Полевая артиллерия американской гражданской войны. Вооружение армий Данные австрийских пушек

1812 год: российская артиллерия.

В начале XIX века значительно увеличились армии воюющих государств, операции стали высокоманевренными, скоротечными. Теперь от расчетов полевых орудий требовалось сочетать массированный огонь по плотным боевым порядкам противника с увеличением дистанции прицельной, «штучной» стрельбы по отдельным целям, при этом батареи должны были обладать повышенной подвижностью. Решить эти задачи можно было путем обновления материальной части и улучшения организационной структуры войск.

С этой целью на вооружение российской армии принимаются так называемые «системы 1805 года» Под этим термином подразумевались бронзовые 12-фунтовые пушки средней и малой пропорции, 6-фунтовые пушки, полупудовые, четвертьпудовые и 3-фунтовые «единороги». От предшествующих образцов они отличались меньшим весом (что сказывалось на маневренности батарей) и повышенной точностью огня Это было достигнуто путем ряда усовершенствований конструкции орудий. В частности, у лафетов уменьшили число различных оковок и угол перелома станка, что улучшило устойчивость орудий при выстреле.

Для 3-фунтовых пушек и «единорогов» полевой и осадной артиллерии стали применять передки с ящиками для боезапаса, обычно картечи. Более тяжелые и массивные 12-фунтовые пушки большой пропорции, предназначавшиеся для крепостной и осадной артиллерии, оснастили лафетами с цапфенными гнездами, куда в походном положении укладывались цапфы, а казенная часть размещалась на особой подушке. Этим достигалось равномерное распределение тяжести орудия на весь лафет.

Крепостные орудия образца 1805 года отличались от прежних образцов двух-четырехколесными лафетами с поворотными платформами, покоящимися на своего рода подшипниках - чугунных шарах. Мортиры начала XIX века подразделялись на три калибра и применялись только в крепостной и осадной артиллерии. В боевом положении их стволы устанавливали на станки, благодаря чему обеспечивался постоянный угол возвышения в 45°.

Предельная дальность стрельбы полевых пушек достигала 2800 м, у «единорогов» - 2500 м, скорострельность при стрельбе ядрами и гранатами составляла выстрел в минуту, а при использовании картечи увеличивалась в два-три раза.

Для обеспечения дальнобойности и меткости артиллерийского огня большое значение имеет качество прицельных приспособлений и боеприпасов Уже в 1802 году на вооружение приняли прицел системы А И Маркевича. Он представлял собой медную стойку с прорезью посредине, вдоль которой перемещалась медная планка с двумя отверстиями для прицеливания и шкалой. Прицел Маркевича обеспечивал точную стрельбу на дистанциях до 1200 м. Однако при ведении огня на большую дистанцию батарейцы были вынуждены применять квадранты, что несколько сбивало темп стрельбы орудий. Дело в том, что эти приборы следовало прислонять к дульной части орудия перед каждым выстрелом, чтобы по показаниям отвеса и градуированной шкалы, выполненной в виде сектора круга, придать орудию нужный угол возвышения.

Артиллерийские боеприпасы, как и раньше, подразделялись на четыре категории. К первой относились снаряды ударного или пробивного действия - пушечные ядра. Ко второй - разрывные сферические бомбы массой более пуда и гранаты - снаряды такой же формы и назначения, но массой менее пуда. Обычно картечь была вязаной, с чугунными пулями, и насыпной, со свинцовыми. Особую категорию составляли снаряды специального назначения - зажигательные, осветительные и сигнальные.

Учитывая опыт минувших войн, российское командование накануне наполеоновского нашествия провело ряд организационных нововведений в артиллерии. Так, полевую артиллерию свели в бригады, каждая из которых состояла из двух батарейных рот вооруженных полупудовыми «единорогами» и 12-фунтовыми пушками, и такого же числа легких рот оснащенных 6- и 12-фунтовыми «единорогами» Кроме того, в бригаду входили конная рота с 10-фунтовыми «единорогами» и 6-фунтовыми пушками и понтонная рота. Позже в российской артиллерии появились дивизии, что улучшило управление войсками.

Полупудовый «единорог» образца 1805 года. Масса орудия - 1,5 т. длина ствола 10,5 калибра.

12-фунтовая пушка малой пропорции образца 1805 года. Масса орудия - 1,2 т. Длина ствола - 13 калибров.

24-фунтовая пушка образца 1801 года в походном положении. Масса орудия - 5,3 т, длина ствола - 21 калибр.

12-фунтовая полевая пушка большой пропорции образца 1805 года. Длина ствола в калибрах - 22, вес орудия - 2780 кг, дальность стрельбы 2130-2700 м

Двухпудовая мортира образца 1805 года. Длина ствола в калибрах - 3,04, вес орудия - 1500 кг, дальность стрельбы - 2375 м.

В российской полевой артиллерии в 1812 году числилось 53 батарейных, 68 легких, 30 конных и 24 понтонных роты. Как пешая, так и конная роты имели по 12 орудий. Артиллеристы разделялись на фейерверкеров, бомбардиров, канониров и гандлангеров. При каждом артил¬лерийском гарнизоне имелись школы, в которых канониры обучались грамоте, начальным основам арифметики. Выдержавшим установленный экзамен присваивался чин бомбардира (рядовой старшего класса). Самых способных из них произво¬дили в фейерверкеры. По степени знаний, опыту и боевым отличиям фейерверкеры подразделялись на четыре класса.

В Отечественную войну 1812 года русские артиллеристы покрыли себя неувядаемой славой, бесчисленны примеры их мужества и героизма. Французский офицер Винтурини вспоминал: «Русские артиллеристы были верны своему долгу... ложились на пушки и не отдавали их без себя».

Русские пешие артиллеристы носили общеармейскую темно-зеленую форму, но в отличие от пехоты они имели черные воротники с красной выпушкой и не белые, а зеленые панталоны с черными кожаными нашивками ниже колен. Шнуры и этишкеты на кивере были красного цвета, киверный знак артиллериста представлял собой гренаду об одном огне со скрещенными стволами пушек над ней.

Конные артиллеристы одевались в общедрагунскую форму, но с черным воротником, имевшим красную выпушку.

Российские артиллеристы: унтер-офицер и рядовой канонир пешей артиллерии, рядовой канонир конной артиллерии.

Важным преимуществом русской кавалерии был отличный конный состав, если и уступавший кому-то, то только конному составу английской армии. При этом на высоте были как сами кони, так и их выездка.

Артиллерия

И наконец, наиболее решительно была преобразована русская артиллерия. Как показало исследование комиссии генерала А. А. Аракчеева, артиллерия ранее недооценивалась, и действительный артиллерийский огонь превосходил в 6–10 раз огонь стрелкового оружия. А это означало, что именно огонь полевой артиллерии обеспечивал успех той армии, которая имела ее в достаточном количестве. Но при этом вскрылись большие недостатки в составе и организации русской артиллерии. Артиллерия была крайне разнокалиберная, что затрудняло управление огнем и снабжение боеприпасами. Кроме того, отсутствовали лошади в постоянном составе батарей. Обычно использовались мобилизованные лошади зачастую сомнительных кондиций, что плохо сказывалось на мобильности. Кроме того, это не обеспечивало достаточной скорости развертывания орудий на позиции и снятия их с позиции.

Русская пешая артиллерия

Для решения этих проблем Аракчеев ввел «артиллерийских» лошадей, которых надлежало «от рот никогда не отделять». В 1803 году, по образцу французской артиллерии, были введены стандартные зарядные ящики на передках, что позволило резко снизить время подготовки батарей к стрельбе, так как необходимый для боя боезапас перемещался вместе с орудием и оказывался прямо на позиции и в удобной таре. В 1805 году была проведена унификация артиллерии с резким сокращением количества используемых артсистем и калибров. Также были унифицированы лафеты, передки, упряжь и зарядные ящики. Маломощная полковая артиллерия была фактически ликвидирована, и теперь ее роль должны были выполнять легкие артиллерийские роты из 6-фунтовых пушек и 1/4-пудовых единорогов.

Зарядный ящик

6-фунтовая пушка старого образца

Организационно артиллерия сводилась в артиллерийские бригады в составе пехотных дивизий. Такие бригады состояли из батарейных и легких рот. Кроме того, имелись конные артиллерийские роты в составе кавалерийских корпусов и отдельные роты, не входившие в состав дивизий.
В целом русская артиллерия по удельной мощи (вес залпа на количество стволов) вышла на первое место в мире. При этом ее отличали стройная организация и благодаря постоянному качественному конскому составу и уменьшению веса орудий отменная мобильность на поле боя и на марше.

Зарядный ящик полевой артиллерии

Зарядный ящик полевой артиллерии

Французская армия

Французская армия совершенствовалась на протяжении всего времени революционных и наполеоновских войн. И очень часто выступала новатором в военном деле. Например, именно во французской армии впервые перешли к широкому применению ударной колонной тактики. После столкновений с русской армией в 1805–1807 годах она подверглась меньшим, чем русская, масштабам реформирования, так как продемонстрировала свое преимущество. В основном реформирование этого периода выразилось в отказе от полубригад и восстановлении полкового звена.

Пехота

Французский пехотный корпус, являвшийся основным стратегическим и оперативным соединением французской армии, не имел такой четкой и фиксированной структуры, как русский. Кроме того, в отличие от русского корпуса, он являлся высшей организационной единицей (у русских это была армия, включавшая несколько корпусов) и, включая в себя все три рода войск, мог вести полностью самостоятельные действия на стратегическом направлении без дополнительного усиления. В его состав входили 2–5 пехотных дивизий и 1–2 кавалерийских бригады или дивизии, а также корпусная артиллерия, которая отчасти компенсировала более слабую, чем в русской армии, дивизионную артиллерию французов.

Пехотная дивизия имела в своем составе 3 бригады по 2 полка в каждой и обычно 2 артиллерийские батареи. Полк состоял из 4 линейных и одного запасного батальона. Правда, это деление не было жестким. Например, в 1-м пехотном корпусе Даву полки насчитывали по 5 линейных батальонов и 1 запасному, но бригада состояла из одного полка, то есть по сути полковое звено отсутствовало. Батальон состоял из 6 рот, 1 гренадерской, 4 фузилерных и одной вольтижерной.
Вольтижеры являлись аналогом русских егерей, но, в отличие от последних, чаще всего они не выделялись в отдельные бригады, полки и батальоны, а были рассредоточены в составе линейных батальонов. Это не давало возможности использовать их отдельно в качестве сил завязки боя на поле сражения. Но зато такой порядок позволял лучше организовывать взаимодействие батальонных колонн и стрелковой цепи в боевых порядках дивизии. Также это позволило французам применять более сложные, чем в русской армии, боевые порядки дивизии.
Вольтижеры считались легкой пехотой. Они вооружались как гладкоствольными ружьями, так и нарезными карабинами, а также тесаками. Вольтижеры, в отличие от русских егерей, не так серьезно рассчитывались на одиночные действия вдали от своих войск и в основном обучались действиям в рассыпном строю в боевых порядках дивизий и полков – поэтому и для таких действий были подготовлены лучше.
Их процент во французских частях был несколько ниже, чем процент егерей в русской армии, что компенсировалось большим процентом в частях союзных, например в Вестфальском корпусе маршала Даву.

Французская линейная пехота

Фузилерные роты являлись линейной пехотой французской армии. Линейная пехота, как и в русской армии, предназначалась для штыковой атаки в батальонных колоннах либо для залпового огневого боя в развернутом линейном строю. Но в отличие от русской пехоты французские фузилеры развертывались не в 4-, а в 3-шереножный строй. Это отличие было обусловлено лучшими характеристиками французского ружья и уровнем подготовки пехоты. На практике это означало, что французский батальон, ведя огонь в развернутом строю, имел примерно на 25 % преимущество в огневой производительности. На вооружении линейной пехоты были гладкоствольные ружья со штыком. В подготовке фузилеров гораздо больше времени уделялось строевой подготовке и действиям в сомкнутом строю, в основном с ориентацией на атаку.

Французские вольтижеры

Французские гренадеры заметно отличались от русских. Гренадерские роты также были элитными, но отличались по принципу формирования – для зачисления туда солдат должен был иметь за плечами 4 года службы или 2 кампании. Четверо рядовых и один капрал в гренадерской роте были саперами. Их отличительной чертой традиционно были кожаный фартук и большая борода (традиция, сохранившаяся и сегодня во французской армии) – они должны были быть сильными и рослыми, поскольку шли впереди штурмовых колонн и должны были вскрывать своими большими топорами двери, окна, ворота и стены в населенных пунктах, где засел неприятель. Однако на практике в саперы зачастую брали тех, у кого гуще росла борода.
В целом французская пехота по своей организации и составу была максимально приспособлена для достижения успеха при активных, атакующих действиях в полевом бою.

Кавалерия

Французская кавалерия, в отличие от русской, рассматривалась в первую очередь как ударная сила на поле боя, поэтому основу ее составляли кирасирские и карабинерские части и также предназначенные для поля боя конно-егерские части. Кроме того, имелись гусарские, драгунские и уланские полки. Последние были в основном польские.
Из-за такого состава французская кавалерия ограниченно использовалась как самостоятельная оперативная сила, но имела большее, чем русская, значение на поле боя. Наполеон снова стал использовать кавалерию в качестве тарана при прорыве вражеского фронта, хотя это и считалось невыгодным в эпоху поголовного вооружения армий стрелковым оружием и высокой насыщенности армий полевой артиллерией. Тяжелая конница позволяла стремительно срывать дистанцию и опрокидывать противника. Главное было ввести ее в бой в нужный момент.

«Старая гвардия», гренадеры

Кирасиры практически не отличались от русских и также представляли, латников, прекрасно приспособленных для взламывания пехотных каре. Аналогичным было и вооружение, только вместо кирасирских карабинов применялись мушкетоны, приспособленные для огня по пехоте в упор на полном скаку. Карабинеры французской армии отличались от кирасир по сути только униформой и точно так же могли успешно атаковать пехоту.
Гусары, за образец для вооружения и обмундирования которых были взяты венгерские кавалеристы, выступали в качестве легкой конницы, способной преследовать противника, рубиться с вражеской кавалерией и совершать стремительные маневры. Собственно, и название «гусары» позаимствовано от венгерского «хуззар».
Уланы, составлявшие другую часть легкой кавалерии, представляли из себя польскую конницу с ее традиционным вооружением, включавшим пику. Ожидания, что пика значительно повысит возможности кавалерии в борьбе с пехотой, не оправдались. Но пика оказалась полезна в бою с кавалерией.

Саксонские кирасиры

Важным новшеством в армии Наполеона были конные егеря. Они являлись легкой конницей, но, как и кирасиры, использовались для действий в гуще сражения. Конные егеря предназначались в основном для ведения огневого боя как с коня, так и в пешем строю.
Кавалерия Наполеона продемонстрировала свои возможности, опрокидывая противника при Аустерлице и прорывая его фронт при Ваграме.
Кирасиры и карабинеры были сведены в тяжелые кавалерийские дивизии, уланы, гусары и конные егеря – в легкие. Дивизия включала в себя 2–3 бригады по два полка и иногда артиллерийский полк. Но в тяжелых дивизиях зачастую встречались бригады однополкового состава. Каждый полк состоял из 4 эскадронов.
Французский кавалерийский корпус состоял из 1–2 тяжелых, 1 легкой кавалерийских дивизий и иногда корпусной артиллерии. Эти корпуса были важной составляющей атакующей тактики и использовались в первую очередь для стремительных лобовых атак и развития успеха на поле боя. Именно французы первыми в Европе того периода пришли к использованию в сражении больших масс кавалерии.
При наличии отличной выучки и вооружения французская кавалерия имела один большой минус. В связи с ограниченностью возможностей конных заводов империи Наполеона и большими потерями французская кавалерия располагала в среднем худшим конным составом, нежели русская кавалерия. Это ограничивало подвижность французской кавалерии и мешало использовать ее на большую глубину. Хотя при фронтальном ударе на поле боя особого значения это не имело.

Артиллерия

Французская артиллерия находилась на передовых позициях по своему парку и организации еще до Великой французской революции. Столкнувшись в середине XVIII века с превосходством артиллерии противников, французы первыми пошли на кардинальную и строго продуманную реорганизацию. Великий инженер и артиллерист генерал Грибоваль ввел такие ставшие общепринятыми нововведения, как передки со стандартизированными зарядными ящиками, новые рамочные прицелы, винтовые механизмы вертикальной наводки, «дальнюю» картечь в жестяных картузах, вернулся к картузному заряжанию.
В 1803 году Наполеоном была проведена очередная реформа, коснувшаяся количества калибров. Например, 8-фунтовые и 4-фунтовые пушки заменялись на 6-фунтовые, так как, по наблюдениям Наполеона, в бою пушки обоих старых калибров использовались одинаково и различия между ними не учитывались. Была введена более длинная, для достижения большей дальности, гаубица несколько уменьшенного калибра, что позволяло унифицировать боеприпас с осадными 24-фунтовыми пушками.
К моменту вторжения в Россию французская артиллерия сводилась в 8-орудийные роты, имевшие 6 пушек и 2 гаубицы, что позволяло использовать батарею при работе по самым разнообразным целям, хотя и усложняло управление огнем и снабжение батареи боеприпасами. Резервная (или корпусная) артиллерия имела батареи из 12-фунтовых и 8-фунтовых пушек и гаубиц большого калибра и предназначалась для ведения боя на больших дистанциях и разрушения укреплений и подавления вражеской артиллерии. Дивизионная артиллерия была представлена пушками в основном в 6 фунтов и 4 фунта и гаубицами среднего калибра (24 фунта) и применялась в боевых порядках дивизии на исходных позициях для непосредственной огневой поддержки. Полковая артиллерия имела другую организацию батарей – 4-орудийную и была укомплектована 3-фунтовыми и 4-фунтовыми пушками. Она должна была сопровождать атакующую пехоту огнем и колесами.
По мобильности и огневой мощи на число орудий французская полевая артиллерия была несколько слабее русской из-за большого количества легких 3-фн и 4-фн пушек. Но она имела в составе как тяжелые дальнобойные орудия, так и полковую артиллерию, предназначенную для действий в боевых порядках пехоты не только в обороне, но и в наступлении (что позволяло ее использовать более гибко), и обладала более мощными артсистемами в тяжелой артиллерии.

Вооружение армий

Русская армия

В начале XIX века русская армия столкнулась с превосходством противника в стрелковом вооружении. Этот факт был тем более неприятен, что со времен Петра русское стрелковое вооружение находилось на должном мировом уровне. Но первые же столкновения русской армии с французами показали превосходство французского ружья образца 1777 года над русскими ружьями. Но мало того, что французское оружие обеспечивало тактическое преимущество, оно было и более однообразно. А в русской армии к 1808 году ситуация была такова, что на вооружении состояли ружья 28 калибров. При этом ружья были как отечественного производства, так и зарубежные.
В 1805 году на вооружение приняли новое, весьма надежное ружье. Но из-за унификации по патрону со старым оно оказалось тяжелым и с мощной отдачей при скромной дальности и кучности огня.

Пистолет пехотный образца 1809 года

В 1808 году, опираясь при разработке на трофейные французские ружья образца 1777 года и покупные английские ружья модели 1794 года, тульские оружейники сумели разработать не уступающий им образец. Новое ружье имело, по образцу зарубежных прототипов, уменьшенный с 19 мм до 17,8 мм калибр и с 5,16 кг до 4,46 кг уменьшенный вес. Удалось увеличить начальную скорость пули и кучность стрельбы. Также смогли поднять количество попаданий в стандартную мишень 1,8 на 1,22 аршина со 100 шагов до более чем половины пуль, в то время как при стрельбе из старого ружья нормой было четверть попавших пуль. Максимальная дальность стрельбы достигала 300 шагов. У всех образцов ружей для ускорения заряжания применялись бумажные патроны, заключавшие в себе пулю и пороховой заряд.

Ружейные кремневые замки

Были созданы в 1805 году новые образцы винтовальных ружей для унтер-офицерского состава и егерских штуцеров. Это были нарезные образцы оружия, которые обеспечивали возможность ведения огня на расстояние до 1 тыс. шагов, а на 500 шагах показывавшие такую же точность, как ружье образца 1808 года на 100. Также на основе ружья образца 1808 года были разработаны ружья для кавалерии.
Но, несмотря на успехи в перевооружении армии, ружьями нового образца успели перевооружить только половину армии. Также недостатком являлось использование старого штыка – более короткого, чем французские, и разработанного под старые, более длинные ружья, что особенно сказывалось при отражении атак кавалерии. Правда, заметно возрос процент егерей, вооруженных винтовальным оружием. Теперь винтовальные ружья и штуцера имелись в егерских полках из расчета 12 на роту и в кавалерийских частях, кроме гусарских, по 16 на эскадрон.

6-дюймовая длинная (слева) и 24-фунтовая (справа) французские гаубицы

В целом стрелковое вооружение русской армии на 1812 год можно оценить как несколько худшее, чем французское, но находящееся на уровне общего вооружения «Великой армии» с учетом вооружения войск союзных и подвластных государств.
Характеристики основных имевшихся на вооружении русской армии ружей были следующие.
Пехотное ружье образца 1805 года. Его масса (без штыка) 5,16 кг, длина 145,8 см (со штыком 183 см). Калибр – 19 мм, вес пули – 30 г, вес пороха – 10,7 г. Максимальная дальность стрельбы 250–300 шагов, эффективная дальность прицельной стрельбы (вероятность поражения стандартной мишени более 1/2) – 75 шагов.
Пехотное ружье образца 1808 года. Его масса (без штыка) 4,47 кг, длина 145,8 см (со штыком 183 см). Калибр – 17,8 мм, вес пули – 23,8 г, вес пороха – 9,9 г. Максимальная дальность стрельбы 300 шагов, эффективная дальность прицельной стрельбы (вероятность поражения стандартной мишени более 1/2) – 100 шагов.

Пехотное ружье образца 1808 года

Драгунское ружье образца 1809 года. Его масса (без штыка) 3,73 кг. Калибр – 17,8 мм, вес пули – 23,8 г, вес пороха – 9,6 г. Максимальная дальность стрельбы 200 шагов, эффективная дальность прицельной стрельбы (вероятность поражения стандартной мишени более 1/2) – 75 шагов.

Драгунское ружье образца 1809 года

Винтовальное ружье образца 1805 года. Масса 4,26 кг. Калибр – 16,5 мм, вес пули – 23,8 г. Максимальная дальность стрельбы 1 тыс. шагов, эффективная дальность прицельной стрельбы (вероятность поражения стандартной мишени более 1/2) – 500 шагов.
Кавалерийский штуцер образца 1803 года. Масса 2,65 кг. Калибр – 16,5 мм, вес пули – 23,8 г, вес пороха – 7 г. Максимальная дальность стрельбы 900 шагов, эффективная дальность прицельной стрельбы (вероятность поражения стандартной мишени более 1/2) – 300 шагов.

Штуцер кавалерийский образца 1803 года

Однако из-за меньшей скорострельности стрелкового оружия (по сравнению с артиллерией) и меньшей дальнобойности гладкоствольных ружей (по сравнению с картечью) роль стрелкового огня в соотношении с артиллерийским была небольшой, что сглаживало эффект от различия в стрелковом вооружении.

Штуцер егерский

В области артиллерии картина была более благоприятная для русской армии. Благодаря проведенной реформе на вооружении остались наиболее используемые калибры. Это соответственно 12-фунтовые и 6-фунтовые пушки и 1/2– и 1/4-пудовые единороги. Оставленные артсистемы были облегчены и унифицированы по лафетам. Обслуживание орудий упростилось. Артиллерийские роты получили смешанный состав из пушек и гаубиц, подобранных по весу артсистемы, – и это позволило гибко использовать огневую мощь и при этом равную подвижность всех орудий в артиллерийской роте. Мобильность и вес залпа артиллерийских рот были признаны более важными, чем дальнобойность. Поэтому из 12-фунтовых пушек были оставлены пушки средней и малой пропорции, 12-фунтовые пушки большой пропорции, не пригодные к быстрым транспортировке и развертыванию, остались только для крепостной и осадной артиллерии. Такая же судьба постигла и 1-пудовый единорог.

1/4 – пудовый единорог в разрезе

12-фунтовая пушка малой пропорции в разрезе

Кроме того, большое внимание было уделено максимальному повышению скорострельности и удобству заряжания. Ради этого зазор между ядром и стенками канала ствола делался большим, чем у французских пушек. Также для пушек малой пропорции более коротким делался ствол. Это упростило заряжание пушки картузом, который заключал в себе снаряд, пыж и порох. Но в то же время подобные меры снижали кучность и дальность стрельбы ввиду худшей обтюрации ядра снаряда в канале ствола.

Осветительные снаряды

Выстрелы унитарного заряжания

Довольно специфическим оружием русской армии были единороги. В полевой артиллерии других стран присутствовали гаубицы, которые отличались от пушек гораздо более коротким и тонкостенным стволом. Они предназначались для ведения огня в основном гранатами и бомбами и имели меньшую начальную скорость снаряда и более крутую траекторию. В русской армии вместо полевых гаубиц применялись единороги, которые, по сути, занимали промежуточное положение между пушкой и гаубицей.
Характеристики имевшихся на вооружении русской армии орудий были следующие.

12-фунтовая пушка средней пропорции

12-фунтовая пушка образца 1805 г.

Вес орудия – 800 кг (50 пудов), вес системы – 1624 кг (101,5 пуда), калибр – 4,76 дюйма (121 мм), длина ствола – 16,5 калибра, упряжка – 6 лошадей.
Дальность стрельбы: ядром – 2,8 км (1300 саженей), гранатой – 1,1 км (500 саженей), картечью – более 300 метров (150 саженей).

12-фунтовая пушка меньшей пропорции:

12-фунтовая пушка малой пропорции

Вес орудия – 480 кг (30 пудов), вес системы – 1210 кг (75,6 пуда), калибр – 4,76 дюйма (121 мм), длина ствола – 13 калибров, упряжка – 6 лошадей.
Дальность стрельбы: ядром – 2,6 км (1300 саженей), гранатой – 1,1 км (500 саженей), картечью – более 300 метров (150 саженей).

6-фунтовая пушка

6-фунтовая пушка образца 1805 года

Вес орудия – 355 кг (22,2 пуда), вес системы – 980 кг (61 пуд), калибр – 3,76 дюйма (95 мм), длина ствола – 17 калибров, упряжка – 6 лошадей для конной и 4 для пешей артиллерии.
Дальность стрельбы: ядром – 2,2 км (1 тыс. саженей), гранатой – около 900 м (400 саженей), картечью – более 300 метров (150 саженей).

1/2-пудовый единорог
Вес орудия – 680 кг (42,5 пуда), вес системы – 1810 кг (113 пуда), калибр – 6,1 дюйма (155 мм), длина ствола – 10,5 калибра, упряжка – 6 лошадей.
Дальность стрельбы: ядром – 2,2 км (1 тыс. саженей), гранатой – 1,3 км (600 саженей), картечью – 550 метров (250 саженей).

1/4-пудовый единорог:

Вес орудия – 345 кг (21,6 пуда), вес системы – 950 кг (59,3 пуда), калибр – 4,84 дюйма (123 мм), длина ствола – 10,5 калибра, упряжка – 4 лошади (6 – конный).
Дальность стрельбы: ядром – 1,3 км (600 саженей), гранатой – около 900 м (400 саженей).
Если учесть количество орудий в армии и их превосходство в скорострельности над стрелковым оружием (до 9 выстр./мин. против 4 выстр./мин. у гладкоствольных ружей и 1–2 выстр./мин. у нарезных), то становится ясно, что именно артиллерийские орудия определяли огневую мощь армии.

Квадрант Маркевича

Прицел (диоптр) системы Маркевича

Прицел Кабанова

1/4 – пудовый единорог образца 1805 года

Казенная часть единорога с вингардом и креплением прицела

В качестве основного тактического уложения русская артиллерия использовала разработанные графом Кутайсовым «Общие правила для артиллерии в полевом сражении», утвержденные императором Александром I и разосланные в войска в качестве инструкции. Вот содержание этих «Правил».
«1. В полевом сражении выстрелы за 500 саженей сомнительны, за 300 довольно верны, а за 200 и за 100 смертельны; для трех последних дистанций могут также быть употреблены новые наши картечи. Следовательно, когда неприятель еще в первом расстоянии, то должно стрелять по нем редко, дабы иметь время вернее наводить орудие и выстрелами вашими затруднять его в движении; во втором расстоянии стрелять чаще, чтоб остановить или, по крайней мере, продлить его приближение, и напоследок наносить удары со всевозможною скоростью, чтоб его опрокинуть и уничтожить.
2. С начала сражения скрывать число своей артиллерии, но увеличивать ее в продолжение дела, чрез что от неприятеля скроется пункт вашего нападения, а если б он был атакующий, то встретил бы артиллерию там, где бы, может быть, ее и не предполагал.
3. Когда еще не примечено настоящее намерение неприятеля, то батареи должны состоять из малого числа орудий и быть рассеяны в разных местах. В сем положении вы представляете собою малую цель, а сами имеете более средства ему вредить косвенными и перекрестными выстрелами и затруднить в его предприятиях.
4. Батареи же из большого числа орудий должно ставить в таких случаях, когда нужно сделать пролом в линии неприятельской или остановить сильное его стремление на какой-либо пункт или когда необходимо нужно сбить его с какой-нибудь позиции.
5. Избегать ставить батареи на весьма возвышенных, крутых местах; напротив того, батареи из единорогов могут с великою выгодою быть поставлены за небольшими возвышениями, которыми бы они только закрывались, ибо все почти их выстрелы, кроме картечных, суть навесные.

Малолетнему Петру его отец Алексей Михайлович незадолго до смерти подарил миниатюрную пушку калибром в 1/2 гривны (27 мм) и весом 9 кг, которая позже стала одной из любимых игрушек царевича. В 1684 году эта пушка участвовала в «боях» за потешную земляную крепость Пресбург. В составе Преображенского полка была сформирована бомбардирская рота, которая и стала родоначальницей петровской полевой артиллерии. Сам Петр «служил» бомбардиром в этой роте.

Эпоха царствования Петра Великого всегда привлекала и продолжает притягивать к себе внимание многочисленных исследователей, благодаря которым созданы фундаментальные труды по истории петровских войн и походов. Давно описан ход Великой Северной войны, множество её кампаний, сражений и отдельных боёв, специальные работы посвящены стратегии и тактике, механизму управления и обеспечения русских войск, порядку их комплектования и вооружению, истории воинских частей и т. д., написаны биографии многих видных военных деятелей Петровской эпохи. Однако уровень изученности материальной части армии Петра I остаётся до сих пор довольно низким.

Обмундирование, конструктивные особенности вооружения, снаряжения и конского убора (сбруи) и пр. деталей петровской эпохи, так должным образом и не исследованы. В полной мере это положение дел относится и к материальной части артиллерии русской армии. Объясняется это, в первую очередь, крайне ограниченной документальной базой, которая в силу ряда объективных причин и случайностей понесла довольно серьёзные потери. Архивы воинских частей и существовавших в начале 18-го века учреждений, которые, так или иначе, были связаны с материальным обеспечением армии, были почти полностью утрачены. В 1737 г. в Москве, в грандиозном пожаре, погиб, как и многие другие, архив Пушкарского приказа, ведавшего всеми артиллерийскими делами в начальный период правления Петра, а уцелевшие его материалы оказались разбросанными по разным рукописным собраниям Москвы и Санкт-Петербурга. XX век со своими катаклизмами также не способствовал сохранности того немногого, что ещё оставалось из документального наследия по истории русской армии и артиллерии.

Взятие Шлиссельбурга (Нотеборга, он же крепость "Орешек")

И всё же утраты массового комплекса военного делопроизводства возможно компенсировать в какой-то степени за счёт того, что некоторые сведения «военного» характера остались в делах других высших государственных учреждений, например, в Ближней канцелярии, Кабинете Его Величества, Сенате, а также в личных коллекциях деятелей той эпохи, таких как генерал-фельдцейхмейстер Яков Брюс. Архив этого выдающегося сподвижника Петра Великого в наше время начинают понемногу публиковать, благодаря чему уже введены в научный оборот множество документов, раскрывающих доселе неизвестные моменты истории русской артиллерии.

Что касается материальной части русской артиллерии времён Северной войны, необходимо отметить, что в тот период у нас продолжалось заимствование опыта западноевропейских государств, происходившее на протяжении долгого срока ещё до рассматриваемой эпохи. Все военные преобразования Петра, в том числе и в области артиллерии, представляются закономерным завершением процесса «европеизации», начатого ещё в 1-й половине XVII века. Ход эволюции материальной части русской армии и артиллерии в продолжение Северной войны можно условно разделить на два основных этапа.

Первый - это период с 1700 г. (начало Северной войны) до середины первого десятилетия 18-го века. В устройстве всей армии тогда ещё сохраняются многие особенности предшествующей эпохи, сочетается русский национальный тип организации «военного дела» с общеевропейским. «Ручное» вооружение, как и прежде, практически полностью закупается за границей, в основном в Голландии. Артиллерия традиционно отливается в Москве, хотя в течение нескольких лет перед началом Северной войны большое количество артиллерийских орудий приобреталось в Швеции, и даже было получено в дар от Карла XI в знак признательности Петру за участие в борьбе христиан против «неверных». Правда, шведский король умер, так и не успев их отправить, но унаследовавший престол юный Карл XII вернул «отцовский» долг, и 300 чугунных орудий были доставлены в пределы Российского государства летом 1697 года.

Фрагмент из картины Л. Каравака «Пётр I в Полтавской битве»

Второй этап начался примерно в 1705–1706 гг. В продолжение его происходит окончательный переход отечественных вооружённых сил, включая артиллерию, на западноевропейский образец развития. Основным источником заимствования стала армия противника. У шведов копируется и организационная структура вооружённых сил, и отдельные виды вооружения, и элементы обмундирования, а также снаряжение, шанцевый инструмент, повозки обоза, кузницы и пр. Позднее, в 1720-е годы, когда противостояние со Швецией перестало быть таким актуальным, образцом для подражания стала Пруссия.

На протяжении второго десятилетия XVIII века проводится унификация обмундирования, упрощение покроя форменной одежды, стандартизация предметов вооружения, снаряжения и амуниции. К середине 1720-х годов многие из этих процессов завершились, и можно было констатировать, что внешний вид униформы, конструктивные особенности вооружения и снаряжения, конской сбруи и полкового имущества полностью соответствуют европейским образцам. Артиллерия русской армии в этот период также практически не отличалась от западноевропейской, имелись лишь незначительные индивидуальные черты в конструкции лафетов и орудийных стволов, почти неразличимые на первый взгляд.

Осада Нарвы

Полковая артиллерия

Полковой артиллерией русской армии в преддверии Северной войны заведовал Пушкарский приказ. В его распоряжении на Пушечном дворе в Москве находилось: 46 «пищалей на волоковых» станках, калибром от одного до четырёх фунтов; 38 пищалей «на станках с вертлюгами», калибром от двух до шести фунтов; 80 новых 3-фунтовых пищалей «литья 207-го года» (т. е. 1699) на волоковых станках; было несколько весьма экзотических орудий: 2 дробовика и 6 трофейных турецких пищалей двух- и трёхфунтового калибра.

В. Великанов в своей статье (Полковая артиллерия русской армии. 1700 - 1709 гг. Цейхгауз, №44. М. 2011. С.80-87) сообщает о 80-ти 3-фунтовых полковых орудиях, отлитых в 1699 г. и находившихся в Москве в Пушкарском приказе к весне 1700 г., однако даёт некорректную ссылку на источник информации - публикации К.Татарникова: «Полковая артиллерия русской армии в первую треть 18 в. // Полтава: К 300-летию Полтавского сражения: сб. статей. М. 2009. С.39-48. Он же. Русская полевая армия 1700-1730: Обмундирование и снаряжение. М. 2008. С.153-164., где таковые сведения отсутствуют.

В это время происходило начатое по инициативе Петра I перевооружение полковой артиллерии в соответствии с принятыми им новыми стандартами. Юный царь решил полностью отказаться от наследия отца Алексея Михайловича, т. е. от прежних 2-фунтовых русских полковых пищалей, и перейти к единому новому образцу 3-фунтовой европейской пушки. На такой его выбор повлияло, очевидно, помимо прочего, и то, что к этому времени в Россию были доставлены, наконец, подаренные ещё Карлом XI 300 орудий, половина которых были 3-фунтовые пушки, а остальные - 2 1/2- фунтовые), а также и ещё 388 орудий, купленных в Швеции, 100 из них были «лёгкими», т. е. полковых калибров.

Сотни старых полковых пищалей сосредоточили на южных рубежах государства, а для перевооружения полевой армии накануне войны со Швецией начали изготавливать по единому стандарту новые 3-фунтовые полковые пушки. В феврале 1699 года царём велено Пушкарскому приказу вылить «100 пищалей полковых ядро по 3 фунта, длиною по 2 аршина», и в том же году в августе Пушечный двор в Москве получил ещё один аналогичный заказ. Всего же в 1699–1700 гг. правительством было заказало 340 новых полковых пушек (а всего 441 орудие, из них 100 - мортиры). Но до начала Северной войны успели изготовить только четвёртую часть требуемого количества, т. к. работы осложнились из-за пожара в Пушечном дворе 26–27 июля 1699 года, от которого он очень сильно пострадал, были уничтожены основные его здания.

Новые 3-фунтовые полковые пушки, с которыми и пошли в 1700 г. "новоприборные» - вновь сформированные полки русской армии в поход под Нарву, были, вероятно, все отечественного производства, только лафеты для них сделали по западноевропейским образцам. Все эти новые полковые пушки были потеряны после разгрома русской армии. Из почти двухсот (195, или 177, или 145 - в источниках приводятся разные цифры) русских орудий, взятых шведской армией Карла XII под Нарвой, новых полковых 3-фунтовых пушек оказалось по крайней мере больше пятидесяти.

(Великанов (там же, с.81) приводит данные из шведского отчёта о трофей¬ной артиллерии, согласно которому под Нарвой было взято 79 полковых пушек и пищалей, их них 64 были «од¬нотипные» 3-фунтовые пушки, а остальные самых разнообразных калибров.

Потери восполнялись литьём новых орудий. Ввиду угрозы вторжения шведской армии Карла XII в Россию их требовалось изготовить «много и сразу». После пленения под Нарвой генерал-фельдцейхмейстера русской артиллерии царевича Александра Арчиловича (Имеретинского) Пётр негласно поручил возглавить артиллерийское ведомство думному дьяку Виниусу А.А., который считался большим специалистом по литейному делу. В 1701 г. Пушкарский приказ переименовывается в Приказ артиллерии, а Виниус получает титул «надзирателя артиллерии». Благодаря его стараниям уже в 1701 г. было отлито до 300 новых орудий, но, скорее всего, эти цифры, приводимые Виниусом, следует считать несколько преувеличенными. По сведениям же будущего генерал-фельдцейхмейстера русской армии Я. Брюса, поданным значительно позднее, в 1721 г., всего за 1701 год было произведено 268 орудий, из них 109 (или 110, как писал Брюс) 3-фунтовых пушек, причём в число последних входили и полевые, отличавшиеся большим весом и длинной ствола.

Впоследствии образцы для производства орудийных стволов полковой артиллерии неоднократно изменялись, «новый манир» вводился несколько раз как в 1701 и 1706 годах, так и в 1708 году. Хотя всё это время 3-фунтовые орудия укорачивались, утончались и облегчались, но они по-прежнему продолжали оставаться довольно тяжёлыми и, как следствие этого - маломанёвренными, из-за чего для полковой артиллерии приходилось отливать пушки меньших калибров. Вообще, после Нарвского разгрома, как только для Российского государства миновала угроза шведского вторжения и Карл XII «переключился» на Речь Посполитую и Саксонию, было резко сокращено производство орудий, в том числе и полковых. Если в 1701 г. всего сделали – 268 «стволов», то в 1702 г. на Московском пушечном дворе вылили уже только 130, из них 70 осадных и 10 полковых полуторафунтовых пушек, а в 1703 г. и того меньше –36, из которых 32 осадных. И лишь в последующие годы удалось увеличить выпуск артиллерийских орудий разных систем, в 1704 г. изготовили- 101, из них 32 осадных, для полковой же артиллерии - 12 однофунтовых и две двухфунтовых пушки. Последующие военные события, приобретающие всё больший размах, и не всегда удачно складывающиеся для русской стороны, потребовали нового наращивания производства артиллерии.
Ещё одна масштабная потеря артиллерии произошла в 1706 г. во время отступления русской армии из Гродно в условиях весенней распутицы. Из 103 орудий различных систем полевой и полковой артиллерии в Киев в мае месяце смогли добраться только 40. Даже «лёгкие» 3-фунтовые пушки оказались чрезвычайно неманёвренными, тяжёлыми и громоздкими.

Исходя из опыта этого «похода» более чётко определилась необходимость разработки новых, значительно облегчённых по сравнению с прошлыми полковых артиллерийских систем. После 1706 г., на втором этапе развития русской артиллерии, произошло существенное изменение её материальной части, главным образом оно заключалось в - приведении к единообразию всех орудийных систем, повышении манёвренности, скорострельности и надёжности.

В 1705–1710 гг. в производстве орудий снова стали преобладать полковые системы. В 1705 г. было отлито 100 орудий, из них 35 осадных, а 3-фунтовых пушек в одном только Новгороде - 21, в 1706 г. - 219 орудий, из них 111 мортир и 12 осадных.

В рамках программы реформирования русской артиллерии и усовершенствования её материальной части В. Д. Корчмин предложил в декабре 1705 г. новую конструкцию короткой 3-фунтовой полковой пушки, а также и 6-фунтовой мортирки, которая предназначалась для стрельбы гранатами и картечью. Корчминские мортирки лично смотрел сам Пётр, они ему понравились, и он одобрил их дальнейшее производство. Первоначально предполагалось устанавливать такие мортирки, отлитые из бронзы, по две на одном лафете. Впоследствии мортирки аналогичной конструкции, но уже не бронзовые, а кованные из железа или отлитые из чугуна намеревались крепить на одном лафете с 3-х фунтовой пушкой, для усиления картечного огня полковой артиллерии, так как считалось, что последняя не удовлетворяет предъявляемым к ней требованиям. Правда, мортирки вполне могли вести успешный огонь и 6-фунтовыми гранатами. Подобные эксперименты с артиллерийскими орудиями проводились в русской армии и раньше,
Идею подобных артиллерийских систем Корчмин, очевидно, позаимствовал от шведов. После сдачи Митавы в сентябре 1705-го года в качестве трофеев российской армией было взято множество орудий самых разных образцов, в том числе и полковые 3-х фунтовые пушки с двумя 6-ти фунтовыми мортирками на одном лафете, а также и «батарейка» с тремя 4-х фунтовыми «мартирцами» на одном станке. Вероятно эти трофейные орудия, слегка модифицированные, тут же были взяты на вооружение нашими войсками. Доподлинно известно, что в сентябре 1705-го года Преображенский полк получил чугунный дробовик «…на станку, по сторонам по малинкому мартирцу, чугунные ж». Тогда же гвардейские артиллеристы получили и целую «батарейку» из 4-х медных мортирок на одном лафете.

Для Брюса, управлявшего с 1704 г. всей артиллерийской частью, все эти Корчминские новшества оказались полной неожиданностью. Находясь в действующей армии, он ничего не знал о планах царского любимца и просил прислать ему чертежи разработанных Корчминым орудий хотя бы для ознакомления. В начале января 1706 г. Василий Корчмин представил в Приказ артиллерии чертёж 6-фунтовой мортирки, а копию отправили Брюсу. Однако получил её начальник артиллерии только 1 апреля, во время отступления от Гродно по дороге к Киеву. Конструкция мортирки оказалась вполне удачной, а главное её отличие от других систем - коническая зарядная камора, обеспечивала более плотное прилегание снаряда (6-фунтовой гранаты) к стенкам канала ствола в момент воспламенения порохового заряда, что увеличивало дальность и повышало точность стрельбы. Тогда же Брюс выяснил, что к 1 февраля в Москве уже отлили по новым чертежам 100 мортирок и 26 трёхфунтовых пушек и «почели оттирать прибыли и ставить на сверло», а также начали к ним делать станки и колёса оковывать. К началу марта 1706 г. были окончательно отделаны 30 новых 3-фунтовых пушек с двумя 6-фунтовыми мортирками и вскоре разосланы в войска на испытания. В мае 1706 г. из Москвы в Смоленск отправили 20 пушек, каждая с двумя железными мортирками на общем лафете и 20 медных 6-фунтовых мортирок, установленных попарно на одном лафете. Тогда же и ещё 10 пушек с 20 «железными коваными мортирками» снарядили в Санкт-Петербург.

По итогам испытаний новые артиллерийские системы были признаны вполне пригодными для перевооружения пехотных полков. За исключением, быть может только сдвоенных на одном лафете медных мортирок, т.к. широкого распространения в войсках этот тип артиллерийского вооружения не получил, известно что, например, в 1709-м году все эти «20 мартирцов медных по два на стану» продолжали в течение всего года находиться в Смоленске.

Н. П. Павлов, дьяк Приказа артиллерии, сообщал Брюсу о характеристиках орудий Корчмина: «В пушках, которые при мортирках… весу по 9 пуд, и по 10 пуд, и по 13 пуд, и по 17 пуд». Возможно, Корчмин тогда ещё не определился окончательно с параметрами орудий своей конструкции и разработал несколько вариантов, но, бесспорно, его пушки были существенно облегчены по сравнению с теми короткоствольными 3-фунтовыми полковыми орудиями, которые отливались в 1700–1703 гг. и весили 19–20 пудов и более. Даже если учесть, что в итоге из всех вариантов был утверждён образец весом 17 пудов, что считается общепризнанным в военно-исторической литературе, то и в таком случае Корчминская 3-фунтовая пушка была значительно легче предыдущих систем.

Ф. Ю. Ромодановский, в 1706 г. замещавший Брюса в Москве в руководстве Приказом артиллерии, получил повеление изготовить сразу 150 новых 3-фунтовых пушек системы Корчмина для перевооружения всей полковой артиллерии русской армии. Но выяснилось, что в Приказе нет запасов красной меди, необходимой в качестве добавки к колокольной меди для получения требуемого качества металла, и нет средств на её закупку. Некоторое количество удалось собрать у частных купцов путём грабительской реквизиции, но меди хватило только для отливки первой пробной партии орудий.

В августе 1706 г. в Приказ артиллерии пришло распоряжение Брюса об изготовлении новой партии этих орудий - заказ был на 51 штуку. К концу октября были готовы 50. Лафеты для них предполагались «нового маниру», но обычного хоботового двухстанинного типа с четырьмя колёсами «передними и задними», т. е. с двухколёсным передком. Об этом свидетельствует переписка Брюса, который дал указание Пушечному двору приступать к изготовлению лафетов для всей партии новых орудий только после прибытия в Москву двух образцов лафетов и колёс. Однако отправка «образцовых станков» затягивалась, они запаздывали т.к. были высланы из Киева лишь 6 сентября, но уже 6 ноября Брюс прислал новое указание – «обождать делать лафеты» пока не будут проведены опытные стрельбы из «новоманирной» пушки, установленной на «новодельном станке». А в самом конце года он и вовсе отменил свои предыдущие распоряжения, приказав делать к пушкам лафеты «против прежнего образца».

Известно, что в это же время по указу Петра от 2 июля и в самом Киеве также было организовано производство полковых орудий. В период 1706–1707 гг. мастер Киево-Печерской лавры Златковский должен был отлить 50 пушек 3-фунтового калибра. Станки и колёса к ним следовало изготовить по «киевскому» образцу, а для их оковки были направлены из Москвы мастера и железо. Однако Златковский сумел выдать всего 34 пушки, так как в конце 1707 г. все усилия направлялись на укрепление построенной Киево-Печерской фортеции и вооружение её бастионов крепостной артиллерией.
Пётр торопил Брюса с изготовлением полевых орудий и отправкой их к армии, поскольку необходимо было срочно восполнить потери, понесённые при отступлении из Гродно, и усилить артиллерию в ожидании активизации действий Карла XII и возможного вторжения шведов в Россию. Такой вариант развития событий был вполне реален после измены саксонского курфюрста Августа II Сильного, который отказался от польской короны и заключил мир с Карлом. Приходилось спешить и мириться со многими недоработками. Так, Брюс приказал немедленно отправлять из Москвы все готовые лафеты, даже если на них ещё не были установлены мортирки, считая, что всё можно доделать позже на месте. Не хватало и железа для оковки лафетов.

И всё-таки лафеты были изготовлены по образцу, присланному из Киева, хотя впоследствии Брюс долго вёл переписку, прямо высказывая мнение, что эти лафеты не выдержат продолжительной стрельбы. Помимо прочего, он говорил ещё об одном недостатке, из мортирок установленных на этих лафетах было просто опасно стрелять, т.к. при пороховым заряде весом свыше двух лотов «вертлюги отвалютца». Указание на вертлюги говорит о том, что мортирки монтировались на станке совсем не по той схеме, какую принято изображать в современной литературе. Они, скорее всего, были закреплены на станинах или боевой оси, наподобие морских фальконетов, или как вёсла в уключинах.
В начале 1707-го года капитан артиллерии В.Д.Корчмин передал в Москве князю Ф.Ю.Ромодановскому устное распоряжение Петра и чертежи, согласно которым отныне следовало изготавливать орудийные колёса к 24-х, 18-ти, 12-ти, 8-ми, 6-ти и 3-х фунтовым пушкам. По словам Я.В.Брюса указ Петра гласил: «чтоб колёса под те станки делать самым добрым мастерством против шведского образца». Для изготавливаемых на Московском пушечном дворе новых 3-х фунтовых пушек колёса начали делать уже по шведскому образцу.
В 1707 г., по-видимому ещё зимой, из Москвы вышел обоз с 50-ю новыми 3-фунтовыми пушками. Его прибытие к армии в г. Острог ожидали в апреле. Брюс предполагал принять доставленные орудия в полевую артиллерию, а из неё исключить и отправить в Киев, в гарнизонную артиллерию, такое же число аналогичных старых орудий, при необходимости восполняя нужное количество отобранными от полков пушками. Однако Пётр I решил заменить этими орудиями полковую артиллерию во всех полках русской армии, находившихся в походе. К середине мая этот процесс в пехоте был завершён. Задержка случилась только с полком князя Долгорукова, который по непонятной причине вовремя не прислал в Острог свои пушки.

Таким образом, за два года до кульминационного момента всей Северной войны - Полтавской битвы - Пётр почти полностью, по крайней мере, в пехотных полках, сменил полковую артиллерию, на новые, более совершенные, как ему казалось, системы. Конечно, можно предположить, что за оставшееся до Полтавы время Пётр при своём неуёмном характере мог ещё не раз вносить изменения в системы полковой артиллерии, но они, на наш взгляд, не могли быть столь глобальными, как полная перемена материальной части в 1707-м году. В условиях начавшего в 1708 г. вторжения в Россию шведской армии во главе с Карлом XII Петру явно было не до масштабных реформ и экспериментов, а значит, полковая артиллерия образца 1705–1707 гг. (короткие стволы Корчмина и хоботовые двухстанинные лафеты с передними и задними колёсами) в основном должна была сохраниться.

Одно заметное изменение материальной части всё же должно было произойти, с лафетов части новых полковых пушек сняли или вовсе не монтировали 6-фунтовые железные мортирки, оставив только 3-фунтовый ствол. Об этом можно судить хотя бы по тому, что ещё весной 1708-го и даже 1709-го года в войска продолжали поступать новые полковые орудия – 3-х фунтовые пушки без мортирок. Правда, известно, что 25-го марта 1708-го года Брюс отправил фельдмаршалу Б.П.Шереметеву в его шефский пехотный полк 3 пушки 3-х фунтового калибра «со всякими принадлежностями … и с малыми мартирцы». Но основные поступления в полки пушек с мортирками отмечены в 1711-1712-м гг. Примерно только у половины пехотных полков, о которых удалось выявить архивные документы о наличии полковой артиллерии, были на вооружении в 1710-ые годы 3-х фунтовые пушки с двумя чугунными мортирками на лафете.

О наличии в полках русской армии периода Полтавской битвы орудий с мортирками на одном лафете известны лишь единичные фрагментарные сведения. Так современному исследователю Полтавской битвы П.А.Кротову удалось подтвердить наличие мортирок на лафетах полковых пушек на период этой битвы только у одного полка – Ингерманландского драгунского, весьма привилегированного полка, подшефного самому А.Д.Меншикову. Согласно опубликованным им выдержкам из «Ведомости Ингерманландского драгунского полку алтилерии (так в тексте документа)», на вооружении артиллерийской команды Ингерманландских драгун состояли 3 трёхфунтовых пушки, и при них 4 мортирки, с боезапасом из 100 «мартирных чинёных ядер».

О демонтаже с лафетов полковых пушек мортирок позволяют предполагать также ведомости расхода боеприпасов полковой артиллерии трёх российских дивизий в день Полтавской битвы. В них присутствуют только ядра и картечь для 3-фунтовых пушек, ни 6-фунтовых гранат, ни 6-фунтовых картечных зарядов нет. Правда, что отсутствие сведений о расходе 6-ти фунтовых снарядов, ещё не говорит о том, что мортирки были сняты с лафетов, из них просто могли не стрелять. Но кроме этого, есть и ещё одно свидетельство. П. А. Кротов установил, что в составе русской артиллерии незадолго до Полтавской битвы находилось «20 мортирцов чюгунных 6-ти фунтовых». Причём к мортирцам плотники и кузнецы, состоявшие при артиллерии, в период с 28 мая по 4 июня изготовили 20 станков, окованных железом. После чего эти орудия, очевидно, передали в состав полковой артиллерии в пехотные полки, в одной только дивизии Л. Н. де Алларта их было 10 штук. Кротов, однако, предположил, что «мортирцы» эти были не чем иным, как 3-фунтовыми чугунными пушками со стальной насадкой на дуле, для стрельбы 6-фунтовыми гранатами. Подобные артиллерийские системы были в России, но как экспериментальные и не в таких количествах, и уж совсем не в эти годы.

Уже после смерти Петра, в 1750-ые годы по проекту Бишева были изготовлены опытные образцы так называемых мортир-канон, как раз таки подобных 3-х фунтовых медных пушек со стальными мортирками в дульной части. Предполагалось, что эти орудия будут способны успешно вести огонь всеми известными видами снарядов: ядрами и картечью, как обычные полковые пушки, а также и гранатами, как мортиры. Экспонирующаяся в Артиллерийском музее пушка атрибутированная, как разработанная Корчминым в 1706 году, по всей видимости, и есть мортир-канона Бишева, изготовленная им из старой полковой 3-х фунтовой пушки ситемы Корчмина и новой стальной мортирной насадки. В 1740-м году подобную систему предлагал принять на вооружение Гетш. Его универсальное орудие «мортир-канон» было изготовлено в Санкт-Петер-бургском арсенале в 1740-1743 гг. На ближних дистанциях оно должно было вести огонь 2-пудовыми бомбами, а на дальних - 3-фунтовыми ядрами, сочетая в себе возможности осадной мортиры и полковой пушки. Канал ствола этого орудия был сделан двухступенчатым: начинался с бомбового котла 230-мм диаметра для стрельбы 2-пудовыми бомбами, и продолжался 76-мм пушечным каналом, который служил в качестве заряд-ной камеры для этой мортиры. Длина ствола этого орудия составляла 1500 мм, вес 661,7 кг. Винград был от-лит в виде плоского прилива. Лафет был обычный - двухстанинный, окованный железом. Прошедшие в 1743 г. испытания этого мортир-канона показали полную его непригодность. Орудие было забраковано и передано на хранение в Санкт-Петербургский арсенал.

В 1744-м году А.К. Нартов изготовил при помощи литейщика мастера Санкт-Петербургского арсенала Семёна Копьёва опытную 3-х фунтовую пушку с дульной частью расширяющейся в виде мортирного котла позволяющего вести огонь гранатами 8-ми фунтового калибра. В этом орудии Нартов впервые реализовал свою идею «из пушек вне калибра разными бомбами и ядрами стрелять», как сказано в путеводителе Артиллерийского музея. Но из-за сложности и дороговизны изготовления таких орудий эта артиллерийская система не получила распространения.

Тем не менее идея создания универсального орудия не оставляла многих артиллерийских изобретателей. В 1752 г. капитан артиллерии Иван Бишев предложил принять на вооружение полевой и корабельной артиллерии целую систему из трёх мортир-канонов. По его чертежам в Санкт-Петербургском арсенале мастером С. Копьёвым в 1753 г. были отлиты три опытные мортир-канона, пушечные калибры которых были равны 12 фунтам, 18 и 24 фунтам. Орудия Бишева имели, в отличие от мортир-канон Гетша, как цапфы, так и поддон, прилитый к казённой части ствола.

Испытания орудий Бишева продолжались с 1754 года по 1756 г., когда он предложил новую конструкцию полковых 3-х и 6-ти фунтовых пушек-мортир. В ходе испытаний выяснились вполне удовлетворительные баллистические свойства применения этих орудий в качестве мортир, но пушечное их использование при стрельбе картечью и ядрами существенно уступало обычным орудиям и по дальности и по меткости стрельбы.

Проблема заключалась в том, что когда ядро вылетало из пушечного канала в мортирный котёл происходило резкое падение давления пороховых газов и неравномерное их воздействие на ядро нецентрированное в мортирном котле стенками канала, из-за чего вектор начальной скорости ядра отклонялся от оси канала орудия.

Кроме того стрельба гранатами и бомбами большого калибра вызывала сильную отдачу и порчу лафетов, построенных по образцу пушечных полевых.
В добавок ко всему прочему изготовление стволов такой двухступенчатой сложной изогнутой конфигурации было сложной технической задачей и требовало создание специальных станков. По этим причинам система орудий Бишева и не была принята на вооружение. В это же время начались разработки артиллерийских орудий других систем, предложенных к принятию на вооружение генерал-фельдцейхмейстером графом Шуваловым: единорогов, секретных гаубиц, и орудий, похожих по предназначению на Бишевские мортир-каноны.

В 1756-м году Шуваловым были предложены: 12-ти фунтовая пушка с расширяющейся цилиндрической дульной частью, предназначенной для стрельбы 1-пудовыми бомбами, и аналогичная по конструкции 6-ти фунтовая пушка. Результаты их испытаний оказались неутешительными, но благодаря упрямству Шувалова была изготовлена опытная партия таких орудий, их даже приняли на вооружение обсервационного корпуса, но в военных действиях мортир-каноны участия так и не приняли.

Эти же «мортирцы чюгунные» были - обычными 6-фунтовыми короткоствольными мортирками с цилиндрической или конической зарядной камерой системы Корчмина, разработанные им для установки на лафеты 3-фунтовых полковых пушек, снятые с этих лафетов в ходе военной кампании. В пользу этого утверждения говорит и то, что вряд ли бы такие орудия, т.е. 3-х фунтовые пушки, да ещё и с дульной насадкой, как говорит Кротов были присланы в действующую армию без лафетов. Да и 6-ти фунтовые мортирки также не стали бы отправлять с Пушечного двора хотя бы без простейших станков. То, что эти 20 мортирцов не были 3-х фунтовыми пушками с насадками можно судить по тому, что артиллерийские мастеровые в течение недели никак не смогли бы изготовить для таких орудий, с общим весом ствола в 10 пудов, 20 лафетов с колёсами и передками. Ну не было у них для этого в полевых условиях похода к Полтаве никакой возможности. Даже для Московского Пушечного двора такое задание, при наличии качественного сухого леса, железа для оковок и пр., должно было занять несколько недель, если не месяцев. Самое простое, что можно предположить, - мастеровые изготовили для снятых с лафетов полковых пушек 6-фунтовых мортирок станки-треноги, давно известные не только в русской армии. На них как раз и устанавливались такие мортирки, правда, медные, предназначенные для стрельбы гранатами. Эти своеобразные прообразы миномётов состояли на вооружении гренадерских и драгунских полков. Они есть в коллекции Санкт-Петербургского музея Артиллерии, о них писал ещё в 1959 г. А. П. Барбасов.

Впрочем, станки для 6-ти фунтовых мортирок могли быть не только в виде треноги, определённо можно говорить о том, что станки разных конструкций позволяли переносить данные артиллерийские орудия на руках, т.е. мортирки были переносными или «ручными». Широкое применение 6-ти фунтовых переносных мортирок не только в сухопутной армии, но и на военно-морском флоте подтверждается документально. В одном только 1709-м году из Москвы в Санкт-Петербург в Адмиралтейство было отправлено 100 «мартирцов чюгунных ручных 6-ти фунтовых, утвержденных в деревянных станках». За год до Полтавы с Московского пушечного двора были высланы «в военный поход в полевую артиллерию … 18 мартирцов железных маленьких, гранатою 6-фунтовых», а в Санкт-Петербург ещё 50 таких орудий с боезапасом в 15 000 гранат. Всего же накануне Полтавской битвы в полевой армии должно было состоять не менее 230 железных 6-ти фунтовых мортирок.Но, сколько из них было ручных, а, сколько установлено на лафетах полковых пушек, установить пока невозможно.

Многие современные исследователи считают, что артиллерийская система, составленная из 3-фунтовой пушки и двух 6-фунтовых медных мортирок на одном двухколёсном «оглобельном» лафете, была основной в русской артиллерии 1700–1709 гг. - главного этапа Северной войны. Однако это не так. Подобная артиллерийская система, точнее, совокупность 3-фунтовой пушки и двух бронзовых мортирок на лафете-дрогах, соответствует более позднему периоду, а возможно, появилась или окончательно утвердилась вообще лишь в царствование Елизаветы, восстанавливавшей все старые традиции своего великого отца. При Петре эти орудия устанавливались раздельно: две медные мортирки на одном лафете, а 3-фунтовая пушка - на другом, на котором могли закреплять ещё и две железные мортирки на вертлюгах. Вероятно, в качестве эксперимента эти орудия ставили и на дроги, но общепринятой практикой это вряд ли стало. Согласно штату артиллерии Петра I от 1723 г. для всех полковых орудий предусматривались только двухстанинные лафеты с передками, да и «наследники» Петра I и Брюса - Миних, Гинтер, принц Гессен-Гамбургский в деле управления артиллерией не допускали применения оглобельных лафетов, к тому же в 1730 г. всю полковую артиллерию и вовсе отобрали от полков.

Для более позднего этапа, 1707–1709 гг., характерны другие образцы систем, присущие нашей отечественной артиллерии, созданные русскими артиллеристами с учётом опыта ведения боевых действий на первом этапе Северной войны. Именно их нужно попытаться воссоздать.

Исходя из вышеизложенного, можно предложить реконструкцию полковой артиллерии для этого этапа войны в следующем виде:
3-фунтовая короткая пушка Корчмина на оглобельном лафете с возможными вариантами замены 3-фунтового ствола на пушечные стволы более мелкого калибра - одно- или двухфунтового;
полупудовая гаубица на хоботовом лафете с набором стволов: коротким, длинным и дробовиком; воспроизвести установку стволов этих гаубиц и на оглобельный лафет по типу, созданному для 3-фунтовой пушки.
Таким образом, будет отображён почти весь модельный ряд полковых орудий артиллерии русской армии эпохи Северной войны, за исключением 3-фунтовой пушки с двумя 6-фунтовыми мортирками на хоботовом лафете и аналогичной системы на оглобельном лафете. Последняя, как известно, не могла использоваться на первом этапе войны в 1700–1709 гг., события которого были определяющими для всего хода Северной войны.

В эпоху Северной войны в русской армии применялись для транспортировки орудия и так называемые «дроги», т. е. лафет с оглоблями, не требующий использования передка, но вряд ли они были широко распространены. На первом этапе войны сведений об их использовании нет, они появляются только в середине первого десятилетия. Так, в августе 1706 г. Брюс велел дьяку Павлову взять в Москве на дворе у бригадира Горбова (командир будущего Пермского драгунского полка) 6 пушек и сделать к ним лафеты на двух колёсах, «и оглобли были б из тех же станков». Их строили в первую очередь для орудий малого калибра, т. е. одно- или двухфунтовых, и даже меньше, что подтверждает информация о поступлении в драгунский полк Горбова в 1707 г. пяти медных пушек «ядром по полуфунту», со всеми необходимыми к ним принадлежностями и боеприпасами. В этом документе лафеты не упоминаются, но легко понять, что речь здесь идёт о пушках, взятых во дворе у бригадира и поставленных на дроги. Такие артиллерийские системы получались довольно манёвренными и могли успешно сопровождать, например, драгунские полки, и не только на марше, но и на поле боя. Возможно, такая конструкция лафетов была заимствована у артиллерии саксонской армии, бок о бок с которой сражались российские войска со шведами в Речи Посполитой в 1705–1706 гг.

В октябре того же 1706 г. Брюс по приказанию А. Д. Меншикова отпустил к его войскам, находившимся в Польше вместе с «союзниками» поляками и саксонцами, девять 2-фунтовых пушек со всеми принадлежностями, «на станках и с колёсы». Были ли они на оглобельных лафетах, как пушки бригадира Горбова, точно неизвестно, но вполне вероятно, хотя и выполнены раньше горбовских. Не исключено, что Меншиков специально просил Брюса изготовить для его драгунских полков максимально облегчённые артиллерийские системы, чтобы заменить ими полупудовые гаубицы, состоявшие в полках на вооружении с 1702–1704 годов и оказавшиеся слишком тяжёлыми и неповоротливыми для манёвренной войны.

Можно согласиться с предположением, высказанным Р.Паласиосом, что дроги, это так называемый "летний" лафет, т.е. на колёсном ходу орудие передвигалось в тёплое время года. С наступление зимы и установлением постоянного снежного покрова с дрог снимался короткий лафет, на котором и закреплялся собственно орудийный ствол. Затем этот лафет монтировался на сани, и получалось орудие на "зимнем" лафете.

Впоследствии такую конструкцию лафетов с оглоблями пытались применять для облегчения более крупных артиллерийских систем: 3-фунтовых, и даже шести- и 12-фунтовых пушек, а также полупудовых гаубиц. По сохранившейся описи 1730 г. старых «петровских» орудий полевой артиллерии именно полупудовые гаубицы имели оглобельные лафеты, впрочем, конструкция их была такова, что считалось - «при стрельбе ломаться будут». Хотя постпетровские артиллеристы, скорее всего, точно полагали, что из этих гаубиц будет вестись огонь гранатами, но на самом деле, как полковые орудия драгунских полков, они в основном предназначались для стрельбы картечью, а многие были вообще дробовиками, в том числе, видимо, и знаменитые Корчминские «длинные гаубицы» с конической зарядной камерой, которые некоторые наши отечественные «ура-патриотические» историки склонны отнести к прообразу легендарных «единорогов».

В первые годы Северной войны драгунские полки русской армии не имели вовсе полковой артиллерии. С 1702 г., по крайней мере, части драгунских полков и соединений придавались гаубицы однопудовые и полупудовые, а в дальнейшем с 1706 г. в качестве полковой артиллерии драгуны использовали пушки самых разных калибров, даже полуфунтовые.

Столкнувшись во время военных действий с проблемой малой манёвренности гаубиц старых си¬стем, их в 1704 г. заменили новыми полупудовыми гаубицами специально разработанными для полковой артиллерии - стволы были укорочены и существенно облегчены, якобы даже до 26 пудов. В дальнейшем один из образцов подобных гаубиц, имевший вес всего 22 пуда, простоял на вооружении русской артиллерии почти полвека.

Созданные короткие полупудовые гаубицы оказались очень удачными, сочетая своё основное качество - лёгкость с весьма мощным картечным действием, что, безусловно, было главным для полковой артиллерии драгунских полков. Однако эти орудия имели существенные недостатки, из-за малой длины канала ствола дальность выстрела была небольшой, а траектория полёта снаряда - слишком навесной, что резко снижало эффективность огня по линейным построениям неприятеля. После потери существенной части «драгунских» гаубиц отбитых шведами в 1705 г., были предприняты попытки создания нового типа орудия, с увеличенной длинной канала ствола, что позволило бы значительно повысить его боевые возможности. Однако к этому времени гаубицы были уже практически «сняты» с вооружения драгунских полков.
Считается, что конструкция «длинной» полупудовой гаубицы была разработана в 1707 г. В. Корчминым под руководством Я. Брюса. Помимо большей длины ствола (она доходила до 10-ти калибров, по другим сведениям до 10-ти калибров доходила только длина канала ствола), новая гаубица имела ещё одну важную особенность - коническую зарядную камеру. Всё это позволило увеличить дальность и мощность стрельбы и сделать траекторию полёта снаряда (а это уже могли быть гранаты и ядра, а не только картечь), более настильной, а следовательно, более эффективной против линейных построений неприятеля.

Приписывать приоритет изобретения конической зарядной камеры Брюсу или Корчмину не стоит, о ней знали ещё задолго до них. Доподлинно известно, что в 1706 г. в Киеве мастер Киево-Печерской лавры отлил по «уговору» пять однопудовых гаубиц, предназначавшихся для полевой артиллерии, причём вес стволов всего 34 пуда, а зарядная камера коническая. Но конструкция Брюса-Корчмина отличалась именно большей длиной ствола, правда, вес орудия при этом существенно увеличился, по разным источникам - либо на 10 пудов, т. е. до 36, либо даже до 44 пудов.

Позднее вес длинной полупудовой гаубицы удалось снизить почти до 32 пудов, но предназначалась она уже для стрельбы в основном картечью, а не гранатами и ядрами, и получила название «дробовик» или «пушка дробовая». Именно такие орудия как нельзя лучше подходили в качестве полковой артиллерии для драгунских полков, но их не хватало, и Пётр I приказывал рассверливать старые 6-фунтовые пушки до полупудового калибра с устройством конической зарядной камеры, превращая таким образом в дробовики.

Впрочем, гаубиц в артиллерии русской армии вообще было немного. Так, на Московском Пушечном дворе с 1700 г. по 1708 г. их было отлито всего 26, тогда как 3-фунтовых пушек - 329, а мортир - 305. В последующие годы гаубицы отливались и в Казани и в Киеве, хотя и в небольших количествах. В 1715 г. на вооружении всей полевой артиллерии русской армии было решено по новым штатам оставить всего 5 гаубиц, в полковой артиллерии их не оставили вовсе.
Наряду с приданной артиллерией драгуны были вооружены 2-3-фунтовыми ручными мортирками.

Полевая артиллерия

В боевых действиях на первом этапе войны в полевой артиллерии 8-фунтовая пушка почти не применялась. Петром I была принята немецкая система разделения орудий по калибрам: 3, 6, 12, 18 и 24 фунта, а 8-фунтовые пушки были из французской системы: 4, 8 и 12 фунтов. Более того, долгое время считалось, что эти орудия впервые были приняты на вооружение Петром лишь по необходимости в 1711 г., из числа ранее взятых в Митаве шведских трофеев, однако после неудачного Прутского похода они остались в русской армии и продержались ещё долгие десятилетия. По другим сведениям, ещё в 1703 г. Московский Пушечный двор получил заказ на изготовление подобных орудий. Доподлинно известно, что в августе 1707 г. Пётр приказал отлить в Москве 12 восьмифунтовых пушек по чертежам, разработанным Брюсом.
К концу года орудия были готовы, но лафеты и колёса, судя по всему, были закончены только в следующем году. По крайней мере, именно с 1708 г. зафиксировано участие этих пушек в походах русской армии. Так или иначе, но достоверно то, что в первые годы Северной войны 8-фунтовых пушек не было в составе русской артиллерии.

После Нарвского разгрома для полевой артиллерии заказывались пушки только калибров 3, 6 и 12, лишь впоследствии стали использовать 8-фунтовые пушки, а в отдельных кампаниях они даже преобладали. Так, в 1709 г. под Полтавой в составе полевой артиллерии русской армии было две 12-фунтовых, 12 восьмифунтовых и 14 трёхфунтовых пушек, а шестифунтовых не было. В 1712 г. в походе под Эльбинг пушек 8-фунтовых и 6-фунтовых было поровну - по 8, ещё две 12-фунтового калибра, 23 - 3-фунтового, и одна 2-фунтового. В 1730 г. на вооружении русской полевой артиллерии оставались старые петровские пушки: 12-фунтовых - 3; 8-фунтовых - 12; 6-фунтовых и 3-фунтовых по 6.
В полевой артиллерии, как и в полковой, постоянно предпринимались попытки усовершенствовать конструкцию орудий, и в первую очередь их облегчить. В начале 1706 г. Пётр поручил Брюсу изготовить «тонким размером» стволы 12-фунтовых и 6-фунтовых пушек, «понеже при нас» находящиеся были «гораздо тяжелы». Длина первых должна была составить 25 калибров, а вторых - 30. 1 марта 1706 г. Брюсу докладывали из Московского Пушечного двора, что получен царский указ об отливке по 12 штук 6-фунтовых и 12-фунтовых пушек по вновь присланным чертежам. Уже в апреле 11 12-фунтовых и 10 шестифунтовых пушек «нового литья» были отправлены из Москвы в Смоленск, а оттуда водным путём в Киев. Вес стволов был разный, у 12-фунтовых пушек - 100, 101, 102 и 105 пудов, у 6-фунтовых - 60, 61, 63 и 65 пудов.

Таким образом, не подтверждаются заявления многих историков (Ратч, Хмыров, Беляев и др.) о том, что уже в 1706 г. удалось снизить вес полевых орудий: для 12-фунтовых пушек на 30 пудов, доведя его до 79 пудов, а для 6-фунтовых - до 30 пудов вместо 56. Правда в то время в России проводилось столько экспериментов с артиллерией, что перечислить все невозможно. Например, были попытки рассверливались стволы до больших калибров, т. е. 3-фунтовые до 6-фунтового, а 6-фунтовые - до 8-ми или 12-фунтового. Но это были всего лишь эксперименты.

В это время Брюс занимался и усовершенствованием лафета, особенно колёс, на которые больше всего было нареканий. Разработали три типа колёс, для 12-ти, 6-ти и 3-фунтовых пушек, и отныне они должны были соответствовать только этому стандарту. Изготавливались «косятчетые» или «косящетые» «задние» колёса, и «передние», т. е. для передков или особого вида четырёхколёсных лафетов, скорострельные зарядные ящики для перевозки уже снаряжённых орудийных картузов (их одобрил и даже принял участие в разработке лично Пётр в середине 1708 г., а к концу года уже 50 новых ящиков были отправлены в армию), а также артиллерийские палубы, роспуски и прочие повозки, артиллерийские принадлежности, шанцевый инструмент и многое другое.

В начале XIX века русская артиллерия стояла на высоком техническом уровне, нисколько не уступая французской. Военный опыт, приобретенный Россией в кампаниях конца XVIII - начала XIX века, а также реформы, проводимые графом Аракчеевым с 1805 года, сделали русскую артиллерию грозной силой.

Фейерверкер армейской и канонир гвардейской пешей артиллерии

Вся артиллерия сухопутных войск подразделялась на полевую, осадную и крепостную . В войне 1812 года действовала преимущественно полевая артиллерия , которая состояла из армейской артиллерии и гвардейской артиллерии . Они, в свою очередь, подразделялись на конную и пешую . Расчеты пешей артиллерии сопровождали орудия в пешем строю, а в конной артиллерии были посажены на лошадей и обучались не только обслуживать орудия, но и вести бой в конном стою.

Вооружение российской полевой артиллерии
На вооружении российской полевой артиллерии стояли пушки и единороги . Пушки могли вести огонь любыми типами снарядов, но только по видимым целям. Единорогом называлась артиллерийская система, сочетающая в себе характеристики пушки и гаубицы. Поэтому стрельба из единорога могла вестись как прямой наводкой, так и навесом из-за укрытия. Максимальная дальность стрельбы пушек достигала 2200 - 2500 м. Дальность же стрельбы единорогов была несколько меньше - до 2000 м.

Пушки и единороги одного калибра, но имевшие разную длину ствола назывались пушками/единорогами средней/малой пропорции.

Для стрельбы употреблялись ядра, гранаты, картечь и зажигательные ядра - брандкугель . Пушки вели огонь преимущественно ядрами и картечью, а единороги - гранатами.

12-фунтовые пушки и 20-фунтовые единороги обслуживали 13 человек, а при транспортировке использовались конные запряжки в 6 лошадей. Более легкие 6-фунтовые пушки и 10-фунтовые единороги перевозились запряжкой в 4 лошади и имели 10 человек прислуги.

Таблица орудий, состоявших на вооружении российской полевой артиллерии в 1812 году:

Название орудий	Калибр (мм)	Вес орудия (кг)	Число снарядов в зарядном ящике
12-фунтовая пушка средней пропорции
12-фунтовая пушка малой пропорции
6-фунтовая пушка
20-фунтовый единорог
10-фунтовый единорог средней пропорции
10-фунтовый единорог малой пропорции
3-фунтовый единорог

Организация российской полевой артиллерии
К началу 1812 года артиллерия Российской империи была объединена в бригады. Всего начитывалось 27 армейских и 1 гвардейская артиллерийские бригады. Каждая бригада состояла из 6 рот: 2 батарейных, 2 легких, 1 конной и 1 «пионерной» (инженерной). Каждая рота имела 12 орудий. Таким образом, в одной артиллерийской бригаде было 60 орудий. Всего на вооружении российской армии в 1812 году состояло 1600 орудий. Основной же тактической единицей в артиллерии считалась рота.

Деление рот на батарейные, легкие и конные объяснялось специальными тактическими задачами каждой из них, а также образцами артиллерийского вооружения.

Батарейные роты предназначались для создания крупных батарей и массирования огня. Поэтому каждая батарейная рота вооружалась четырьмя полупудовыми единорогами, четырьмя 12-фунтовыми пушками средней пропорции и четырьмя 12-фунтовыми пушками малой пропорции. Кроме того, в каждой батарейной роте было по два трехфунтовых единорога, которые в случае необходимости придавались егерским полкам.

Полупудовый единорог образца 1805 г.

Легкие роты использовались для поддержки пехотных полков. Для этого каждому полку обычно придавалось по полуроте (6 орудий). Легкие роты имели на вооружении шесть 12-фунтовых и шесть 6-фунтовых пушек.

Конные роты предназначались для поддержки конных полков и имели на вооружении шесть 10-фунтовых единорогов и шесть 6-фунтовых пушек.

Тактика российской полевой артиллерии
В бою русская полевая артиллерия руководствовалась тактикой, предложенной талантливым русским артиллеристом А.И. Кутайсовым в «Общих правилах для артиллерии в полевом сражении». В этих «Правилах» был обобщен богатейший опыт, накопившийся Суворовым и Наполеоном за время многочисленных войн.

Располагать артиллерию на открытых возвышенных местах не рекомендовалось. Единороги перед сражением старались размещать за небольшими укреплениями, так как они могли вести стрельбу навесом. Для удобства ведения огня между орудиями соблюдалась дистанция в 15 шагов. Остовом оборонительной позиции считалась артиллерия первой линии . Она располагалась в 800-1000 м от противника, причем тщательно маскировалась под цвет местности. За батареями первой линии на расстоянии 100 м располагалась пехота первой линии в батальонных колоннах. Для предотвращения неожиданных атак неприятеля на огневые позиции артиллерии специально выделялось пехотное или кавалерийское подразделение - артиллерийское прикрытие .

При обороне позиций артиллерийский огонь сосредотачивали на наступающей неприятельской пехоте и кавалерии, а при поддержке собственных атакующих частей - на неприятельской артиллерии. Особенно важные цели обстреливались массированным огнем как при наступлении, так и в обороне, но в наступательном бою главной задачей артиллерии считалась борьба с артиллерией неприятеля.

Наибольшая эффективность при стрельбе ядрами достигалась на дистанции 600 м. Если противник приближался на 300 м, орудие начинало стрельбу картечью. Огонь на поражение по цели, находившейся далее 1000 м, практически не велся. В таком случае артиллерия вела редкий огонь, лишь препятствуя проведению маневров неприятеля.

Пехота и конница начинали наступление лишь после того, как противник был подавлен артиллерийским огнем. При преследовании отступающего неприятеля артиллерия держалась передних линий пехоты, чтобы не дать противнику контратаковать. При отступлении артиллерия должна была покровительствовать движению войска, а остальные части должны были защищать артиллерию.

Конная артиллерия применялась, в основном, в качестве резерва. Наличие достаточного числа резервной артиллерии давало возможность сосредоточить необходимое количество артиллерии в нужном месте и в нужное время.

Твитнуть

Хроника дня: Первая Западная армия: штурм Динабургской крепости

Около 4-х часов пополудни часть французского корпуса маршала Удино начала штурм Динабургской крепости. Бой продолжался 12 часов, французы предприняли два штурма, но оба оказались отбиты русскими войсками. Ружейная перестрелка с обеих сторон продолжалась всю ночь до рассвета.

Вторая Западная армия: бригада Карпова отбила атаку
Армия генерала Багратиона сосредоточилась у города Слуцка. Арьергард атамана Платова, находившийся в Несвиже, покинул город и направился к Романову. Последней отступала бригада генерал-майора Карпова. Французы, заметив отступление бригады, атаковали ее тремя эскадронами польских улан. Бригада Карпова отбила атаку неприятеля, полностью уничтожив один эскадрон в рукопашной схватке и обратив в бегство два других. После этой победы казаки Карпова направились к Романову для соединения с основными силами Платова.

Персона: Александр Иванович Кутайсов

Александр Иванович Кутайсов (1784-1812)
Жизненный путь Александра Кутайсова очень хорошо показывает, насколько сильным может быть различие между двумя поколениями, между отцом и сыном. Будучи сыном известного царедворца без рода и племени, который мальчиком был взят при штурме турецкой крепости, а стал одним из самых приближенных людей к императору Павлу I (шутка ли, император доверял ему брить себя!), Александр Кутайсов с рождения мог надеяться на успешную, а главное - скорую карьеру. И эти ожидания были вполне оправданы: в 1793 г. Александр Кутайсов уже вахмистр, в 1796 г. - сержант, затем капитан, в 1799 г. - полковник при А.А. Аракчееве (в свои 15 лет!), в 1806 г. - генерал-майор. Однако это его совершенно не развратило, а совсем наоборот - дало дополнительные средства для того, чтобы работать над собой.

В 1806 г. молодой генерал впервые оказывается в бою и тут же получает похвалу от начальства, потом участвует в ряде крупных сражений 1806-1807 гг., где становится известен как один из самых умелых и отважных артиллеристов.

После завершения похода в Галицию А.И. Кутайсов решает отправиться в Европу для ликвидации некоторых пробелов в своем образовании. Накануне кампании 1812 года он разрабатывает «Общие правила для артиллерии в полевом сражении», что становится фактически первым артиллерийским уставом.

С началом войны 1812 года Кутайсов становится начальником всей артиллерии 1-й Западной армии, в ходе арьергардных боев он был ранен, прославился своим героическим поведением в ключевых операциях вплоть до Бородинского сражения, особенно при обороне Смоленска. Кстати, именно ему приписывается идея спасения Смоленской иконы Божией Матери при сдаче города.

В Бородинском сражении он командовал всей артиллерией российской армии и перед началом битвы разослал приказ следующего содержания: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем офицерам, что отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, что неприятелю не уступить ни шагу нашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий». Зловещие les cosaques

26 июня (8 июля) 1812 года

Развитие артиллерийской техники во второй половине XIX века, протекавшее в общем русле промышленной революции, ясно видно на примере полевой артиллерии. Немногим более чем за полстолетия в этой области произошли невероятные изменения, сравнимые по количеству и качеству с четырьмя веками предыдущего развития огнестрельного оружия.

Первая половина позапрошлого столетия стала завершающим этапом в развитии гладкостенной артиллерии; в это время не происходило никаких сколько-нибудь существенных изменений, если не считать изобретения шрапнели английским офицером Шрапнелем. В частности, полевая артиллерия русской армии долгое время состояла в основном из орудий системы 1805 года, иначе «аракчеевской» (выработана специальной комиссией под председательством графа Аракчеева). Сюда вошли 12-фунтовые (120мм) пушки «большой» и «малой пропорции», 6-фунтовые (95-мм) пушки, ½-пудовые (152мм) и ¼-пудовые (120-мм) единороги. Все это были гладкоствольные (гладкостенные) заряжаемые с дула орудия, отливавшиеся по преимуществу из медного сплава. Максимальная дальность стрельбы не превышала 2770 метров сплошным ядром и 1300 — гранатой, скорострельность - 1,5-2 выстрела в минуту.

Треть века спустя орудия системы 1838 года в целом сохранили прежние данные. Зато менялся боекомплект (брандкугели уступили место зажигательным гранатам, ближняя картечь - картечным гранатам), ввели новый прицел. До Крымской войны успели принять на вооружение еще 6-фунтовую пушку новой конструкции 1845 года и 12-фунтовую пушку с несколько улучшенными характеристиками.

Крымская война послужила своего рода водоразделом - вся отсталость этой артиллерийской техники сразу стала видна невооруженным взглядом. По эффективной дальности стрельбы полевая артиллерия уступала даже новому нарезному стрелковому оружию. Характерен большой расход картечных выстрелов во время обороны Севастополя - пехота противника подходила к позициям артиллерии нерасстроенной, и огонь по ней приходилось вести уже накоротке. Поэтому качественное обновление артиллерии стало одним из главных направлений реформ, проводившихся под руководством военного министра Д.А. Милютина. Попытки улучшить кучность стрельбы гладкостенной артиллерии необычными схемами вроде эксцентрических ядер или дискоидальных снарядов не дали ожидаемого результата. Лучшим решением могли быть винтовые нарезы, которые обеспечивали бы удлиненным снарядам вращение вокруг своей оси и, соответственно, устойчивость в полете.

Нарезная артиллерия

Штучно нарезные орудия делались еще в XVII веке, в том числе казнозарядные. Например, парадная 46-мм нарезная пищаль с винтовым (поршневым) затвором, изготовленная в московской Оружейной палате в 1661-1673 годах. У другой пушки, 25-мм гладкостенной, было некое подобие клинового затвора. В 1816 году в Баварии подполковник Рейхенбах предложил проект бронзового нарезного орудия для стрельбы продолговатыми снарядами, а 10 лет спустя майор Рейке уже стрелял из нарезной пушки железными снарядами со свинцовой оболочкой. Более важные и обширные опыты с нарезными орудиями, заряжаемыми с казенной части, провел в 1840-1850-е годы сардинский офицер Дж. Кавалли.

Французы, начав в 1848 году опыты с нарезными орудиями, через 10 лет приняли нарезное дульнозарядное орудие, снаряд которого был снабжен двумя рядами выступов, ведущих его по нарезам ствола.

Впервые нарезную артиллерию применили во время Итальянской войны 1859 года, когда она, использованная французами, продемонстрировала явные преимущества перед гладкостенной австрийской. Австрийцы в том же году ввели у себя похожую нарезную артиллерию, но во время войны 1866 года она оказалась слабее прусской нарезной - казнозарядной и более дальнобойной.

В Пруссии исследовать казнозарядные нарезные орудия стали в 1851 году, используя опыты шведского барона Варендорфа, который начал их в 1840-е годы под влиянием Кавалли. И в 1859 году приняли нарезные орудия и снаряды со свинцовой оболочкой для ведения снаряда по нарезам и обтюрации пороховых газов, то есть предотвращения их прорыва между снарядом и стенками ствола.

В том же году нарезные казнозарядные пушки Армстронга ввели у себя британцы. Стоит отметить, что для повышения прочности ствола при выстреле Армстронг использовал его скрепление кольцами, надетыми в нагретом состоянии (теорию скрепления стволов позже разовьет русский артиллерист Гадолин). Занятно, что затем британцы на время перешли на дульнозарядные нарезные орудия, которые вызывали у них больший интерес. Так, в 1850-е годы Витворт экспериментировал с полигональными орудиями (к этой идее вернутся много позже), Ланкастер - с эллиптическим каналом ствола.

Значительное влияние на развитие артиллерии оказала франко-прусская война 1870- 1871 годов. Французская полевая артиллерия имела бронзовые орудия Ла Гитта, прусская - стальные казнозарядные крупповские пушки с дальностью стрельбы 3500-4000 метров против 2800 метров у французских. Достигнутый пруссаками успех говорил сам за себя.

Казенная часть

В казнозарядной схеме нужны были такие сис темы запирания, которые бы обеспечивали быстрое заряжание и прочное запирание канала ствола на время выстрела; гонку среди разнообразных систем выигрывали клиновые и поршневые затворы. В 1860 году Клейнер предложил двойной клиновый затвор, оказавшийся слишком сложным и ненадежным. В 1865 году на пушках Круппа появился клиновый затвор, передняя поверхность которого была перпендикулярна оси канала ствола, а задняя наклонна к ней. При вдвигании затвора в поперечное гнездо казенника он прижимался к казенному срезу ствола.

Во Франции Трель де Больё предложил поворотный затвор с прерывчатой винтовой поверхностью, которой соответствовали упоры в казенной части ствола. Так появился тип поршневого затвора, принятый сначала для морских, а затем и для других типов орудий.

При боевом заряде пороха в сгорающем картузе обтюрация (и обеспечение безопасности артиллеристов) была серьезнейшей проблемой. С крупповским клиновым затвором распространился обтюратор Бродуэлла в виде плотно пригнанных кольца в каморе ствола и плитки в затворе. Другой вариант кольца разработал Пиорковский («германское» кольцо). Французский поршневой затвор нес обтюратор Банга (Банжа) в виде пластической кольцевой прокладки, сжимаемой под давлением пороховых газов между стальными поверхностями и перекрывающей казенник. Такие обтюраторы сохранили свое значение и позже для крупнокалиберных орудий картузного заряжания.

Но в полевой артиллерии кардинальным решением проблемы стала металлическая гильза, прижимаемая давлением пороховых газов к стенкам зарядной каморы ствола. Когда с помощью металлической гильзы объединили снаряд, боевой пороховой заряд и капсюль, инициирующий боевой заряд, получили унитарный выстрел (патрон), ставший основой повышения скорострельности полевых пушек.

В российских пределах

В России в 1860 году еще успели принять на вооружение последнюю систему гладкоствольной артиллерии. Но уже в ходе Крымской войны начали делать винтовые нарезы в стволах 12-фунтовых медных пушек - временная мера, которая не могла дать заметного успеха. Тем не менее такой способ получения нарезных орудий понравился. В 1863 году на вооружение приняли дульнозарядную 4-фунтовую пушку, выполненную «по французской системе» - только медь заменили более прочной бронзой. Чугунную гранату цилиндро-стрельчатой формы с цинковыми выступами для нее разработал Н.В. Маиевский. Создали также картечную гранату и картечный выстрел. В небольшом количестве изготовили железные лафеты Безака. (Переход к таким лафетам, позволявшим повысить мощность орудий, начался в 1860-е годы в полевой артиллерии разных армий; деревянными оставляли только колеса.)

Казалось бы, русская армия «подтянула» свою артиллерию. Однако австро-датскопрусская война 1864 года и австро-прусская 1866 года показали, насколько артиллерия европейских государств (и прежде всего германская) опередила русскую.

Под руководством Н.В. Маиевского и А.В. Гадолина разработали 9- и 4-фунтовые (калибры соответственно 107 и 87 миллиметров) казнозарядные нарезные бронзовые полевые орудия с клиновым затвором системы Крейнера (позже его сменили на затвор Круппа), которые вошли в новую систему артиллерии, известную как «система 1867 года». Чугунные снаряды получили свинцовую оболочку. В 1868 году приняли железные лафеты А.А. Фишера. В.Ф. Петрушевский разработал новый трубчатый прицел. Удлиненные снаряды цилиндрооживальной формы были «сильнее» сферических снарядов гладкостенной артиллерии, но соответственно и тяжелее. Однако лучшая обтюрация пороховых газов, правильный полет и лучшая форма снарядов позволяли увеличить дальность стрельбы.

У нарезных орудий дальность стрельбы была почти втрое больше, чем у гладкостенных, а показатели меткости стрельбы нарезных орудий на дальности около километра были в пять раз лучше. Артиллеристы могли теперь поражать не только протяженные по фронту и в глубину, но и небольшие цели. С другой стороны, и саму артиллерию можно было эшелонировать в глубину. Но это требовало лучшего маневра огнем, а значит - еще большего увеличения дальности стрельбы (опыт франко-прусской войны). А увеличение дальности - это значительное увеличение давления пороховых газов в канале ствола, чего бронза не допускала. В России А.С. Лавров проделал большую работу по повышению прочности бронзовых орудий, полученную по его способу артиллерийскую бронзу за рубежом даже назвали сталебронзой. Но существенное увеличение дальности стрельбы и достижение при этом высокой живучести орудий мог дать только переход на литую сталь.

Стальная революция

«Век девятнадцатый - железный», - писал Александр Блок. И в самом деле, промышленная и технологическая революция XIX века прошла под знаменем быстрого развития металлургии железа, сталь и чугун превращались в основной материал во всех отраслях техники. И ни одна из них так не зависела от металлургии, как артиллерия. Опыты над стальными орудиями делались еще в конце XVIII - начале XIX века, но промышленность не была готова к производству железно-стальной артиллерии. Требовались новые технологии получения стали и обработки стальных заготовок. Это существенно подстегнуло развитие металлургической промышленности. На первые места вышли германские, британские и французские предприятия.

В 1847 году А. Крупп представил изготовленное на его заводе 3-фунтовое орудие из литой тигельной стали. В 1855 году Г. Бессемер запатентовал конверторный способ получения стали (кстати, металлургией Бессемер занялся именно в поисках материалов для новых орудий). В 1864 году появляется регенеративная печь П. Мартена. Высококачественная сталь из лабораторий выходит в массовое производство, в первую очередь - оружия.

В России наиболее удачный способ заводского производства литой тигельной стали предложил инженер П.М. Обухов. Его сталь, полученная в 1851 году на Юговском заводе, обладала такими важными качествами, как упругость и вязкость. В 1860 году на Златоустовском заводе он изготовил 12-фунтовую стальную пушку, которая выдержала на испытаниях 4000 выстрелов. В 1863 году Обухов совместно с Н.И. Путиловым основывают в Санкт-Петербурге сталелитейный завод. В 1868 году Путилов закладывает и собственный завод (в 1890-е годы здесь будут развернуты артиллерийские мастерские и создана «артиллерийско-техническая контора»). А пока с трудом налаживалось свое производство, военное ведомство вынуждено было обратиться к заказам на заводах Круппа. С 1861 по 1881 год на русских заводах для русской армии было изготовлено 2652 орудия различных систем, а на заводах Круппа - 2232. Не зря А. Крупп писал в 1864 году генералу Э.И. Тотлебену, что его фабрика «пользуется трудом семи тысяч рабочих, большинство из которых работает на Россию».

Как можно дальше

В русско-турецкую войну 1877-1878 годов русская армия вступила с системой 1867 года. Турецкая артиллерия имела в целом худшую подготовку, но лучшую материальную часть, включая стальные дальнобойные пушки. Кроме того, широкое использование в этой вой не укреплений поставило вопрос о полевом орудии, которое вело бы навесной огонь (по более крутой, нежели у полевых пушек, траектории) снарядом сильного фугасного действия.

Стальные стволы и затворы для новой системы русской артиллерии разработали у Круппа. В России свой вклад в работу внесли Маиевский, Гадолин и Энгельгардт. На вооружение русской армии поступает «система 1877 года», включившая в том числе 9-фунтовую батарейную пушку, 4-фунтовые легкую и горную пушки. У новых пушек были стволы с прогрессивной нарезкой (крутизна нарезов увеличивалась от казенной к дульной части ствола) и новые выстрелы. Сталь позволила увеличивать дальность стрельбы, увеличивая давление в канале ствола и длину ствола. Скажем, у полевых пушек системы 1838 года длина ствола составляла 16,5-17 калибров, системы 1877 года - 19,6-24 калибра. Начальная скорость снаряда 4-фунтовой (87-мм) пушки 1877 года увеличилась на 40% по сравнению с пушкой 1867 года (с 305 до 445 метров в секунду), дальность стрельбы - почти вдвое (с 3414 до 6470 метров). Систему 1877 года назвали «дальнобойной» - в 1870-1880-е годы «дальнобойная» артиллерия вводилась повсеместно. При этом снаряды также стали длиннее и «мощнее».

Нарезная, и уж тем более дальнобойная артиллерия потребовала заново решать баллистические задачи. Широкую известность приобрели труды по баллистике французского артиллериста Валье и итальянского Сиаччи. В России большую роль играли работы основателя русской научной школы баллистики профессора Михайловской артиллерийской академии Н.В. Маиевского (Михайловская академия стала одним из научных центров России) и его последователей П.М. Альбицкого, В.А. Пашкевича, Н.А. Забудского. Особую роль во внедрении математических методов в артиллерийскую науку сыграл академик П.Л. Чебышев.

Чему гореть и взрываться?

На протяжении шести веков с момента своего зарождения огнестрельное оружие держалось на применении дымного пороха. Им же наполняли гранаты и бомбы, его применяли в вышибных зарядах и т. д.

В России в середине XIX века порох производился на казенных Охтенском, Шосткинском, Казанском заводах. Их производительности уже не хватало для удовлетворения растущих потребностей (говорилось о расходе пороха в ходе обороны Севастополя). И тут приходилось обращаться к заказам за рубежом, например в Германии, или к финским заводчикам (Финляндия пользовалась в Российской империи значительной автономией). Ради увеличения поставок с 1876 года разрешили частное пороходелие.

В артиллерии XIX века от дымного пороха получили, можно сказать, максимум возможного. С 1876 года началось изготовление медленно и более равномерно горящего пороха в виде призматических зерен, с 1884 года стали делать бурый крупнозернистый дымный порох вместо черного. Но недостатки дымного пороха преодолеть так и не удалось.

В 1880-1890-е годы наступает новая эра. Во всем мире велись интенсивные работы по созданию бездымного пороха, на смену механической смеси приходили органические химические соединения. Основные надежды возлагали на пироксилин. В 1845 году И.Ф. Шейнбейн в Швейцарии и А.А. Фадеев в России начали изучение возможностей использования пироксилина в военном деле. В 1868 году свой вариант пироксилинового пороха создал в Германии Шульце. Но неустойчивость пироксилина, его способность к самовоспламенению делали такие пороха слишком опасными.

Наконец, в 1886 году во Франции П. Вьель создал стабильный, однородный, медленно горящий пироксилиновый порох, привлекший внимание во всех странах. В 1889 году в Англии Абель и Дьюар получили нитроглицериновый порох.

В том же 1889 году специальная комиссия Главного артиллерийского управления занялась постановкой производства бездымного пороха на Охтенском заводе, и в 1890 году под руководством профессора Н.П. Федорова была выпущена первая партия пороха, который приняли в артиллерии в 1894 году. Большой вклад в создание бездымных порохов внесли великий русский химик Д.И. Менделеев и его ученики - И.М. Чельцов, П.П. Рубцов, С.Н. Вуколов. В 1891 году под руководством Менделеева был создан пироколлоидный порох.

Сила бездымного пироксилинового пороха в три раза выше, чем дымного. Сгорает бездымный порох медленнее и ровнее, соотношение между максимальным и средним давлениями газов в канале ствола куда меньше. Кривая давления пороховых газов в канале ствола более плавная, что позволяло удлинить стволы орудий, повысить начальные скорости снарядов и настильность траектории, а это давало и лучшую меткость стрельбы. Наибольшая дальность стрельбы, достигнутая вообще в тот период, была получена на стрельбах 1892 года в Германии из 24-сантиметровой пушки Круппа с длиной ствола 40 калибров - 20 226 метров. Но для полевых орудий это было недоступно - сочетание калибра и длины ствола здесь ограничивалось требованиями маневренности, особенно с учетом возможностей конной упряжки. Поэтому к концу XIX века для полевых пушек выбираются калибры около 3 дюймов (75-77 миллиметров), оказавшиеся оптимальными на добрые полстолетия. Новые пороха давали значительно меньший нагар и не образовывали облака густого дыма, что позволяло повысить боевую скорострельность не только отдельных орудий, но и батарей.

Пока в России ставилось производство бездымного пороха, приходилось закупать его во Франции. Российская текстильная промышленность просто не могла снабдить пороходелов необходимым количеством хлопчатобумажных концов, их даже приходилось закупать в Англии. К концу века отечественные заводы вышли на требуемый уровень производства. Основными поставщиками порохов для полевой артиллерии стали Охтенский и Казанский заводы. Правда, сами заявленные потребности были сильно занижены, но это стало понятно много позже.

Что касается разрывных зарядов бомб и гранат, то здесь дымный порох заменили другие продукты органической химии - сильнодействующие бризантные (дробящие) взрывчатые вещества. Еще в 1854 году Н.Н. Зинин предложил использовать нитроглицерин для снаряжения снарядов. Опыты с таким снаряжением провел В.Ф. Петрушевский. В 1869 году испытали стрельбой снаряды, снаряженные динамитом Нобеля. Результат был неудачным, как и испытания в 1886-1887 годах динамита Грейдона. Чувствительность динамита и нитроглицерина к сотрясениям не допускала такого их применения (американский флот из-за этого в 1880-е годы даже экспериментировал с пневматическими динамитными пушками Залинского). В 1890 году на вооружение в России приняли снаряды, снаряженные прессованным пироксилином. В 1889 году штабс-капитан С.В. Панпушко начал опыты снаряжения снарядов мелинитом (он же пикриновая кислота, тринитрофенол) - взрывчатым веществом, полученным французом Э. Тюрпеном. После гибели Панпушко при взрыве по заданию ГАУ опыты возобновил штабс-капитан П.О. Гельфрейх. Снаряды для полевых орудий, снаряженные по его способу, были испытаны Комиссией по применению взрывчатых веществ. В 1895 году мелинитовые фугасные гранаты ввели только для крепостной и осадной артиллерии. Полевая же артиллерия до начала XX века снарядов с сильнодействующими взрывчатыми веществами не получила, чему был ряд причин, включая технологические проблемы.

Стоит заметить, что новые взрывчатые вещества по привычке некоторое время еще именовали порохами - это относилось как к метательным веществам (за которыми так и осталось название «пороха»), так и к бризантным («пикриновый порох», «динамитный порох»), и инициирующим (капсюльные составы именовали «ударным порохом»). Тут самое время перейти к разговору о боеприпасах полевой артиллерии.

Прощайте, ядра

В середине XIX века на вооружении полевой артиллерии имелось несколько типов снарядов. В последний период господства гладкостенной артиллерии сплошные ядра забывались, орудия вели огонь бомбами, гранатами, картечью. Первые представляли собой фугасные снаряды, различавшиеся только весом - снаряды до пуда именовались гранатами, более пуда - бомбами. Картечные выстрелы, начиненные круглыми пулями, служили для борьбы с живой силой накоротке. С развитием артиллерии в XIX веке от картечи постепенно отказывались (позже к ней пришлось вернуться), зато рос интерес к шрапнели. В 1803 году британский полковник Шрапнель дополнил круглыми пулями пороховой заряд пустотелого снаряда и снабдил его запальной трубкой, надеясь устанавливать время подрыва.

В конце 1870-х годов в России начали массово изготавливать диафрагменную шрапнель, разработанную В.Н. Шкларевичем. Если при взрыве шрапнели с центральной каморой пули разлетались в стороны, то диафрагма выталкивала пули вперед, и они разлетались в переделах конуса - получался картечный выстрел, но на расстоянии.

В системе артиллерии 1877 года снаряды удлинили, увеличив массу разрывного заряда в гранатах и количество пуль в шрапнелях. Кроме того, увеличивалась поперечная нагрузка снаряда - отношение массы снаряда к площади наибольшего поперечного сечения, а это уменьшало падение скорости под действием сопротивления воздуха, что способствовало дальнобойности и увеличению настильности траектории. Менялись и части, ведущие снаряд по нарезам. Свинцовую оболочку, которую при увеличившемся давлении пороховых газов в канале ствола просто срывало бы, сменили два ведущих медных пояска. В 1880-е годы установили, что достаточно одного ведущего медного пояска у донной части снаряда и центрирующего утолщения самого корпуса снаряда ближе к головной его части - это сочетание сохранилось до наших дней.

К 9-фунтовым пушкам приняли двустенную (кольцевую) гранату полковника Бабушкина: в корпусе гранаты помещался набор зубчатых колец, то есть речь шла о снаряде с полуготовыми осколками. Правда, введение стальной гранаты, корпус которой дробился на осколки более равномерно, чем чугунной, решило вопрос осколочного действия проще.

Производство снарядов в России велось в основном на казенных заводах. Возросшие потребности в них заставили в 1880-е годы обратиться к частным предприятиям. Предполагалось, что конкуренция позволит снизить цены на снаряды. Но частные общества просто заключили соглашение и удерживали высокие цены, так что за снаряды казна переплачивала 2-3 миллиона рублей в год.

Быстро менялись и взрыватели, и трубки артиллерийских снарядов. Более правильный полет удлиненных снарядов нарезной артиллерии обеспечивал трубкам более надежное срабатывание. В 1863 году для гранат нарезных пушек приняли ударную трубку полковника Михайловского с инерционным ударником (в 1884 году - более надежную ударную трубку подполковника Филимонова). Для шрапнелей сменилось несколько типов дистанционных трубок. Успешно разрешить проблему дистанционной трубки удалось, лишь применив дистанционное кольцо. В зависимости от установки трубки огонь передавался пороховой петарде (а от нее - разрывному заряду снаряда) после выгорания определенного участка кольца. В русской артиллерии трубка с дистанционным кольцом была принята в 1873 году. Однако в 1880-е годы ее пришлось заменить более надежными трубками по образцу крупповских, к тому же 12-секундными, в соответствии с увеличением дальности стрельбы пушек системы 1877 года (хотя войсковые артиллеристы просили трубки на большие дальности). Введение бризантных взрывчатых веществ потребовало дополнить трубки капсюлями-детонаторами - новые взрывчатые вещества были малочувствительны к лучу огня и инициировались детонацией. В России в связи с разработкой скорострельной полевой пушки появилась 22-секундная дистанционная трубка двойного действия. Она допускала установки «на удар» (подрыв при ударе о преграду) или на «шрапнель» (с установкой времени подрыва).

Стрельба без откатов

Новые условия боевых действий требовали усиления артиллерии, а это предполагало увеличение не только дальности стрельбы и «силы» снарядов, но и боевой скорострельности. Между тем до последнего десятилетия XIX века скорострельными пушками называли разве что многоствольные картечницы вроде 10,67-мм картечниц Гатлинга-Горлова или Гатлинга-Барановского, состоявших в 1870-е годы на вооружении русской артиллерии.

Казнозарядная схема и стволы из литой стали вполне допускали это, но требовалось еще и устранить откат орудия после выстрела, который достигал 3-5 метров. Расчету приходилось накатывать и снова наводить орудие. В 1880-е годы проектировались различные лафеты, уменьшавшие откат. А.П. Энгельгардт ввел упругую связь между ходом и станком лафета и сошник, бороздивший грунт. Затем появились лафеты с сошником, зарывавшимся в грунт и связанным с лафетом через пружину или буфер (Энгельгардт, Арисака, Крупп, Виккерс). Такие лафеты относили к системам ускоренной стрельбы. Правда, при выстреле орудие подпрыгивало.

Введение унитарных патронов и бездымных порохов сделало качественное увеличение скорострельности реальным делом. Путь к этому указал В.С. Барановский, опередив свое время на четверть века. Еще в 1872 году он разработал орудие, сочетавшее стальной ствол, унитарный патрон с металлической гильзой, поршневой затвор с ударным механизмом, противооткатные устройства, поглощавшие часть энергии отдачи, винтовой механизм горизонтальной наводки, механизм вертикальной наводки, оптический прицел. В 1877 году его 2,5-дюймовые пушки приняли Военное и Морское ведомства. Система требовала доработки, но гибель Барановского при испытаниях орудия в 1879 году прервала работы. В 1890-е годы конструкторы вернулись к заложенным Барановским принципам «упругого лафета», разделив лафет на станок и люльку, соединявшую станок со стволом через противооткатные приспособления (тормоз отката и накатник).

Большое влияние на развитие полевой артиллерии оказало принятие во Франции в 1897 году 75-мм полевой пушки системы Депора, имевшей длину ствола 36 калибров и замечательно высокую скорострельность - до 14-16 выстрелов в минуту. Длинный откат, противооткатные устройства с гидропневматическим тормозом отката, быстродействующий эксцентрический затвор, прицельные приспособления с независимой линией прицеливания - все это делало французскую пушку выдающимся орудием своего времени.

В России же в 1893 году утвердили замену 4-фунтовых орудий с клиновым затвором орудиями с поршневым затвором (поршневые пушки). «87-мм легкая пушка обр. 1895 г.» по-прежнему имела раздельное заряжание, баллистические свойства ее не изменились. Но лафет Энгельгардта с зарывающимся сошником и буфером несколько увеличил скорострельность.

В канун Нового века

В 1892-1894 годах в России испытали несколько скорострельных пушек патронного заряжания - 61- и 75-мм Норденфельда, 60- и 80-мм Грюзона и 75-мм Сен-Шамона. В 1896 году была испытана 76-мм пушка Александровского завода. И в конце того же 1896 года ГАУ разработало тактико-технические требования к полевой скорострельной пушке с упругим лафетом и патронным заряжанием.

В конкурсе приняли участие четыре отечественных завода (Обуховский, Александровский, Путиловский, Металлический) и четыре зарубежные фирмы («Крупп», «Шнейдер», «Гочкис», «Сен-Шамон»). В 1900 году было представлено к испытаниям девять систем. По результатам испытаний первое место отдали пушке Путиловского завода. Пушка имела скрепленный кожухом ствол длиной в 31 калибр, быстродействующий поршневой затвор, дуговой прицел. Важно было и наличие угломера - уже практиковавшаяся русскими артиллеристами стрельба с закрытых позиций получила «инструментальную» поддержку. Разработанный А.П. Энгельгардтом лафет имел противооткатные устройства (гидравлический тормоз отката и каучуковый накатник) в станинах. Боевая скорострельность - 10 выстрелов в минуту. Орудие получило обозначение - «трехдюймовая полевая скорострельная пушка обр. 1900 г.».

В том же 1900 году скорострельная пушка получила боевое крещение - одну батарею направили в Китай на подавление боксерского восстания. XX век русская полевая артиллерия встречала в боях.

При том, что скорострельная пушка являлась современной, она не была лишена недостатков - прежде всего в конструкции лафета. Тем временем представители иностранных фирм потребовали повторных испытаний доработанных систем. Лучшим снова оказался существенно доработанный образец Путиловского завода. Появилась «трехдюймовая пушка обр. 1902 г.» с откатом по оси ствола. К производству новой пушки подключили Путиловский, Обуховский, Петербургский (сов местно с Пермским) заводы. «Трехдюймовка», разработанная в «артиллерийской конторе» Путиловского завода Л.А. Бишлягером, К.М. Соколовским, К.И. Липницким, оказалась одним из лучших полевых орудий начала XX века. Русская полевая артиллерия совершила важный технический прорыв, выйдя в число передовых.

Но были в новом артиллерийском комплексе и недостатки, исправлять которые начали уже на основании кровавого опыта русско-японской войны. И главным среди них была идея единого снаряда, пришедшая из Франции. Скорострельность, высокие скорости снарядов, а отсюда - настильность траектории - новые дистанционные трубки породили иллюзию, что все задачи, стоящие перед полевой артиллерией, можно решить одним типом орудия и одним типом снаряда, упростив заготовление орудий и боеприпасов, снабжение армии, обучение и применение в бою. Речь шла о сочетании скорострельной полевой пушки и шрапнели. Это отвечало теориям скоротечной маневренной войны с боевыми столкновениями на равнинах и открытыми целями в виде плотных пехотных цепей, но никак не отвечало войнам, которые разразятся вскоре.

Кроме того, русская шрапнель снабжалась 22-секундной трубкой, ограничивавшей дальность стрельбы из полевой пушки 5100-5500 метрами, в то время как ее отличная баллистика позволяла вести огонь на дальностях в полтора раза больших.

Переход от гладкостенных орудий к нарезным, от дульнозарядных к казнозарядным, от бронзовых к стальным, введение упругих лафетов, бездымного пороха, стальных снарядов, бризантных взрывчатых веществ, надежных дистанционных и ударных трубок, металлических гильз, новых прицелов - эти революционные изменения вместились в полстолетия, качественно изменив и саму артиллерию, и военное дело в целом.

Русская полевая артиллерия входила в XX век не только с самой современной 3-дюймовой полевой пушкой. Еще в 1885 году на вооружение приняли 6-дюймовую (152-мм) полевую мортиру системы Круппа на лафете А.П. Энгельгардта. Это было важным этапом в развитии полевой артиллерии, все значение которого, несмотря на устарелость самой мортиры, оценили уже во время русско-японской войны 1904-1905 годов. По два калибра и два типа орудий имелись и в полевой артиллерии других армий. Так, в германской армии 7,7-см полевая пушка 1896 года дополнялась 10,5-см полевой гаубицей того же года, в британской 76-мм (15-фунтовая) пушка 1896 года - 127-мм (5-дюймовой) гаубицей 1897 года. Свои достоинства и недостатки новая система артиллерийского вооружения проявит очень скоро.

(Продолжение следует)

Иллюстрации Михаила Дмитриева