-да-ния. В Нантском эдикте дек-ла-ри-ро-ва-лись пра-ва про-тес-тан-тов на рас-по-ря-же-ние иму-ще-ст-вом, об-ра-зо-ва-ние, суд, медицинская по-мощь, за-ня-тие государственных долж-но-стей. В то же вре-мя Нантский эдикт ог-ра-ни-чи-вал воз-мож-но-сти от-прав-ле-ния куль-та про-тес-тан-та-ми : в круп-ных го-ро-дах, епи-скоп-ских ре-зи-ден-ци-ях и их ок-ре-ст-но-стях (Па-риж, Ту-лу-за, Ди-жон, Реймс, Шартр и др.) бо-го-слу-же-ние бы-ло за-пре-ще-но, при-чём спе-ци-аль-но ого-ва-ри-ва-лось, что под «ок-ре-ст-но-стью» по-ни-ма-ет-ся тер-ри-то-рия от 2 до 5 лье. На про-тес-тан-тов на-ла-га-лось обя-за-тель-ст-во вы-пла-чи-вать де-ся-ти-ну в поль-зу гал-ли-кан-ской церк-ви (смотри Гал-ли-кан-ст-во), не ра-бо-тать во вре-мя ка-то-лических празд-ни-ков; слу-жи-тели про-тес-тант-ских церк-вей (как и ка-то-лич. ду-хо-вен-ст-во) ос-во-бо-ж-да-лись от не-се-ния во-енной служ-бы и та-льи. Для су-деб-ных раз-би-ра-тельств по де-лам пред-ста-ви-те-лей ре-фор-ми-ро-ван-ной ре-ли-гии соз-да-ва-лись специальной па-ла-ты при пар-ла-мен-тах в Па-ри-же, Ту-лу-зе, Бор-до и Гре-ноб-ле, со-сто-яв-шие на-по-ло-ви-ну из про-тес-тан-тов. Со-глас-но Нантскому эдикту, в го-ро-дах, где бы-ло раз-ре-ше-но от-прав-ле-ние куль-та, по-зво-ля-лось от-кры-вать про-тес-тант-ские шко-лы и ака-де-мии (Мон-то-бан, Се-дан, Ним и др.). Важ-ной ча-стью эдик-та ста-ли сек-рет-ные ста-тьи, пре-ду-смат-ри-вав-шие со-хра-не-ние за гу-ге-но-та-ми за-ни-мае-мых ими со вре-мён ре-лигиозных войн го-ро-дов-кре-по-стей и ук-ре-п-лён-ных мест (Ла-Ро-шель , Мон-то-бан, Мон-пе-лье, Ним, Ньор и др.), мно-гие из ко-то-рых яв-ля-лись пор-та-ми. Это пра-во жа-ло-ва-лось на 8 лет с воз-мож-но-стью про-дле-ния.
Нантский эдикт встре-тил рез-кую оп-по-зи-цию со сто-ро-ны рим. ку-рии, ка-то-лич. ду-хо-вен-ст-ва и пар-ла-мен-тов, ко-то-рые за-тя-ну-ли его ре-ги-ст-ра-цию на несколько де-ся-ти-ле-тий. Па-риж-ский пар-ла-мент за-ре-ги-ст-ри-ро-вал Нантский эдикт толь-ко по-сле сме-ны пре-зи-ден-та в 1599 годду, Ру-ан-ский пар-ла-мент - в 1610 году. Нантский эдикт не удов-ле-тво-рил так-же гу-ге-но-тов, счи-тав-ших ус-туп-ки со сто-ро-ны ко-ро-лев-ской вла-сти не-дос-та-точ-ны-ми. Од-на-ко на не-ко-то-рое вре-мя Нантский эдикт обес-пе-чил внут-ри-по-ли-тическую ста-биль-ность во Фран-ции.
Святослав Горбунов В последние дни всё чаще и чаще приходится наблюдать растущее непонимание между людьми, превращающееся на глазах в подлинную трагедию нравов. Так или иначе, конфликты мировоззрений, привлекающие в свидетели события прошлого и обретшие волей судьбы и обстоятельств самую неразумную — слепую и бескомпромиссную, нетерпимую — форму, проявляют себя и в стенах академических институтов, и на лестницах научных библиотек, и в кафетериях, на улицах, даже в личных разговорах близких людей. Быть может, такое обострение отношений когда-нибудь сочтут особой приметой нашего времени, но хотелось бы надеяться, что мы все-таки запомнимся потомкам чем-то иным. Прогуливаясь жарким июньским днем по старинным галереям Лувра и рассуждая о судьбах современного мира, я пытался вспомнить, было ли в давней истории место настоящей терпимости. Неужели история строилась лишь на насилии и нескончаемых конфликтах? В какой-то момент на глаза мне попались две картины, похожие друг на друга, словно отражения в зеркале. На полотнах кисти Франса Пурбуса Младшего (Frans Pourbus II) был изображен Генрих IV Наваррский — старый добрый король Анри (le
bon
roi
Henri
)
, как до сих пор называют его французы. И вот что показалось мне примечательным: на обоих портретах король изображен поразительно схоже, отличие лишь в цвете завесы на заднем плане и в том, что на одной из картин Генрих предстает перед зрителем в военном доспехе, а на другой — в скромном «штатском». Подобный дуализм не мог не занять моего разума, и память тут же выдала знакомую по многочисленным романам и историческим книгам формулу: «король по праву завоевания и по праву рождения, примиритель Франции». Именно это примирительное значение фигуры короля Генриха показалось мне особенно значимым в контексте той самой проявляющей сегодня себя нетерпимости, о которой я думал в то время. 
Франс Пурбус Младший. Портрет Генриха Наваррского в доспехах. 1610 год. Лувр, Париж Наверное, ни один профессиональный историк, да и просто человек, знакомый с историей Франции XVI века, не станет сомневаться, что роль, выпавшая на долю Генриха, была весьма непростой. Общество накалилось до предела, губительные религиозные войны между католиками и гугенотами разрывали страну, вспыхивая с новой силой то тут то там. На этом фоне известная всем трагедия Варфоломеевской ночи была лишь ярким, но непродолжительным эпизодом тех волн насилия, которые вновь и вновь захлестывали территорию некогда вполне мирной державы. Религиозный конфликт, политическая нестабильность, противостояние Католической лиги, ведомой Гизами, королевского двора и протестантов, обретших немалую силу, превратили «жемчужину Европы», как некогда отзывался о Франции Эразм Роттердамский, в вечно пылающий лагерь насилия и всеобщей вражды. 
Нантский эдикт. Редакция документа, представленная в парламент Парижа в феврале 1599 года. Национальный архив Франции Конец этой вражде, истощавшей народ и губившей лучших представителей государства, смог положить лишь Генрих IV, издав в 1598 году знаменитый примирительный Нантский эдикт. Будучи политически весьма опытным и разумным человеком, ко-роль понимал, что разрешение накопившихся и осевших в душах людей противоречий силой оружия невозможно. По крайней мере, сделать это пытались до него не однажды, но с каждой подобной попыткой вражда лишь усиливалась. Религия смешалась с политикой, а политика стала идеологией. Важнейшим звеном, способным вновь связать нацию, стала терпимость — простое понимание общечеловеческого единства, которого так не хватало и простым людям, и представителям высших сословий. Сам Генрих, как известно, относился к вопросам религиозной идеологии весьма утилитарно: достаточно вспомнить, что в угоду высшей целесообразности (а порой и просто ради сохранения своей жизни) он несколько раз менял свою конфессиональную принадлежность, становясь то католиком, то гугенотом. Приписываемые ему слова «Париж стоит мессы», относящиеся к периоду восшествия на престол и очередного обращения к католической вере, стали в народе пословицей (хоть слов этих Генрих, по-видимому, никогда и не говорил). 
Франс Пурбус Младший (1569−1622).
Портрет Генриха IV. 1610 год. Лувр, Париж В любом случае осудить Генриха за подобную «непоследовательность» с позиции сегодняшнего дня сложно, если вспомнить, что основой его «сделки с совестью» было стремление к миру, по которому, словно по юноше, ушедшему в дальний поход, так истосковалась страна. И, конечно, новый король, успевший повоевать на стороне разных партий, понимал, что залогом мира может стать лишь терпимость и относительное равноправие.
В результате появился Нантский эдикт — замечательный исторический документ, так отличавшийся по своему стилю от всех прочих предшествовавших ему договорных примирительных соглашений. Вот уже не первое столетие его текст приковывает к себе внимание исследователей всего света. Его анализу посвятили свои работы многие именитейшие историки, социологи и религиоведы, и почти все они сходятся в одном: именно Нантский эдикт — эдикт о терпимости — положил конец кровавой эпохе религиозных войн и вновь направил страну на путь процветания.
Но всё же какова была программа Генриха? Как он мог избавить общество от копившихся десятилетиями ненависти и предрассудков? Ответ мы находим в самом тексте эдикта, насчитывающем 93 общие статьи и еще 36 секретных постановлений. И наиболее примечательной в кон-тексте нынешних дней мне представляется самая первая статья исторического документа, гласящая: «Прежде всего воспоминание обо всем , что произошло с той и с другой стороны с начала марта 1585 года до на шего коронования и в течение дру гих предшествовавших тому смут , будет изглажено , как будто ничего не происходило . Ни нашим генераль ным прокурорам , ни иным лицам , го сударственным и частным , не будет дозволено никогда и ни по какому поводу упоминать об этом или пресле довать судебным порядком в каких бы то ни было трибуналах и юрисдикци ях » (цит. по: Хрестоматия по истории Средних веков. М., 1950. Т. 3. С. 173). Таким образом, «изглаживалась» память обо всем, что разделяло французское общество на протяжении почти целого предшествующего тому века. Никому официальным порядком не разрешалось упоминать о былом и трактовать произошедшие трагедии в рамках текущего дня, дабы не возрождать погашенные эдиктом конфликты. И это решение представляется с позиций современности весьма мудрым. Ведь, как мы все знаем, старая обида всегда может быть использована в качестве мощного оружия для будущего конфликта. Словно катализатор химического процесса выступает она, распаляемая случайно или целенаправленно злыми или недалекими умами, коими всегда полон мир. И лишь ее благостное забвение способно предотвратить этот «вооруженный конфликт». И не случайно именно об этом забвении говорится в эдикте с добавлением «прежде всего» (premièrement). Эдикт прежде всего расчищал умы и тем самым охлаждал страсти. Возможно, именно в этом заключалась его скрытая действенность.
Остальные статьи эдикта, как общей, так и секретной части его, разбирают частные вопросы. Так, католическое богослужение вводилось всюду, где оно было прекращено в результате войны, реформатская религия переставала считаться преступной, и никому не дозволялось учинять гонения на кальвинистов, где бы они ни проживали. Конечно, ошибочно полагать, что документ устанавливал полное равноправие между конфессиями. Так, реформатская религия не допускалась ко двору, запрещены были протестантские собрания, богослужения в Париже и других важных для короля землях. Но главный его мотив — свободы совести, вероисповедания и забвение прежних распрей ради грядущего мира — был, несомненно, самым важной и дорогой частью королевского волеизъявления.
Неудивительно, что изначально общество оставалось недовольным положениями изданного документа. Католиков не устраивали широкие уступки протестантам, протестанты же, напротив, видели в нем недостаточную поддержку своих прав, но главная цель — примирение нации, основанное на свободе, — им осуществлялась. И вот, по словам эдикта, подписанного в апреле 1598 года при Нанте, над Францией впервые за многие десятилетия распростерся долгожданный и благостный мир, который стал почвой для развития общества и государства.
Позднее эпоху правления Анри IV и действия Нантского эдикта французы назовут «добрым веком в истории Франции». Основой же этой эпохи можно считать согласие внутри общества, которое всегда является важнейшим элементом человеческого развития. И даже политическая драма у Ла-Рошели 1627−1628 годов воспринималась, вероятно, уже совсем по-другому, как часть чего-то совершенно чужого, непохожего на внутреннюю вражду прошлого столетия.
Фактически же действие Нантского эдикта продолжалось до времен правления Людовика XIV, бывшего ревностным и последовательным католиком. В 1661 году, когда значение его начало умаляться, в стране вновь возобновились гонения на протестантов, а с его полной отменой в 1685 году Франция потеряла за счет эмиграции несколько сотен тысяч людей, многие из которых были настоящим цветом своей страны.
И всё же память о веке спокойствия, о короле Генрихе и о том судьбоносном эдикте сохранилась до наших дней, ведь именно благодаря основам терпимости общество смогло восстановить свое положение и забыть о кошмаре внутренних распрей и войн хотя бы на один век. А потому закономерно и уже не так саркастично звучат слова старинной французской песни, прославляющей мирные времена Генриха: « Vive Henri Quatre ! Vive ce roi vaillant !.. «
Быть может, и нашему, современному обществу предстоит когда-нибудь сделать подобный примирительный шаг, оставляющий за бортом все распри и столкновения — важнейший шаг терпимости, открывающий дорогу к эпохе подлинного общественного, цивилизационного и нравственного развития.
Эдикт Нантский - даровавший франкфуртским протестантам вероисповедные права. Составлен по приказанию французского короля Генриха IV и утвержден в Нанте (13 апр. 1598). Он состоял из 93 статей и 36 секретных постановлений; последние не были рассмотрены парламентом и не внесены в его протоколы. Изданию его предшествовали бесчисленные жалобы гугенотов и продолжительные переговоры с ними короля. Ни один Э. XVI в. не предоставлял такой обширной терпимости, как Нантский. Впоследствии он дал повод обвинять гугенотов в том, что они образуют государство в государстве. Нантский Э. даровал полную равноправность католикам и протестантам. Первая статья Э. вводила католическое богослужение всюду, где оно было прекращено. Католическому духовенству возвращались все его прежние права и имения. Кальвинизм допускался всюду, где был раньше. Все дворяне, занимавшие высшие судебные должности, имели право совершать кальвинистское богослужение и допускать к нему посторонних лиц. В замках простых дворян разрешалось прот. богослужение, если число протестантов не превышало 30 человек и если замки не находились в местности, где владельцы-католики пользовались правом верховного суда. В городах и селах, где гугенотам разрешалось совершать богослужение до 1597 г., было восстановлено это право. Кальвинистское богослужение было воспрещено формально в Париже и некоторых городах, закрытых для него на основании и заключенных капитуляций; но протестантам разрешалось там жить. Во всех остальных местах гугеноты могли иметь церкви, колокола, школы, занимать общественные должности. По религиозным мотивам было воспрещено лишать родственников наследства, нападать на гугенотов и склонять их детей к переходу в католицизм. Все приговоренные к наказанию за религиозные убеждения были помилованы. Правительство обязалось помогать гугенотам субсидиями на школы и церкви. Кроме того, гугенотам предоставлялся ряд привилегий политического, судебного и военного характера: им дозволялось созывать периодические собрания (консистории, синоды), содержать при дворе депутатов для представления прошений и жалоб через Сюлли, Морнэ и д’Обинье. В Париже была учреждена судебная палата (Chambre de l’Edit ) для протестантов Нормандии и Бретани, в Кастре - для Тулузского округа, в Бордо и Гренобле - смешанные палаты (Chambres miparties), для протестантов Прованса и Бургундии. Изгнанники были возвращены на родину. Во власти гугенотов были оставлены на 8 лет 200 крепостей и укрепленных замков, принадлежавших им до 1597 г. (places de sûreté); гарнизоны содержались здесь на счет короля, а начальники были подчинены гугенотам. Главные крепости были: Ла-Рошель, Сомюр и Монтобан. Папа назвал Нантский Э. нечестивым. Гугеноты требовали еще большего, толкуя Э. в смысле расширения его содержания. Генрих IV с большим тактом убедил парламенты внести эдикт в свои протоколы; только руанский парламент упорствовал до 1609 г. Скрепив эдикт большой государственной печатью, Генрих назвал его «вечным и неотменяемым», охранял его от неправильных толкований, иногда ограничивая его или расширяя временно, в особенности по отношению к сроку принадлежавших гугенотам крепостей. При воцарении Людовика XIII регентство утвердило Нантский Э., постановив, что он должен «соблюдаться нерушимо». Ришелье отнял у протестантской партии ее политическое влияние, но принцип веротерпимости остался в силе. В 1629 г. был издан Нимский Э. (édit de grâce), повторявший статьи Нантского эдикта. После смерти Людовика XIII была издана (8 июля 1643 г.) декларация, в которой протестантам предоставлялось свободное и неограниченное исповедание их религии и Нантский эдикт утверждался, «насколько это оказывалось нужным». Людовик XIV заявил в декларации 21 мая 1652 г.: «Я желаю, чтобы гугеноты не переставали вполне пользоваться Нантским эдиктом». Подчинившись поневоле Нантскому Э., катол. духовенство при Людовике XIV старалось всеми мерами уничтожить его или парализовать его значение. С 1661 г. начались религиозные гонения. В 9-й ст. Нантского Э. разрешено было богослужение в тех местах, где оно совершалось в 1596 и 1597 гг. На этом основании католики стали разрушать в других местах протестантские церкви. 2 апреля 1666 г. Людовик издал декларацию, в которой уничтожался принцип свободы, признанный Нантским Э. Наконец, 17 октября 1685 г. Людовик XIV подписал в Фонтенбло Э. об отмене Нантского Э. Документ этот был составлен канцлером Летеллье. Король говорит в нем, что Нантский Э. составлен его предком в пользу гугенотов с намерением присоединить их к лону католической церкви, но так как самая лучшая и самая многочисленная часть подданных перешла в католичество, то Нантский Э. оказывается лишним. Приказано было разрушать последние храмы гугенотов и их школы. В VII ст. говорилось: «Мы запрещаем допускать что-либо, сколько-нибудь похожее на уступку в пользу реформатской религии». Духовенство осыпало короля похвалами; Боссюэт называл короля новым Константином, новым Карлом Великим. Иннокентий XI в папской грамоте (13 декабря 1685 г.) поздравил Людовика с совершением великого благочестивого дела. Последствия отмены Нантского Э. для Франции были печальны: торговля пришла в упадок, протестанты эмигрировали сотнями тысяч - в Лондон (там сразу появилось боле 30-ти кальвинистских церквей), в Швецию, Данию, Россию, Америку, всего более в Голландию .
Ср. Élie Benoit, «Histoire de l’Édit de Nantes»; Bernard, «Explication de l’Édit de Nantes» (H., 1666); Meynier, «De l’exécution de l’Édit de Nantes dans le Dauphiné»; O. Douen, «La Révocation de l’Édit de Nantes à Paris» (H., 1894); J. Bianquis, «La Révocation de l’Édit de Nantes а Rouen» (Руан,1885);Vaillant, «La Révocation de l’Éd. de Nantes dans le Boulonnais»; R. Reuss, «Louis XIV et l’Église protestante de Strasbourg au moment de la Révocation» (П., 1887).
Французская республика всегда провозглашала разделение Церкви и государства. В отличие от других европейских стран, где религия является неотъемлемой частью жизни политической и общественной, Франция стремилась принимать законы руководствуясь в первую очередь светскими мотивами. Однако, так было не всегда. Еще 400 лет назад отмена Нантского эдикта (1685 г.) повлекла за собой жестокие репрессии протестантов. Возможность проведения такой политики свидетельствует о том, что в XVII веке церковь была неотделима от государства. 18 октября 1685 г. Людовик XIV подписал эдикт Фонтенбло, который запрещал отправление протестантских обрядов на территории всего французского королевства. Отныне обязательной становилась одна единственная религия, религия, которую исповедовал сам король - католицизм. Таким образом, Нантский эдикт, подписанный в 1598 г. был отменен.
Генрих IV, подписывая Нантский эдикт, освобождал протестантов от обязанности посещать католические службы, а также предоставлял право иметь свои укрепленные города и крепости и вооруженную армию. Однако, эта миротворческая деятельность всегда рассматривалась властью, как временная мера. В продолжении всего XVII в. статус протестантов претерпевал серьезные изменения, и положение их все больше ухудшалось. С 1626 г., времени заключения мира в Алесе, Людовик XIII отменяет одну из важнейших статей Нантского эдикта - разрешение на создание собственной армии.
Начиная с правления Людовика XIV (имеется ввиду личное его правление, без регентства, начавшееся в 1661 г.) политическое и социально-экономическое положение протестантов ухудшается. Вплоть до 1685 г. Нантский эдикт официально действует на всей территории страны, однако исполнение его положений становится все более и более затруднительным, принимаются многочисленные поправки и ограничительные условия. Между 1661 и 1679 гг. Королевский совет принимает около двенадцати ограничительных эдиктов, которые свидетельствует о переходе от политики толерантности к настоящему деспотизму. Все эти поправки были собраны в своего рода антологию, получившую название «Католические решения» и опубликованную в 1668 г.
Идея о том, что необходимо покончить с реформатской религией во Франции, родилась не только в умах королевских министров. Из провинции, в основном из областей, где протестанты были представлены наиболее широко (Нижний Лангедок, Беарн, Севенны, Виваре, Дофине) стали все чаще поступать жалобы от епископов, интендантов, парламентариев на местах и просто ревностных католиков на гугенотов, которые, по словам местного населения, стремились к свержению королевской власти. Реформистов обвиняли во всех смертных грехах: они-де плохие подданные и хотят убить короля (не они ли казнили Карла I в 1649 г.?), они - республиканцы и враги короля и честного народа. Конечно, все это были выдумки, начиная с 1629 г. более полутора миллионов протестантов, проживающих на территории Франции не имеют более никакой власти и влияния в собственной стране, они не могут даже открыто выражать своего мнения в избирательных органах. «Гугенотская республика», которую предполагалось организовать по примеру Соединенных Провинций, так и осталась мечтой. Беспочвенными оказались и обвинения в нелояльности, гугеноты были одними из самых преданных сторонников молодого Людовика XIV во время Фронды (1648-1653 гг.).
В 80-е годы XVII в. усиливаются репрессии против протестантов, а также против отдельных недовольных на местах и в провинциях. Монархия стремится все больше абсолютизироваться свою власть. Продолжая политику Ришелье и Мазарини, Людовик XIV стремиться унифицировать государственное устройство, чтобы все поданные подчинялись одному только монарху и были все одной веры. Протестанты плохо вписывались в подобные прожекты. Кроме того, король подозревал их лидеров в сношениях с протестантами других стран, думая, что они готовят мятеж против его особы.
Репрессии против гугенотов хорошо отражают контекст эпохи. В 1678 г., подписанный в Нимвегене мирный договор, положил конец Голландской войне, в которой Франции противостояла огромная протестантская страна. Несмотря на то, что Франция потеряла множество захваченных ею ранее территорий, ей были переданы Эльзас и Лотарингия, а также и другие земли по Рейну. Все это упрочило авторитет королевской власти. Кроме того король получил поддержку от французского духовенства в его конфликте с папой Иннокентием XI, который разворачивается примерно в это же время. В 1682 г. высшие церковные иерархи создали Декларацию в четырех статьях , в которой провозглашалась независимость короля Франции от папства. Был выпущен и еще один документ под названием Пастырское предостережение , в котором протестанты обвинялись в схизме.
Теперь, когда власть короля была абсолютной, когда католическая вера признавалась единственной правильной в государстве, обвинение в измене было страшнее, чем обвинение в ереси. Гугенотов казнили не столько за то, что они плохие христиане, сколько за то, что они не хотели признавать абсолютную власть короля, то есть становились мятежниками и врагами народа.
С июля 1682 г. по октябрь 1685 из королевской канцелярии выходит восемьдесят три ограничительных указа, касающихся протестантов. Например, согласно указу от 30 августа 1682 г. им запрещалось собираться вместе и петь где-либо кроме храмов, при обязательном присутствии пастора. Полиции вменялось в обязанность следить за исполнением данного указа. Параллельно, храмы уже выстроенные гугенотами уничтожались.
Жертвы сегрегации, проводимой королем, гугеноты оказались вне закона в собственной стране. В августе 1683 г. были запрещены смешанные браки между католиками и гугенотами, в октябре 1685 г. вышел указ о занятиях, дозволенных протестантам. Из разрешенных профессий остались только земледелие и торговля. Протестанты, конечно, не оставались безучастными свидетелями подобного обращения. Везде где только можно, с помощью разных средств организуется сопротивление. Основными формами протеста были массовые голодовки и мирные манифестации. Реакцией короля было лишь усиление репрессий. В Пуату в 1681 г., в Дофине, Севеннах и Нижнем Лангедоке в 1683 г., а затем в продолжении 1685-1686 гг. вводится военное положение, что означает, что солдат расквартировывают непосредственно в домах протестантов. Миссия армии в данном случае - вернуть их в лоно католической церкви. Подобная политика получила название драгонады, результат ее - несколько тысяч погибших и вынужденное бегство 200 000 человек.
Осенью 1685 г. король получает известие о том, что протестанты массово переходят в католичество. Теперь он может официально упразднить Нантский эдикт, поскольку необходимость в нем отпала. Стране король объявил следующее: «мы видим, что лучшая и большая часть наших подданных, называвших себя реформатами, с радостью вернулась в лоно католической церкви; отсюда полагаем, что исполнение Нантского эдикта становится бесполезным».
Эта правовая фикция, тем не менее, была воспринята во Франции, как законная и необходимая, что вновь способствовало росту авторитета Людовика XIV, который теперь по праву считался собирателем земель и самым католическим монархом. Этот авторитет, однако, укрепился только на территории Франции. В соседних государствах образ короля, напротив, потускнел, чему нимало способствовали протестантские беженцы, наводнившие всю Европу. Среди беженцев было много людей сведущих, ремесленников и книжников. Именно они пустили стрелы сарказма и критики в сторону французского короля, сравнивая его с Навуходоносором. Иродом и даже с самим дьяволом.
В 1686 г. в своем труде Свершение пророчеств пастор Пьер Журио предрек свержение французского короля, которое последует за его решением разгромить Курпфальц (1688-1689 гг.). Тогда, писал Журио, Европа призовет Людовика к ответу. В самой Франции также раздавались голоса против всеобщей католизации, Вобан в своих «Мемуарах памяти гугенотов » (1689 г.) критикует стремление короля властвовать умами, но не телами».
С 1702 по 1713 гг. власти жестоко подавляют восстание протестантов, охватившее Севенны. Участники восстания получили название камизаров, по белым рубашкам, надеваемых поверх одежды. Однако, полностью подчинить камизаров Людовику XIV не удается, и он вынужденно идет на уступки. Все больше французов видят в нем тирана, а не поборника религии.
Только спустя сто лет протестанты смогли наконец получить свободу исповедовать свою религию. Она была дарована им в 1789 г. Последовавшая вскоре Французская революция и вовсе объявила все религии равными между собой и позволила каждому гражданину выбирать себе веру по душе.